Медик первым делом подвел первого новобранца к столбу с отметиной - проверить, дотягивает ли темнокожий италиец курчавой головой до прибитой планки в пять с половиной футов. Чтобы перекрыть метку, Куке пришлось чуть-чуть привстать на цыпочки, правда, самую малость. Медик это заметил. Заметил и знаменосец, но промолчал.
- В калигах будет самое то, - хмыкнул писец. - Двойную подметку набьет.
- Итак, записывай, рост - минимальная норма, кожа темная, волосы курчавые, зубы крупные… особые приметы… - Медик придирчивым взглядом оглядел тело. - Волос на теле нет.
- Он их выщипал, - сказал кто-то из новобранцев.
Все прыснули.
- Тихо! - рявкнул знаменосец Мурена, сидевший за столом со скучающим видом и с полуприкрытыми глазами.
- Телосложение крепкое, никаких дефектов на теле. Зубы целые, - закончил свой осмотр медик.
- Кто твой отец, Тит Кукус? - спросил писец.
- Тит Клавдий Кукус из Неаполя, у него торговля железным товаром. Самая лучшая лавка в нашем городе. А может, и во всей Италии.
- Папаша отпустил тебя в легион?
- Да, он выбирал из нас, троих сыновей, кого отправить на службу, и выбрал меня. Сказал: Тит, ты будешь примипилом, я верю!
- Не подброшенный? - вновь приоткрыл глаза знаменосец, да так и впился в смуглое лицо новобранца взглядом.
- Подброшенный? Да из нас троих отец меня больше всех любил! - Парень вдруг сделался лиловым.
- Отец у тебя тоже смуглый? - поинтересовался писец. Однако ничего не записал и переглянулся с медиком. С этим Кукой явно было что-то нечисто, и повидавший немало новобранцев медик это чуял, будто охотничий пес след кабана. Чуял и знаменосец, потому спрашивал, но допытывался без азарта, с ленцой, как будто не хотел обнаружить что-то позорное.
Здесь, на границе, рано или поздно разразится война, не будет мирно Децебал сидеть за рекой; не в этом году, так в следующим явятся его даки в провинцию, так что в данном случае не стоит особенно усердствовать. Пусть Юпитер следит за исполнением клятв, а люди сделают вид, что верят на слово.
Посему медик отрицательно покачал головой.
- Мой отец - один из лучших воинов Рима! - заявил Кука, изо всех сил стараясь поднять пошатнувшийся авторитет.
- Видимо, наш парень - незаконный сын императора Тита, разрушителя Иерусалима! - Писец решил, что наступил его черед шутить.
В комнате сделалось тихо, только слышалось, как гудит залетевшая с улицы муха.
- Язык-то прикуси, - хмуро буркнул знаменосец, - а то сделаю тебе пометку в личном деле, что не те разговоры ведешь.
Писец ничего не ответил, поджал губы, место у него было теплое, немаятное, и, если найдется другой грамотей, вмиг турнут из архива. Писец глянул на парня в синей тунике. Вот этот, к примеру, вполне может вместо тяжелого меча взять в руки легонький стиль.
- Еще один вопрос! - внезапно спохватился знаменосец. - Рисовать умеешь?
- Самую малость. Пробовал голых теток в Байях рисовать, вроде получалось.
- Значит, умеет, - хмыкнул Кубышка. - Только кому это надо?
- Декстру, - сказал знаменосец. - Деньги на хранение сдаешь?
Тит Кука отрицательно покачал головой.
- У меня с собой ни асса! - признался он.
- Осмотр окончен, - махнул рукой Мурена, а писец сделал пометки в реестре. - Жди испытаний в грамотности.
Вторым на осмотр вышел худой и длинный парень с острым кадыком. Он назвался Децимом Веллием Скироном, братом легионера из Первого Италийского легиона. Скирона Старшего знаменосец знал неплохо - лагерь Первого Италийского находился по соседству, в Новах. Так что вопросов Скирону не задавали. Просто замерили рост, записали приметы (шрам на спине слева, родимое пятно на плече и плохие зубы, двух уже не хватало).
- Шестой справа внизу тоже придется рвать, - "обрадовал" солдата медик.
Теперь настал черед поклонника Цицерона Приска.
- Гай Острий Приск из города Комо! - Приск выложил на стол перед писцом рекомендательное письмо - на пергаменте, запечатанное.
- От кого оно? - спросил подозрительно писец, разглядывая печать.
- От Гая Плиния Цецилия Секунда. Он из Комо, как и я. Плиний соблаговолил дать мне письмо, когда приезжал в свое имение в Комо.
- Сам Плиний? Сенатор? - хмыкнул знаменосец. - Неужто для тебя, старина, не нашлось местечка потеплее?
- Я хотел именно в легион.
Писец тем временем сломал печать и прочитал послание Плиния.
- Рекомендации самые лестные.
- Рисуешь?
Приск кивнул и почему-то покраснел до корней волос.
- Деньги сдаешь? - Знаменосец покосился на бронзовый кошелек парня, который тот положил на скамью вместе с одеждой.
- У меня два золотых, десять серебряных денариев и еще несколько ассов.
- Денарии и золото сдать, ассы оставь.
- Это почему сдать? - вскинулся Приск.
- Чтоб в канабу не бегал к шлюхам в первые дни, да в таверне не надирался местным вином. Как закончишь учение, будешь больше себе оставлять.
Приск нехотя высыпал содержимое кошелька на стол перед знаменосцем, тот отделил золото и серебро от медяков и латунных сестерциев. Денарии и золото пересчитал и ссыпал в свой сундучок, поставив против имени Приска в реестре число "CCIL". Остальное сдвинул к краю стола.
- Погоди! - вспомнил вдруг писец, когда парень уже оделся. - Ты не назвал год, в котором родился.
- Год консульства Домициана Цезаря в седьмой раз. То есть год 833-й от основания Города, - уточнил Приск.
Медик прищурился. Ему показалось, что парень старше, - но кто знает, может быть, он в самом деле такой сосунок. Плечи у него были как у подростка.
- Ладно, можешь идти! - махнул рукой знаменосец.
- А как же проверка грамотности?
- Топай, сказано! У тебя на лбу написано, что ты не только у грамматика, но и у ритора успел поучиться.
"Небось и цитатку на греческом вставить может", - добавил про себя знаменосец.
Но выяснять, почему этот парень, явно не из простой семьи, выбрал карьеру легионера, у Мурены желания не было. Прикажут вызнать - тогда вытряхнет из парня душу, а нет - пусть дает присягу и служит.
Да, с таким лучше не болтать лишнее. Мало ли что может ляпнуть молокосос: вдруг добавит, что Домициана прозвали грабителем за страсть убивать подданных и присваивать себе состояния. В нынешние времена, если кто из богатеев хотел оставить хорошее наследство детям, непременно должен завещать императору половину имения. Правда, знаменосца мало волновали проблемы богатеньких столичных жителей. Он свое состояние зарабатывал по́том и кровью. А что в перспективе после двадцати пяти лет службы? Купить землю близ Эска да дрожать каждую зиму, ожидая набега даков из-за Данубия? Прошлой зимой опять четыре поместья разграбили и сожгли дотла…
Мурена вздохнул.