Я не отставал: - А это: кто деньги на пиво спускает, тому самый жадный ссужает… Он в пиве не знает меры, он стяг, он закон, он надежда и вера!
Сергей похлопал: - Очень хорошо! А что ты знаешь о болезнях, которые лечат пивом?
- О! Очень много: Рахит, плоскостопие, разжижение волос, ноздреватость, вспотеватость, храповую одышловатость, помогает при…
- А почему не в рифму? - возмутился друг.
- Кто на пиво грош скупит, тот подставлен под рахит! - Так нормально? Кто с бокалом не замечен, вспотеватостью отмечен!
- Второе - хорошо, - похвалил Сергей. - Вроде попускает, кажется я излечился от храповой одышловатости.
В коридоре зашоркали тапки, в кухню опасливо вошел Игорь, сел на краешек дивана, руки прижаты к животу, глаза жалобные, стеснительные, опущены.
- С добрым утром, - прошептал охрипшим, сдавленным голосом. Взгляд, все же оторвался от пола, побежал по мне, задержался на пивной банке, что держу на уровне груди, пополз выше.
- С добрым! С добрым! - ответил я, нарочито громко, весело. Сергей строго кивнул: - Инсульт привет!
Игорь ответил легким покачиванием головы, стыдливо перевел внимание опять на пол. Я высыпал в воду пельмени, перемешал.
- Как спалось? - спросил у него, отсвечивая широченной улыбкой. Игорь зажмурился, кончики пальцев погладили уши. Похоже, каждый звук причинял боль. Снова посмотрел на меня, теперь внимательней - изучая, хотя, скорее - вспоминая. Привстал, протянул мне мускулистую руку:
- Игорь.
- Глеб, - задорно представился я. Обменялись рукопожатиями. - Но мы знакомы… Ну да ничего: повторенье мать… его.
Белорус удивился: - Знакомы?.. Странно… Провалы в памяти… у вас бывают?
- Ну… может, съели чего?
- Может быть… Не помню. - Задумался. - Перед глазами… борода… почему-то?
- О - борода, - опасная штука, - говорю. - Злоупотреблять нельзя.
Достал очередную банку, открыл, поставил перед Игорем.
- Спасибо, - поблагодарил он, но к пиву не прикоснулся.
Я:
- Как вам наш город? - решил предложить новую тему.
В ответ: - Очень хороший горд… Такой - город музей… Эрмитаж… картины…
- Были в Эрмитаже?
- Приехал поздно. Скорее всего нет… не был.
- Кстати о картинах, - подал голос, до сих пор молчавший хозяин. В руках Сергея появился пакет. Игорь с опаской наблюдал, как содержимое со скрежетом высыпалось на стол. Я не сразу узнал: осколки вчерашнего блюда.
- Гляди-гляди, какая "весч"! Если эту мозаику собрать, она будет бледно рыдать и шуметь, - говорил Сергей, указательным пальцем подтаскивая кусочки, друг к другу. - Давай-давай, сам, сам…
Игорь не понимая, переводил взгляд, с меня на Сергея, с Сергея на меня. Отвлекся на мозаику, сложил несколько осколков, опять стал присматриваться к нам: - Это не очень интересное занятие… мне кажется.
- Ну почему же? - возразил Сергей, с деланным энтузиазмом, копошась в керамическом мусоре.
Игорь грустно улыбнулся: - Многое изменилось в этом городе за время моего отсутствия.
- Давай-давай, не филонь, видишь, уже появляется узор.
- Зачем? Я не хочу. Я не люблю фарфор. Когда я смотрю на фарфор у меня портится настроение… Во всяком случае, когда смотрю на этот фарфор…
- Ну, будешь помогать, или мне самому?..
Игорь взял пакет, смахнул осколки обратно:
- Не буду… - говорит. Думаю, вспомнил вчерашнее. А может, и не забывал… - Сергей - ты меня встретил с поезда, да? И что?..
- И что? - Сергей рассердился. - Что, ты хочешь услышать?
- Ну, мы приехали сюда, и я лег спать… да?
- Конечно лег, а что, ты еще мог делать?
- Не знаю. У меня пост алкогольная депрессия, заниженная самооценка, чувство вины и… очень все как-то гадко.
- Кризис среднего возраста, - сказал я. - Это от того, что в грудном возрасте, руки мальчикам, заматывают в пеленки.
- Хорошо, что сразу домой, да? - обратился ко мне белорус. - Или нет? У меня одежда грязная, спина вся в ссадинах… Я сейчас покажу. - Ушел в комнату.
Сергей пожаловался: - Очень правильная позиция: главное делать вид, что ничего не помнишь. Эту комедию, будет ломать весь день… Знаю я его.
Я слил воду из кастрюли, высыпал пельмени на тарелки.
- А, кто сядет за руль? - меня вдруг осенило. - Мы с тобой с утра уже добряче дали. У Антона есть права?
- Антон водит, но… Игорь за руль сядет, - ответил он. - Игорь хорошо водит. Как-то мы с ним трое суток, без сна…
- Ладно, с этим определились. Как зовут то хоть ее?..
- Кого? Ааа… - Улыбнулся, набрал полную грудь воздуха, мечтательно выдохнул. - Викуся. Для тебя - Виктория Сергеевна. Она не отсюда. Мы ее в Петрозаводске подберем, там тетя ее…
- Влюбился значит.
- Когда ты ее увидишь… ну, в общем, сам все увидишь… Она совсем как ребенок. Очень чистый, очень наивный человечек. Такой светлой души я еще не встречал. Я стихи пишу…
- Ты?
- Ну.
- Я заинтригован.
Сергей, совсем замечтался, взор помутнел - уплыл куда-то в верх.
- А у тебя как? - спросил, по возвращению.
- Про Машку, ты знаешь, - говорю. - Пять лет вместе, а тут… Замуж вышла, слышал…
- Во как?
- Да.
- И больше никого?
- Да, в общем никого, и не тянет, знаешь… и слава богу - думаю…
- А!.. Нашел, - послышался голос из комнаты. - Игорь вернулся радостный, возбужденный: брезгливо, двумя пальцами, держал джинсы.
- Что я говорил, - видите?! Они грязные! - Протянул мне: - Видишь? Я не врал. Сергей, вспоминай, где я падал?
- Легче вспомнить, где ты вставал.
- Не доглядели. Ээх, - укоризненно сказал Сергею. - А я бы тебя не уронил, на руках бы нес.
- Так, ладно… мыться и вперед.
Сергей встал с дивана: - Завтракать не буду, и так на работу опаздываю. Не скучайте… буду в пять, потом быстренько собираемся, едем к тебе - Глеб, там тоже быренько… Забираем Антона и… В восемь должны быть уже на трассе.
Перед уходом, заглянул на кухню: - Сходите, куда-нибудь, - сказал улыбаясь, показал глазами на Игоря. - Своди… в зоопарк или цирк… Да еще - пиво Шарикову не предлагать…
4
- Я не поеду, - говорю, - подожду здесь. Итак тошнит… Вестибулярный аппарат у меня… поэтому и космонавтом не стал.
- Хорошо, - говорит Игорь. Наконец, отстал от меня. - Но - на "тарзанке" прыгнешь - ты обещал! Да, совсем забыл. - Снял с себя шляпу, дал мне: - Береги ее. Эту шляпу носил первый кубинский космонавт.
- Давай…
Подтолкнул белоруса к вертушке: - Беги, а-то без тебя уедут!
Игорь катался на горках, крутился в "тарелках", летал на "резинках". При одном только взгляде на эти аттракционы, к горлу подступал тошнотворный комок.
Рослый, мускулистый белорус заметно выделялся среди гогочущих и кричащих подростков, но этим не смущался: орал, гоготал наравне со всеми.
Я рано радовался, пиво, что называется: легло на старые дрожжи. После обеда, выражаясь научным языком, меня начало "плющить" и "колбасить". Игорь вернулся в хорошем настроении: улыбался, пританцовывал.
- Блин, ну чего ты такой кислый? - говорит. - Это же так здорово! Смотри, какие цыпы!.. - Мимо нас продефилировали, цокая каблучками, две девушки в мини юбках. Игорь чмокнул губами. Девушки переглянулись. Пошли дальше, не оглядываясь.
- Вот… вот - ты видел?! Вот, как жить дальше?
Купил себе и мне по пломбиру, сказал громко: - Мне "человеку мира", трудно, но, вынужден признать - славянки самые красивые! - Снова поцеловал воздух в след симпатичной девушке в облегающем сарафане.
- Ты, всегда такой? - спрашиваю.
- Какой?
- Знаешь - я всегда боялся привлекать к себе внимание. Не люблю быть в центре - теряюсь, краснею… Это еще со школы. Бывало, очередь в магазине отстою, а потом ухожу: только представлю, как начну заикаться, когда попрошу у продавщицы хлеба или яиц… А ты молодец. Бабы таких любят…
- Ты заикаешься? Не заметил.
- Когда волнуюсь.
- Придумал каламбур: "короткое заикание" - смешно?
Я неуверенно пожал плечами.
- А "фигурально вырождаясь"?
Идем через парк. Людей сегодня много. Они сидят на скамейках, обнимаются у фонтана, томятся в очередях касс на аттракционы.
Вдруг белорус сделал бешеное лицо, схватил меня за кисть, громко крикнул:
- Врешь!!
Мир замер в недоумении. Старики, парочки, дети, мужчины и женщины с интересом и ожиданием смотрели на нас. Я отшатнулся, рука непроизвольно дернулась, но Игорь держал крепко.
- Есть хочешь? - тихо спросил он. Я не понял вопроса, щеки покраснели, мокрыми ладошками, вытер выступивший на лбу пот. Игорь отпустил руку, пошел, как ни в чем не бывало. - А я голодный как предатель. - Оглянулся: - Ну, чего встал? Пошли…
Разочаровали "парковчан"; они быстро про нас забыли, но меня трясло еще долго. Странная выходка, нового знакомого, вывела из равновесия, появилось неприятное предчувствие.
Прошли мимо киоска с хот-догами.
- Ты хотел есть?! - крикнул в спину Игорю.
- Это, есть нельзя, - через плече бросил белорус. - Сосиска в булке - это "пищевой трансвестит". Есть закон: нельзя ходить под музыку, говорить в рифму и есть лишенную гастрономического самолюбия - пищу.
- Почему, нельзя ходить под музыку?
- Есть правила, которым нужно следовать, чтобы выжить. Сейчас уже не помню, почему мама сказала: "не играй со спичками"? - но в этом, точно был смысл.
- Ладно, - говорю устало, - поехали домой, там пиво… Хотя, тебе за руль… Все равно, тут больше ничего интересного не будет.
- Как так?