- В самом деле, милорд, и нет ничего разумнее. Матери достаточно объяснить, что она повернулась во сне и придавила прекрасную любимую кроху тяжестью своего тела - и как нас учит святая церковь, таким образом появляется еще один непорочный ангел.
- В моей семье, - хмыкнул генерал, - нежеланных детей отдают в армию.
- Это дает почти такой же эффект, милорд, кроме производства ангелов.
Веллингтон хохотнул, затем помахал письмом.
- И как оно попало к нам?
- Обычным путем, милорд. Слуги Фердинанда вывезли контрабандой из Валенса, отослали на юг к Пиренеям, где его отдали партизанам, а те уже доставили нам.
- И копию в Лондон, а? Есть хоть какой-то шанс перехватить лондонскую копию?
- Увы, сэр, ушла две недели назад. Вероятно уже там.
- Черт, проклятье и чертов ад! Проклятье! - Веллингтон уныло смотрел на мост, где, обхватив петлей, грузили в телегу ствол демонтированного французского орудия. - Так что делать, а, Хоган? Что делать?
Проблема была достаточно проста. Письмо, копия которого отправлена принцу-регенту в Лондон, прибыло от сосланного короля Испании Фердинанда, который был теперь военнопленным Наполеона во французском замке в Валенсе. В письме уведомлялось, что Его Католическое Величество в духе сотрудничества с его кузеном в Англии и в своем огромном стремлении изгнать французского захватчика со священной земли его королевства направляет Real Companпa Irlandesa дворцовой гвардии Его Католического Величества, дабы та присоединилась к силам Его Британского Величества под командой виконта Веллингтон. Этот жест, при всей его несомненной щедрости, пришелся не по вкусу виконту Веллингтону. Он не нуждался в беспризорной роте королевской дворцовой стражи. Батальон обученной пехоты с полным боевым снаряжением, возможно, был бы немного полезен, но от роты церемониальных войск было столько же пользы, сколько от хора распевающих псалмы евнухов.
- И они уже прибыли, - мягко уточнил Хоган.
- Они уже - что?! - Вопрос Веллингтона можно было услышать на расстоянии в сто ярдов, где бродячий пес, сочтя, что его прогоняют, кинулся прочь от засиженных мухами кишок, вывалившихся из распоротого живота французского артиллерийского офицера. - Где они? - простонал Веллингтон.
- Где-то на Тахо, милорд, на барже плывут к нам.
- Как, черт возьми, они добирались сюда?
- Согласно моему корреспонденту, милорд, на судне. На нашем судне. - Хоган насыпал понюшку на тыльную сторону левой ладони и втянул табак каждой ноздрей. Несколько секунд он ждал, из глаз его текли слезы, потом оглушительно чихнул. Его лошадь дернулась, прядая ушами. - Командир Real Companпa Irlandesa утверждает, что он совершил марш к восточному побережью Испании, милорд, где нашел судно, идущее к Менорке, а там наш королевский флот подобрал их.
Веллингтон фыркнул насмешливо:
- И французы так просто им позволили? Король Жозеф просто наблюдал, как половина королевской гвардии марширует неизвестно куда?
Жозеф - брат Бонапарта, посаженный на трон Испании, хотя требовалось триста тысяч французских штыков, чтобы удерживать его там.
- Одна пятая королевской охраны, милорд, - вежливо поправил генерала Хоган. - И так оно и было, как утверждает лорд Кили. Кили, разумеется, их comandante.
- Кили?
- Ирландский пэр, милорд.
- Черт побери, Хоган, я знаю ирландских пэров. Кили. Граф Кили. В изгнании, правильно? И его мать, помнится, давала деньги Тону в девяностых. Томас Вольф Тон был ирландским патриотом, который попытался собрать деньги и людей в Европе и Америке, чтобы поднять восстание против британцев в его родной Ирландии. Восстание переросло в открытую войну в 1798 году, когда Тон вторгся в Донегол с небольшой французской армией, которая была безжалостно истреблена, и сам Тон предпочел покончить с собой в Дублинской тюрьме, нежели быть повешенным на британской веревке. - Я не надеюсь, что Кили намного лучше его матери, - сказал Веллингтон мрачно, - а она - ведьма, которую следовало придушить при рождении. Его светлости можно доверять, Хоган?
- Насколько я слышал, милорд, он - пьяница и бабник, - ответил Хоган. - Ему дали командоватьReal Companпa Irlandesa, потому что он - единственный ирландский аристократ в Мадриде и потому что его мать имела влияние на короля. Она мертва теперь, упокой Господи ее душу.
Он смотрел, как солдат пытается намотать кишки французского офицера на штык. Кишки соскальзывали с лезвия, и в конце концов сержант обругал солдата и приказал ему или вытащить требуху голыми руками, или оставить ее воронам.
- Что делала эта ирландская гвардия с тех пор, как Фердинанд уехал из Мадрида? - спросил Веллингтон.
- Были предоставлены сами себе, милорд. Охраняли Эскориал, чистили сапоги, держались подальше неприятностей, размножались, блудили, пьянствовали и козыряли французам.
- Но не сражались с французами.
- Разумеется, нет. - Хоган помолчал. - Это слишком просто, милорд. Real Companпa Irlandesa разрешают уехать из Мадрида, разрешают погрузиться на судно и разрешают прибыть к нам, и одновременно контрабандой вывозят письмо из Франции, утверждая, что рота - подарок вам от Его заключенного в тюрьму Величества. Я чувствую, как от всего этого попахивает лягушатниками, милорд.
- Следовательно, мы предложим этим проклятым гвардейцам убираться?
- Сомневаюсь, что мы можем. В Лондоне принцу-регенту несомненно польстит этот жест, и министерство иностранных дел, можете быть уверенны, сочтет отказ принять Real Companпa Irlandesa за оскорбление наших испанских союзников, что означает, милорд, что мы обречены иметь дело с этими ублюдками.
- Они годятся хоть на что-нибудь?
- Я уверен, что они украсят наш быт, - высказался Хоган с долей сомнения.
- И это украшение стоит денег, - сказал Веллингтон. - Я предполагаю, что король Испании не догадался вместе с гвардией прислать их кассу?
- Нет, милорд.
- Что означает, что плачу им я? - грозно вопросил Веллингтон, и единственным ответом Хогана была ангельская улыбка. Генерал выругался: - Чтоб у них глаза лопнули! Я должен платить ублюдкам? В то время как они предают меня? Они ведь для этого здесь, Хоган?
- Не знаю, милорд. Но подозреваю, что так.
Взрыв смеха донесся со стороны рабочей команды, которая только что обнаружила некоторые пикантные рисунки в фалдах мундира мертвого француза. Веллингтон вздрогнул и погнал коня прочь от хохочущих работяг. Несколько ворон дрались за груду отбросов, которая когда-то была французским стрелком. Генерал уставился на неприятную картину и поморщился.
- Так, что вы знаете об этой ирландской гвардии, Хоган?
- Они по большей части испанцы в наши дни, милорд, хотя даже рожденные в Испании гвардейцы должны происходить от ирландских изгнанников. Большинство гвардейцев набраны из трех ирландских полков, состоявших на испанской службе, но какая-то часть, подозреваю, дезертиры из нашей собственной армии. Полагаю, что в большинстве они испанские патриоты и хотели бы сражаться с французами, но, несомненно, какая-то часть из них afrancesados - хотя в этом отношении я подозревал бы скорее офицеров, чем рядовых.
Аfrancesado называли испанцев, которые поддерживали французов, и почти все предатели происходили из привилегированных классов. Хоган прихлопнул слепня, который присосался к шее его лошади.
- Ничего страшного, Джеремия, просто голодная муха, - объяснил он испуганной лошади, затем вернулся к разговору с Веллингтоном: - Я не знаю, почему их послали сюда, милорд, но я уверен в двух вещах. Во-первых, с точки зрения дипломатии, невозможно избавиться от них, и, во-вторых, мы должны предположить, что это французы хотят видеть их здесь. Король Фердинанд, я не сомневаюсь, был вынужден написать письма. Я слышал, что он не очень умен, милорд.
- В отличие от вас, Хоган. Поэтому я вас и терплю. Так что мы сделаем? Отправим их чистить солдатские сортиры?
Хоган покачал головой.
- Если вы отправите королевскую дворцовую гвардию на хозяйственные работы, милорд, это будет рассматриваться как оскорбление наших испанских союзников, так же как Его Католического Величества.
- Будь проклято Его Католическое Величество! - зарычал Веллингтон, затем сердито отвернулся в сторону траншеи, где в ряд белели голые тела французов. - А хунта? - спросил он. - Как насчет хунты?
Хунта в Кадисе была регентским советом, который управлял незанятой территорией Испании в отсутствии короля. В патриотизме хунты можно было не сомневаться, но то же самое нельзя было сказать относительно ее эффективности. Хунта была печально известна бесконечными внутренними раздорами на почве оскорбленной гордости, и немногое так задевало эту гордость, как осторожное предложение назначить Артура Уэлсли, виконта Веллингтона, Generalisimo всех армий, воюющих в Испании. Веллингтон уже был главным маршалом армии Португалии и командующим британских сил в Португалии, и ни один разумный человек не стал бы отрицать, что он - лучший генерал на союзнической стороне, не в последнюю очередь потому, что он единственный выигрывает все сражения подряд, и никто не отрицал, что было бы разумно всем армиям, выступающим против французов в Испании и Португалии, быть под объединенной командой, но, однако, несмотря на общепризнанный смысл предложения, хунта отказывалась предоставить Веллингтону такие полномочия. Армии Испании, возражали они, должен вести в бой испанец, и не имеет значения, что пока что ни один испанец не доказал, что способен выиграть кампанию против французов; лучше побежденный испанец чем победивший иностранец.