- А труп шпиона?
- Оставили во дворе. И наш Трофим там лежит. Не было времени, - добавил виновато, - сюда спешили, чтобы позвонить...
Все было правильно. Бобренок подумал несколько секунд и принял решение.
- Ты, - кивнул на белобрысого паренька, - оставайся здесь и сторожи женщину. Это тебе, - передал шмайсер, - заслужил в бою. А мы к мельнику. Кстати, а он сам где?
- Поехал в район.
- Вернется - не прозевайте!
- Еще бы! - даже рассердился председатель. - Мы этого проклятого пособника!..
- Поехали! - приказал майор. - И ты с нами, - взял Юрка за локоть, - надо поговорить. - Он пошел вперед не оглядываясь.
Бобренок осветил фонариком убитого диверсанта. Точно такой, как описал его Степан Олексюк: высокий, чернявый, горбоносый. В форме старшего лейтенанта. Толкунов обыскал его, но ничего, кроме пистолета, еще одной гранаты, документов, папирос с зажигалкой, не нашел.
Офицерская книжка выписана на старшего лейтенанта Вячеслава Ивановича Горохова. Командировочное удостоверение... Вдруг нащупал в воротнике ампулу, ловко вырезал ножом. Значит, по инструкции не имели права сдаваться - лучше легкая смерть от цианистого калия.
Оставив председателя сельсовета во дворе, Бобренок с Толкуновым, захватив с собой Юрка, вошли в дом. Юноша сел на скамейку у стены, капитан зажег лампу, пристроился рядом, а майор подвинул тяжелый стул и сел напротив.
Из разбитого окна тянуло свежестью, в лампе мерцал свет. Юрко старался не смотреть на него, но свет притягивал - видел, как постепенно коптится стекло от неумело вывернутого фитиля, и слушал майора, не глядя ему в глаза.
- Ваша фамилия, имя и отчество? - сухо спросил Бобренок.
- Штунь Юрий Филиппович.
- Откуда?
- Из Львова.
- Давно в курене Сороки?
- Полгода.
- Участвовали в операциях?
- Нет.
- Почему?
- Я гимназию окончил и был в курене вроде писаря. Гимназистом и называли - прозвище.
- Что привело вас к бандеровцам?
- Хотел освободить свою родину.
- И доосвобождался, - бросил Толкунов. - С автоматом против своих пошел.
- Я шел против немцев.
- Погоди, - остановил капитана Бобренок. - Конечно, Юрий, ваша вина большая, но вы, думается, можете заслужить прощение. Поможете нам?
- Я от своих слов не отрекаюсь.
- Нужно взять радиста. Обязательно живым.
- Понимаю.
- Ничего не понимаешь, - снова вмешался Толкунов. - Знаешь, как берут диверсантов живыми?
- Не приходилось.
- Дело это не очень легкое.
- Ночью убедился.
- А если убедился, должен знать, на что идешь.
- Думаю, что понимаю.
И опять инициативу взял Бобренок:
- Нужно выманить из схрона радиста. Желательно одного, без Мухи. Кажется, сотника так зовут?
- Ну да, Мухой.
- Сможешь вызвать радиста из схрона?
- Очень просто.
- Как?
- А откуда ему знать, что Харитон погиб? Скажу: зовет его вместе с рацией.
- Правильно соображаешь, - оживился майор. - Скажешь, приказ старшего группы.
- А если не поверит? - вставил Толкунов.
- Почему бы ему не поверить? Должен поверить.
- Да... - в раздумье подтвердил Бобренок. - Пойдешь в схрон один. С оружием. Тьфу, черт, отдал автомат "ястребку".
- Ничего, заберем, - махнул рукой Толкунов. - Только меня вот что волнует: а если радист тебя заподозрит?
Юрко немного подумал и сказал:
- Он Харитона боится. Не посмеет ослушаться. В случае чего Муху придется... - Он хотел сказать "убить" или "застрелить", но язык почему-то не повернулся, и просто рубанул ладонью воздух. - Сотник опасный и опытный, все понимает, я должен стрелять первым, пока будет возможность. А потом уж радиста заставлю...
- Если услышим выстрелы, мы ворвемся в схрон.
- Нет, - покачал головой Юрко, - не выйдет. Там близко подойти нельзя. Полянка и береза над люком... Должны прятаться в кустах, а мне самому придется радиста... заставить.
Бобренок недовольно повертел головой:
- Не нравится мне это.
- И мне, - согласился Толкунов.
- Ничего, - возразил Юрко, - они же ничего не ждут.
- А ты славный парень! - Толкунов хлопнул Юрка по плечу. Но тут же немного сбавил тон: - Зачем пошел в бандеры, так и не понимаю...
- Хватит об этом! - оборвал Бобренок. - Давайте еще раз обсудим все. Сейчас сюда прибудет оперативная группа районного отдела госбезопасности. Прикроет тылы, а уж нам с тобой, капитан, брать радиста.
- Что - брать!.. - повертел головой Толкунов. - Брать - тьфу, лишь бы свой поганый нос высунул.
- Высунет... - Юрко оторвал взгляд от лампы, впервые посмотрел в глаза майору. - Я это беру на себя.
- Твоими бы устами да мед пить... - сказал Толкунов, но не так мрачно, как прежде. - Эй, Виктор, - крикнул в разбитое окно, - давай в сельсовет, возьми у "ястребка" автомат! Скажи: берем в долг, днем отдадим, а то еще расхнычется...
"Виллис" отъехал, а с противоположной стороны улицы послышался шум мотора. Председатель выскочил на улицу, замахал руками, и грузовик с оперативной группой остановился у двора.
16
Часть полигона огородили колючей проволокой, никого и близко не подпускали туда. Из Берлина прибыла специальная эсэсовская команда для охраны этого объекта - коренастые молодчики с автоматами, которым запретили вести любые разговоры. И все же нужно было найти какой-нибудь ключ к разгадке тайны полигона. Но какой? Чем больше обдумывал эту проблему Седой, тем больше убеждался, что вряд ли сможет что-нибудь придумать. Догадывался, что таинственный полигон и предстоящая секретная акция по забрасыванию через линию фронта разведывательной группы - два звена одной цепи, но что стоит его вывод? Нужны были факты, а Марков - под такой фамилией числился он в разведшколе "Цеппелин" - фактов не имел. Правда, один раз, задержавшись утром у входа в школу, увидел перед воротами полигона черный "мерседес" и трех человек в плащах, вышедших из машины. Но ни лиц, ни номера машины не смог различить.
Марков работал с курсантами почти машинально и скоро отпустил их. Из головы не выходили трое в плащах, перед которыми раскрылись ворота секретного объекта. Что предпринять? Проследить, куда поедет черный "мерседес", не было возможности - до города добирался автобусом, иногда подвозил кто-нибудь из начальства, - можно было, правда, пройти пешком километр или два, спрятаться где-нибудь и засечь номер "мерседеса". Но Марков тут же отверг эту идею: до города девять километров, все ездят служебным автобусом, его отсутствие заметят, задержат автобус. Далее, кто-нибудь может увидеть, как он идет пешком, а это, безусловно, вызовет подозрение или нежелательные разговоры.
Да и что даст ему номер машины? Наверняка берлинский - ну и что? Еще одно подтверждение того, что акция запланирована и проводится главным управлением имперской безопасности? Но это ему и так известно.
Вариантов выхода на секретный объект, по сути дела, не было, и Марков совсем упал духом. В столовой во время обеда встретил оберштурмфюрера Телле, вежливо раскланялся с ним - вообще-то он всегда держался несколько вдалеке от Телле, считая его умным и хитрым врагом, - и оберштурмфюрер ответил ему ослепительной улыбкой. Казалось бы, уже по одному этому можно было судить, что Марков - лучший друг Телле, но бывалые работники школы знали, что оберштурмфюрер не скупится на улыбки, которые, как правило, не отражали его истинного отношения к человеку.
Марков, приступив к обеду, подумал, что уже неделю не встречался с Телле, а это значит... Опустил ложку в тарелку и стал задумчиво помешивать суп. Никто не давал Телле отпуск, и никуда он не ездил. Из поездок в Берлин или на другие объекты не делали секрета. Значит, оберштурмфюрер выполнял особое задание. Возможно, связанное с созданием нового секретного объекта.
"Ну и что? - одернул сам себя Марков. - С Телле на эту тему не поговоришь: через пять минут станет известно начальнику школы, а это - провал".
Марков доел суп. Пережевывая бифштекс, стал припоминать, кто, кроме Телле, не появлялся в последнее время в школе. Кажется, только Валбицын. Да, со всеми он виделся, кроме Валбицына, опытнейшего эксперта по документам. А с Валбицыным Марков несколько раз сидел в ресторанах, с ним он не то чтобы дружил, просто был в хороших отношениях и знал любовь господина Валбицына к рюмке. А Валбицын мог быть причастным к секретной операции.
После конца работы Марков дождался, пока Валбицын выйдет во двор, перекинулся с ним несколькими словами и уселся рядом в автобусе. Тот был в хорошем настроении, что-то напевал под нос, и от него слегка попахивало спиртным. Стало быть, успел глотнуть во время занятий. Вообще-то, это преследовалось, но Валбицын достиг такого положения, что мог позволять себе мелкие нарушения.
Марков сидел молча и хмурился. Как начать разговор с Валбицыным? Главное, чтобы тот ничего не заподозрил и чтобы инициатива провести вместе вечер исходила от него самого.
Валбицын заметил, что у соседа плохое настроение, и первым начал разговор.
- Грустим? - спросил он беззаботно.
- Устал... хандра.
- Я знаю неплохое лекарство против хандры, - засмеялся Валбицын, и его карие глаза уставились в Маркова. - Три четверти стакана шнапса, кружка пива - и хандра снимается как рукой.
- Возможно. Но напиваться в одиночку...
- Зачем же в одиночку? Пригласите меня.
- А это идея, - поразмыслив, ответил Марков, - прекрасная идея, пан Кирилл. Я давно уже ничего не пил, некоторая встряска организму просто необходима.