Для того, чтобы поступить в качестве управляющего к баронессе, полковник изменил свои манеры, отцепил офицерский орден и надел военную форму, в которой и представился баронессе.
- Сударыня, - сказал он, кланяясь, - я поспешил в двадцать четыре часа покончить дела, задержавшие меня в Париже, и теперь я к вашим услугам.
- Господин управляющий, - заметила баронесса, - вы, должно быть, проголодались и устали, а потому будьте любезны поужинать со мною. Завтра мы осмотрим сначала замок, а затем и имение.
Полковник поклонился и сел за стол, делая вид, что чувствует стеснение и неловкость.
"Бедный человек!" - подумала Наика.
Полковник говорил мало, а больше ел и смотрел на ребенка и на нежности, которыми осыпала его госпожа Сент-Люс.
Баронесса рано удалилась в свою комнату, оставив полковника за столом вдвоем с Наикой. Через час и Наика отправилась к себе. Тогда полковник, оставшись один, закурил сигару, вышел на террасу старого замка, возвышавшуюся над морем, и погрузился в мечты. Ночь была темная. Океан с глухим шумом ударял о песок свои пенистые волны, а качавшийся на рейде корабль показывал по временам свой кормовой фонарь, который минуту спустя исчезал в волнах. Полковник смотрел то на погруженный в молчание замок, то на беспредельный океан, и на тонких его губах скользила холодная и злая усмешка.
- Ну, баронесса Сент-Люс, напрасно вы ввели в стены вашего замка деревянного коня, которого некогда впустил Улис в стены Трои и который в следующую ночь изверг людей с мечами и огнем. Посмотрим, кто из нас победит, сударыня!
XXXI
Три дня спустя после приезда в Керлор мнимый капитан окончательно вступил в исполнение обязанностей управляющего имением баронессы Сент-Люс.
Теперь необходимо объяснить, каким образом он получил это место.
Мы оставили полковника в Опере в то время, как он лорнировал баронессу, сидевшую в ложе, и заметил графа Степнова, сопровождавшего ее в тот вечер на спектакль. Мы видели затем, как он написал записку русскому дворянину, спросив, не приходится ли он сыном артиллерийскому майору, с которым полковник был знаком во время своего плена в России.
На записку, посланную с капельдинершей, немедленно был получен ответ:
"Да, - писал граф, - я действительно сын майора Степнова и всегда готов к услугам французского офицера, знавшего моего покойного отца".
Полковник немедленно вышел из ложи и был настолько счастлив, что госпожа Сент-Люс не заметила его. Почти в то же время и граф вышел в фойе, где и встретился с полковником.
Молодой человек и старый солдат радушно поздоровались; полковник сказал графу:
- Когда-то майор граф Степнов, ваш уважаемый отец, осыпал меня милостями, а теперь я хочу обратиться с просьбой к сыну…
- Говорите, полковник, я к вашим услугам. Мой кошелек и моя шпага в распоряжении того, кого мой отец называл своим другом.
Полковник притворился, что хочет попросить о чем-то, но не решается.
- Граф, - начал он с волнением, - признание, которое я хочу вам сделать, таково, что я вынужден просить у вас честного слова, что вы сохраните это в тайне.
- Даю вам слово.
- То, что я хочу вам рассказать, - продолжал полковник, волнение которого, по-видимому, все росло, - до того странно, что я попросил бы вас отойти в сторону.
- Пойдемте, - сказал граф, беря под руку полковника и отходя с ним в угол фойе, где никого не было.
- В первые годы Реставрации, - начал полковник, - я полюбил так, как любят только однажды в жизни. Женщина, которую я любил, теперь уже умерла. Итак, я любил и был любим. Мне было в то время тридцать четыре года; я был красив и носил блестящую форму гусарского офицера. Она была замужем за угрюмым стариком. Увы! Наше счастье было непродолжительно. Одно событие, тайна которого не принадлежит мне, разлучило нас навсегда…
Полковник остановился и отер слезу; затем он продолжал:
- Я узнал, что она сделалась матерью… К несчастию, я не мог ни увидать ребенка, ни ее самое. Я был тогда в Испании. Когда я вернулся, я вышел в отставку; у меня почти не осталось средств, не было и связей; так что свет, в котором жили она и ее ребенок, навсегда был закрыт для солдата императорской гвардии, обратившегося в промышленника…
Полковник снова прервал свою речь, как будто стараясь побороть свое волнение.
- Она умерла, а я уже старик, - продолжал он. - Но ее ребенок, которого я обожаю так же, как обожал мать, жив. Теперь это благородная и красивая женщина, - но увы! Она так же недоступна для меня, как и ее мать.
Граф Степан вздрогнул, смутно предчувствуя то, что собирался сообщить ему полковник.
- Ну и что же? - спросил он.
- Иногда, изредка я имею счастье видеть ее, вмешавшись незамеченным в толпу, которая раздается при ее проходе; но вы должны понять, что мне этого недостаточно… я хотел бы видеть ее каждый день… хотя мне пришлось бы для этого разыгрывать у нее роль подчиненного… быть слугой.
- Милостивый государь…
- Знаете ли, - продолжал полковник, - у меня было несколько собратьев по оружию, менее счастливых, чем я, возвратившихся с поля битвы с чином поручика или капитана. Так как у них не было средств к жизни, то они поступали на какую-нибудь незначительную должность. Одни из них пошли по коммерческой части, другие заняли скромные места управляющих… Ах! Если бы я мог добиться того же… слышать, как она отдает мне приказания… видеть ее ежедневно… жить под одной кровлей с нею.
Граф посмотрел на полковника и не мог не прийти в восторг от человека, отеческая любовь которого заставляла его принести в жертву человеческое достоинство.
- Итак, - спросил он его, - вы хотите стать подчиненным человеком?..
- Я готов на все, лишь бы жить возле нее, граф, - ответил полковник, по-видимому, растроганный до слез.
- Однако, - заметил граф, - такое признание…
- Милостивый государь, - решительно сказал полковник, - я обратился к вам потому, что только вы можете исполнить мое желание.
- Каким образом? - простодушно спросил молодой русский.
- Если бы я назвал имя этой женщины, сохранили ли бы вы мою тайну?
- Даю слово дворянина!
- Хорошо! - ответил полковник. - Я узнал, что баронесса Сент-Люс…
Его голос дрогнул при этом имени, а граф чуть не вскрикнул от удивления.
- Я узнал, что баронесса Сент-Люс, - продолжал полковник, - ищет главного управляющею своими имениями и домами, человека честного и с некоторым образованием…
Граф Степан почувствовал волнение.
- Итак, этим требованиям, мне кажется, я мог бы удовлетворить.
- Как! - вскричал граф. - Полковник Леон согласился бы?..
- Не полковник Леон, а капитан Ламберт. Вы поклялись сохранить мою тайну, вы предложили мне свои услуги, и я прошу вашей протекции для того, чтобы получить это место управляющего под именем капитана Ламберта.
- Вы получите его, - ответил граф. Полковник схватил его руку.
- Вы благородны и так же добры, как ваш отец, - пробормотал он.
- Послушайте, - сказал граф, - баронесса Сент-Люс уезжает завтра вечером в свое имение в Бретани; зайдите завтра утром ко мне, и я вас представлю.
Граф Степан дал полковнику свою карточку и, уходя, сердечно пожал ему руку.
Молодой русский вернулся в ложу баронессы, полковник же уехал. Наклонившись к молодой женщине, граф прошептал:
- Берта! Вы любите меня?
Она взглянула на него своими большими грустными глазами и ответила только:
- Неблагодарный!
- Хорошо, - продолжал граф, осчастливленный ответом, - но если бы я попросил у вас маленького доказательства, дали бы вы мне его?
- Может быть…
- Вы ищете управляющего?
На губах баронессы показалась насмешливая улыбка.
- Вы хотите сделаться управляющим, чтобы последовать за мною в Бретань?
- Не я, - ответил граф, - но бедный старый служака, которого я люблю и который был другом моего отца.
- Где вы его видели?
- В фойе, пять минут назад. Это - довольно крепкий старик, бывший капитан, человек честный.
- Хорошо! - небрежно ответила баронесса. - Приведите его завтра ко мне.
- Вы - ангел доброты!
Она посмотрела на него со своей очаровательной улыбкой.
- Послушайте, - сказала она, - вы не знаете всего, что я для вас сделала сегодня.
Граф посмотрел на баронессу.
- Вы приедете в Бретань, - продолжала она, - через две недели и будете представлены шевалье де Керизу, моему соседу, его внуком, вашим другом Лаврентием де Кердель.
В эту минуту упал занавес по окончании последнего акта.
- Проводите меня до кареты, - сказала баронесса, взяв графа под руку, - и приходите завтра с вашим протеже.
На другой день, около одиннадцати часов, полковник действительно явился к графу Степану, оканчивавшему туалет. Изящный человек исчез. Остался старый солдат в синем сюртуке, с громадными усами - тип ворчуна-солдата, который обессмертил Шарлэ.
- Разве меня нельзя принять, - спросил он с улыбкой графа, - за настоящего капитана Ламберта?
- О! Конечно, - ответил граф. - И баронесса Сент-Люс придет в восторг от вас.
Тут полковник счел долгом слегка побледнеть и спросил с волнением:
- Вы думаете, что я буду принят?
- Даю вам слово.
Между человеком, который безумно любил баронессу Сент-Люс, и другим, искусно разыгрывавшим роль мнимого отца, о ком же могла быть речь, как не о ней?..
Граф почти признался в своей любви, а полковник уверял его, что ему очень приятно это слышать, лишь бы "она" была счастлива.