- В этом портфеле сюрприз, его сделал для нас Ганс, конечно, не без помощи специалистов главного управления имперской безопасности. Не так ли, майор?
Ганс значительно кивнул, и глаза его светились гордостью. Слегка похлопав по портфелю рукой, сказал:
- Здесь лежит мина, герр Ипполитов. Мина большой взрывной силы, которая может произвести огромные разрушения.
- Мы возлагаем на нее большие надежды, - подхватил Краусс. - Вы герой, и там, на советской стороне, перед вами должны раскрыться все двери.
- И ваша задача воспользоваться этим! - сверкнул глазами Ганс.
Ипполитов недовольно взглянул на него. Подумал: "А ты куда лезешь? Ты должен обеспечить меня всем, самым лучшим оружием, а уж что будет делаться там, за линией фронта, не твое собачье дело".
Видно, Краусс понял, что разгневало Ипполитова.
- Вы обязаны принимать решения самостоятельно, учитывая все варианты, любые возможности, - сказал Краусс. - Подложить мину будет не так-то просто. Охрана Верховного, конечно, не дремлет, и под носом у нее пронести портфель с начинкой очень трудно.
"Невозможно, - решил про себя Ипполитов. - Пустое дело".
- Для чего тогда брать с собой? - спросил он.
- Мы должны использовать даже один шанс из ста, - возразил Краусс. - Портфель много места не займет. А вдруг пригодится... Всего не предусмотришь и не предугадаешь. Неожиданно может возникнуть благоприятная ситуация. Вам понятно?
Ипполитов наклонил голову почти машинально. Он уже давно понял, куда гнет Краусс. Но известно ли этому самоуверенному штурмбанфюреру, как трудно ему будет там, в Москве?
Ганс заглянул в портфель и объяснил:
- Вы прино́́сите его туда, где будет заседать военная верхушка, незаметно оставляете, а сами исчезаете. Завершает все ваша жена. В назначенное время она подает радиосигнал - следует взрыв.
- Просто и сердито, - добавил Краусс.
"Конечно, задумано сердито, - решил Ипполитов. - Но не все так просто. Вот как у вас вышло... Штауффенберг оставил портфель под ногами у фюрера! Ну и что? А Штауффенберг был своим среди своих. Любимец Гитлера. У меня ситуация посложнее..." Ипполитов сам испугался этой мысли, хотел поделиться своими сомнениями с Крауссом и Гансом, но вовремя спохватился и промолчал. Прямо называть вещи своими именами не годилось, тем более что каждый мог понять его по-своему, а что касается дела Штауффенберга, то всякая, даже маленькая, случайность могла иметь трагические последствия.
Но Краусс понял, какие мысли волнуют Ипполитова. И сказал так, чтобы дать ответ на невысказанный вопрос и в то же время чтобы никто не смог придраться ни к одному его слову:
- Эта мина огромной взрывной силы. Я бы сказал - огромнейшей. То, что у нас было раньше, не идет ни в какое сравнение.
Ипполитов понял его и благодарно склонил голову. Да, рейх ничего не жалеет для его миссии, и она должна удасться. Естественно, он же баловень судьбы, все в его жизни осуществлялось. Украл деньги - скрылся. Захотел устроиться на хорошую работу - нашел доверчивого начальника. Надумал перейти линию фронта - пожалуйста, немцы признали его и доверяют, даже уважают. Это же надо, сам Скорцени...
Ипполитов сунул руку в карман, нащупал бронзовый брелок, подаренный во Фридентале.
Его талисман, его счастье...
15
Рваные и злые тучи мчались навстречу машине низко над лесом, будто хотели зацепиться за вершины сосен, но обходили их и неслись дальше, не в силах пролиться дождем. Погода портилась, а розыскникам это было ни к чему, особенно сейчас, когда "виллис" прыгал на ухабах дороги между Дидыловом и Квасовом. Именно прыгал, ибо Виктор выжимал из машины все, что мог, и они крепко держались, чтобы не вылететь из автомобиля на крутом повороте.
Около полуночи, когда розыскники еще сидели в Дидыловском сельсовете и разговаривали с председателем, раздался звонок из районного отдела госбезопасности. Дежурный сообщил: только что звонила какая-то девушка из Квасовского сельсовета, там объявился немецкий диверсант, и председатель с "ястребками" пошли брать его. Оперативная группа выезжает в Квасово, но от райцентра до села сорок километров, а от Дидылова - десять. Начальник райотдела распорядился дозвониться и сообщить...
Бобренок, не дослушав, бросил трубку: каждая секунда дорога, неужели не понимает этого болтливый дежурный? Толкунов, увидев выражение лица майора, уже вставал, председатель что-то сказал, но не было времени ни на объяснения, ни на извинения - хорошо, что Виктор дремал здесь же, на скамейке в коридоре, а ему ничего не нужно было объяснять, он стряхнул с себя сон за секунду, и "виллис" рванул как шальной, разметая колесами вязкий песок сельской улицы.
Только после этого Бобренок рассказал, что случилось.
Толкунов покашлял в кулак и пробурчал недовольно:
- Говоришь, председатель с "ястребками" пошли брать?..
- Думаешь, мне это нравится? Черт их дернул, неужели не возьмут?
- Все может произойти... - как-то флегматично ответил капитан, но вдруг разразился: - Тоже мне, художественная самодеятельность! Пошли диверсанта брать, нам бы его дай бог взять, а то "ястребки"! И почему люди лезут не в свои дела?
В глубине души Бобренок разделял чувства капитана, но целиком согласиться с ним не мог.
- Люди жизнью рискуют, а ты... - сказал не то чтобы с укором, но и не одобряя.
- А кто их просит рисковать? - проворчал Толкунов под нос, но не так запальчиво.
- Совесть.
- А если упустят?
- Плохо.
- Не то слово. Они в такое подполье уйдут, что попробуй их найти. Или вообще передислоцируются.
- Возможно, - согласился Бобренок. - Если диверсанты в Квасове или возле него, мы бы завтра их обнаружили. Давай, Витя...
Но Виктор и так выжимал все, что мог, и "виллис", перескакивая с одной выбоины на другую, мчался навстречу сердитым тучам...
Десять километров до Квасова преодолели за считанные минуты, еще минуты три или четыре искали сельсовет, наконец увидели освещенное окно, единственное в селе, и подъехали прямо к крыльцу. Председатель услыхал шум мотора и вышел навстречу. Стоял на ступеньках и смотрел, как выпрыгивают из открытой машины два офицера.
- Что? - с нетерпением воскликнул Бобренок. - Что с диверсантом?
- Убит.
- Эх!.. - с упреком выдохнул Толкунов. - Что вы наделали?
- Убили диверсанта! Разве неправильно?
Бобренок успокоился: диверсанта не выпустили, это уже хорошо, лучше, конечно, было бы взять живым, но что ж... Сдвинул фуражку на затылок, приказал:
- Расскажите, как все было.
Председатель коротко рассказал о случившемся.
- Где тот бандера? - быстро спросил Бобренок: решил, что от сведений человека, который был связан с диверсантом, зависит очень много.
- А тут... - Председатель отступил, освобождая проход. - Кстати, он из автомата и положил того диверсанта.
В комнате тускло светила закопченная керосиновая лампа, на лавке сидели два парня - белобрысый с вихром, совсем еще мальчишка, и шатен с длинными волосами и большими живыми глазами - он уставился на офицеров не то чтобы испуганно, но с тревогой. И Бобренок понял, что это и есть тот парень, который пришел в село с диверсантом. Подошел к нему и спросил:
- Ты привел диверсанта в село?
Парень побледнел и встал.
- Да, мы пришли вместе.
- И дальше что?
- Он остался у Семенюков, а я побежал в сельсовет.
- Испугался? - спросил Толкунов.
Юрко ответил твердо:
- Нет. Чего мне было бояться? Кто знал, что мы в селе?
- Тогда почему же?
- Так он же немецкий диверсант!
- А ты кто?
Юрко сник.
- Но ведь не гитлеровец, - ответил тихо.
- Бандеровец?
- Да.
- Откуда?
- Из куреня Сороки.
- И что ты делал с диверсантом?
- Получили задание прийти в Квасово и оказать помощь каким-то людям. Но я не знал, что немецким диверсантам.
- Сейчас ты скажешь, что бандеровцы воюют с немцами...
- Нет, - уверенно прервал его Юрко, - сейчас не скажу.
Бобренок заметил, что допрос идет немного не так, как надо, и решил вмешаться.
- Ты пришел в село с одним диверсантом, а где же второй? - спросил он.
- В схроне.
- В каком схроне?
- Километрах в десяти.
- Кто там?
- Немецкий радист и сотник Муха.
- Что вы делали?
- Искали поляну. Думаю, для посадки самолета.
- Знаешь, где схрон?
- Знаю.
- И найти можешь?
- Конечно.
- Хочешь помочь нам?
- Почему ж нет? - махнул рукой Юрко. - Я уже решил: обратного пути нет. И делайте со мной, что хотите...
Председатель подал майору шмайсер.
- Вот оружие, - объяснил он. - Добровольно передал нам, а потом из этого же автомата положил диверсанта.
- Дострелялись, - посетовал Толкунов.
Председатель обозлился:
- Кто знал, что вы приедете? А он поразвлекался бы с мельничихой - и в лес...
Что ж, председатель был прав, и Бобренок сказал:
- У нас к вам нет никаких претензий, простите, как ваша фамилия?
- Василь Стефурак.
- А отчество?
- Лукьянович.
- Жаль только, Василий Лукьянович, что парень ваш погиб.
- Жаль. Хороший был хлопец. Фронтовик, там пронесло, а тут положили.
- Смерть в бою!
- Да, - согласился председатель, - почетная, но когда гибнет свой человек...
- А где женщина, у которой ночевал диверсант? - спросил Бобренок.
Председатель указал на дверь соседней комнаты.
- Кладовка там, - объяснил. - Без окон, не убежит.