- А Ле Нуази обещал со мной пофехтовать!.. - вещал в пьяном восторге Себастьен. - Кастет от зависти чуть не окочурился! - молодой браво сиял, словно стал обладателем мешка с золотом. - Ладно, Сен-Жорж, ты меня совсем заговорил… Стаскивай башмаки…
Граф де Лош и де Бар уставился на Мало, затем на его грязный башмак, еще раз на Мало, силясь понять, действительно ли какой-то бродяга требует от него выполнения обязанностей лакея, или ему это чудится. Себастьен в нетерпении топнул и изо всех сил вытянул ногу в сторону ученика.
- Давай… тяни… - потребовал он.
- Но, Себастьен, я работу нашел! - выпалил Жорж-Мишель.
На лице молодого браво медленно проступило выражение удивления, которое затем сменилось чувством удовлетворения и самодовольства.
- Вот видишь, - Себастьен пьяно погрозил юному шевалье пальцем. - А ты на Гревскую площадь идти не хотел. Это же такое дело… Людей посмотреть, себя показать… Думаешь, чего двор туда ездит? Нет, Кровавый Клеман - это, конечно, да, но ведь и мы не хуже…
- Только мне придется уехать, Себастьен. Утром, - прервал излияния "наставника" Жорж-Мишель. Браво вздохнул. Не смотря на бродившие в голове винные пары, а, может быть, именно благодаря им, молодому человеку не хотелось расставаться со своим первым учеником. Но… дело есть дело.
- Ладно, поезжай, - разрешил Мало и в подтверждение своих слов даже стукнул кулаком в стену. - А куда ты поедешь?.. - полюбопытствовал он.
Жорж-Мишель насупился, но в конце концов не выдержал и взглянул на "наставника" с удивлением.
- Правильно, не говори, - Себастьен затряс головой и даже уши заткнул. - Дела клиентов - это свято. Тебе помощь нужна?
Юноша взглянул на Себастьена с еще большим недоумением и покачал головой.
- Дело то плевое, - постарался он успокоить непрошенного помощника.
Мало разволновался.
- Ты там поосторожней, Сен-Жорж. Плевые дела как раз и бывают самыми опасными… мне говорили… И с клиентом ухо держи востро… а глаза - на затылке… А то Ле Нуази сегодня такое рассказывал…
- Я справлюсь, - пообещал Жорж-Мишель.
- Ле Нуази про тебя тоже так говорил, - подтвердил Мало. - Глядишь, года через три-четыре ты мастером станешь…
- Я раньше стану, - с юношеской задиристостью пообещал шевалье.
- Эх, Сен-Жорж, все в тебе хорошо, только одно неладно - слишком много хвастаешь, - укорил ученика браво, повалился на кровать и, начисто позабыв о башмаках, уснул.
Граф де Лош и де Бар лежал на полу, тщетно силясь уснуть. Хвастун, значит… А еще, значит, башмаки с него снимать… Не дождется! За такое - прирезать и то мало. За такое надо на виселицу отправлять.
Падение… Рубящий удар Фоканбержа… Нож в спине… Себастьен спас ему жизнь, за это он оставит ему жизнь. Жизнь за жизнь - это правильно.
Жорж-Мишель сам не заметил как уснул.
Глава 10
В которой шевалье Жорж-Мишель отправляется в Венсенский замок
Слуги отеля Бетези радостно сновали по дому, спеша услужить вернувшемуся господину. За последние несколько дней бедняги не раз примеряли на свои шеи петли, ибо королева-мать, разгневанная тем, что разини не досмотрели за лучшим другом ее сына, пригрозила отправить всех на Монфокон, если с графом де Лош что-нибудь случится. В том, что мадам Екатерина выполнит свою угрозу, слуги убедились на второй день исчезновения его сиятельства, когда сын дворника признался, что одолжил господину свой наряд. Глупый щенок был безжалостно выпорот и отправлен в Шатле - дожидаться того часа, когда появится граф или же будет найдено его тело. В первом случае ее величество пообещала выпустить болвана, сочтя, что порка и тюремное заключение будут достаточным наказанием для глупца, во втором - пригрозила отправить стервеца на виселицу вместе с остальными слугами. Поэтому увидев вернувшегося графа, его лакеи сначала протерли глаза, затем упали на колени, благодаря Всевышнего за заботу и попечение о его сиятельстве, а потом срочно отправили в Лувр гонца, дабы сообщить о нашедшейся пропаже и молить о вызволении из Шатле бедного мальчика.
Господа де Ликур и Ланглере имели меньше оснований для восторгов. Прежде всего они вовсе не волновались из-за исчезновения сеньора, искренне полагая, что у его сиятельства любовная интрижка с какой-то не слишком строгой горожанкой. А тревога и суета двора, вызванная недельным отсутствием графа де Лош, заставляла двух офицеров лишь недоуменно пожимать плечами. Поэтому когда взволнованные слуги вытащили офицеров из теплых постелей и передали приказание сеньора немедленно явиться в отель на улице Бетези, молодые люди мысленно выругались и пожелали его сиятельству провалиться в Преисподнюю. В крайнем случае, обратно в объятия мещанки.
Общение с графом быстро согнало с лиц офицеров выражение неудовольствия и досады, и молодые люди с весьма неприятным чувством вспомнили, что у его сиятельства отвратительный характер. Граф де Лош и де Бар не кричал и не топал ногами, как это с ним нередко случалось в Бар-сюр-Орнен, но легче от этого молодым людям не становилось. Прежде всего его сиятельство сообщил, что коль скоро служба у него кажется благородным господам слишком обременительной, он может отправить благородных господ обратно в Бар-сюр-Орнен.
Ликур и Ланглере побледнели. Даже в провинциальной глуши еще не догадываясь о наслаждениях двора, молодые люди мечтали о Париже. Теперь же, когда они узнали, как хорошо быть парижанами и придворными, возвращение домой приводило их в отчаяние, а господин Ланглере и вовсе впал в состояние ужаса. Последнее время он так невнятно произносил свою фамилию, что Ланглере превратилось в д'Англере, и никто из придворных - даже его сиятельство - не сказал ни слова против. И вот теперь все его усилия могли пойти прахом. Неимоверным усилием воли оправившись от потрясения, офицеры принялись уверять юного сеньора, будто весьма довольны своей службой, более того - гордятся ей и ни за что не хотели бы променять ее на другую. "Еще бы, при полном то отсутствии обязанностей", - подумал шевалье Жорж-Мишель, вновь закипая.
- Зато я недоволен вашей службой, господа, - перебил он офицеров и те испуганно примолкли. - Вы, как я заметил, весьма весело проводите время, ухаживаете за дамами… и не только за дамами, - грозно добавил граф, останавливаясь напротив Ликура. - И при этом забываете о своем сеньоре. Может быть, господа, вам неизвестны обязанности офицеров?!
Господа залепетали, что лишь почтительность и боязнь помешать развлечениям его сиятельства удерживала их от нескромности. И что если бы его сиятельство накануне отбытия дал им соответствующие указания…
- Довольно, господа, - отмел оправдания провинившихся граф де Лош, чувствуя в словах дворян некую правду. - Вы не проявили себя хорошими офицерами, и единственная причина, по которой вы еще здесь, а не на дороге в Бар-сюр-Орнен, в том, что у меня нет времени и желания разъяснять провинциалам нравы и обычаи двора. Однако с этого дня вашей беззаботной жизни приходит конец. Следующей провинности я не потерплю.
Не сговариваясь, Ликур и Ланглере принялись уверять его сиятельство в готовности выполнить любое его приказание. Шевалье Жорж-Мишель величественно кивнул.
- Отныне, господа, вы будете жить здесь, в отеле Бетези - я не намерен разыскивать вас по всему Парижу.
Дворяне поклонились в знак повиновения.
- И вы будете сопровождать меня, куда бы я ни пошел, а утром станете приходить к моему пробуждению - скажем, часам к восьми - дабы получить от меня все необходимые распоряжения.
- Но, ваше сиятельство, - попытался было возразить Ланглере, ужаснувшийся необходимости дожидаться пробуждения сеньора в передней, - мы состоим на службе его величества. Мы можем понадобиться королю.
- Вот как, лейтенант? - голос графа де Лош стал ледяным. - Вы не знаете, что ваши патенты простая формальность? Что ж, если вам так хочется перейти на службу к его величеству, я могу попросить кузена удовлетворить вашу просьбу. И отправить вас куда-нибудь в действующую армию…
Ланглере застыл на месте, чувствуя, что сказал что-то не то. Шевалье де Ликур принялся уверять сеньора, будто никакой король не заставит его оставить службу у графа де Лош. Наконец, и Ланглере принялся бормотать нечто подобное. А когда офицеры уверили графа в своей безграничной преданности, оба мысленно повторили старую клятву не спорить с сеньором, не препятствовать его развлечениям и вообще никогда ему не противоречить. Потому что всему на свете рано или поздно приходит конец. И хорошему быстрее, чем плохому.