* * *
За новобранцами, стоя возле принципии, наблюдал молодой человек лет двадцати в тунике из желтоватой дорогой шерсти с широкой пурпурной полосой на груди. Сложен он был как Геркулес - высокого роста, широкоплечий, но не красавец: нос - слишком толстый и мясистый, а подбородок, непропорционально маленький, был к тому же изуродован шрамом. Парень явно следил за своей внешностью - волосы его были тщательно завиты, на запястьях сверкали золотые браслеты, небрежно накинутый плащ был такой же новенький и чистенький, как и туника.
Центурион подошел к молодому щеголю и что-то сказал. Что именно, никто из новобранцев не расслышал. Щеголь указал на кого-то из восьми. Похоже, на "цыпленка", которого заподозрили в чтении Цицерона. Валенс обернулся, вновь оглядел пополнение и сказал "нет". Сказал достаточно громко, новобранцы услышали.
- Стоять! - приказал молодой человек, и все восемь замерли. Остановился и Мурена.
Щеголь опять о чем-то заговорил с центурионом.
- Приск, кто это? - шепотом спросил Кука у "цыпленка" в новенькой тунике.
- Судя по всему, военный трибун, из сенаторских сынков. Видишь его тунику с пурпурной полосой? Он трибун-латиклавий, здесь год или два отмается, не дольше, и отбудет в Рим делать карьеру.
- Что ему надо? - Кука прищурился. Он не любил щеголей с завитыми волосами.
- Ищет компанию для игры в мяч! - предположил Приск.
Тем временем трибун и центурион направились к ожидавшим новой команды новобранцам.
- Нам обещали не меньше сотни этой весной, насколько я помню, - расслышали они насмешливый голос трибуна. - Разве восемь равно сотне?
- Надо же… - изумился Приск, - выговор у него провинциальный. А я думал, парень из столицы.
- Вербовщик Сульпиций, чтоб его сожрали стигийские псы, должен был набрать пятьсот человек в Сирии, для нас - не меньше сотни, - разъяснил ситуацию центурион Валенс.
- Видимо, подцепил этих ребят где-нибудь по дороге в ближайшей таверне, - продолжал упражняться в остроумии трибун.
- В Неаполе! - гордо выкрикнул Кука.
- Молчать! - рявкнул центурион. - Молчать, пока не спрашивают.
- Подожди, не надо кричать! - одернул центуриона трибун-щеголь. - Я как раз их спрашиваю. Это вы нашли вчера убитого легионера?
- Мы! - отозвался Кука, взявший на себя обязанности старшего в этой восьмерке.
- Кто именно?
Новобранцы переглянулись.
- Все вместе! - опять ответил Кука. - Отошли с дороги, смотрим, лежит.
Ясно было как день: шли они, шли, решили отлить. У обочины неудобно, сунулись в кусты, там-то и увидели торчащую из-под веток ногу в солдатском башмаке. И запах учуяли: пролежавший два дня в кустах труп изрядно попахивал.
- У него на руке татуировка была Пятого Македонского, - сообщил Приск. - Сообразили, что легионер, вот и принесли тело в лагерь.
- Кто из вас может показать место? - Центурион и военный трибун разом уставились на Приска.
- Я могу, - сказал тот.
- Ты, я смотрю, парень сметливый, - заметил трибун. - Мне как раз нужен новый секретарь.
Приск не ответил, уставился на кирпичную стену принципии.
- Оставь его, Адриан, они все неучи, - ответил за новобранца Валенс. - К тому же это будущие быки Декстра. Или ты забыл?
- Быки Декстра? - Трибун опешил. - Вот эти? Ох, не могу… - Он расхохотался. - Да это скорее молочные телята. Ох, не могу…
- Выпиши себе нового секретаря из Греции, - сухо сказал Валенс.
- Учту, спасибо за совет… Нет, мне надо немедленно пойти на охоту и убить кабана, иначе я буду хохотать до самого вечера! - Адриан вновь окинул небрежным взглядом мальчишек, после чего последовал новый взрыв смеха.
Наконец, с трудом справившись с неуместным весельем, Адриан помахал в воздухе рукой и направился к одному из домиков, предназначенных для военных трибунов.
- Неженка, - буркнул тощий.
- Как звать тебя? - остановился перед злопыхателем центурион.
- Скирон.
- Так вот, Скирон, военный трибун Элий Адриан отличный солдат. Никому из вас, тупицы, не советую называть его неженкой. Всем ясно?
- Ясно! - на разные голоса, кто громко, кто почти шепотом, отозвались новобранцы.
- Понятливые, - хмыкнул центурион.
* * *
Лагерь Пятого Македонского легиона построен был на совесть - бараки каменные, крытые черепицей, которую делали тут же - на заводике в канабе. Имелись, мастерские, пекарня и кухни, амбары, склады, госпиталь с банями, несколько уборных с проточной водой. Все улицы лагеря были недавно вымощены, вот только перед принципией плитку клали зимой, теперь ее в двух местах вспучило, и надо было срочно перекладывать. Правда, в отличие от многих других лагерей, этот имел неправильную форму пятиугольника, поскольку был построен на месте фракийского поселения, а римляне попросту укрепили и нарастили часть старых стен.
Знаменосец провел новобранцев через украшенные колоннами ворота принципии в просторный двор, а оттуда - в хранилище знамен. Здесь в прямоугольном зале на деревянном помосте стояли позолоченный легионный орел на древке, обмотанном серебряной проволокой, а также имаго - лик императора Домициана, опять же на богато украшенном древке. Остальные штандарты - знамена когорт и центурий - сейчас были заперты в хранилище - вдоль задней стены виднелись двери с номерами когорт. Здесь же, в зале, стояли два стола и деревянные скамьи. Да еще с невысокого постамента с недавних пор взирала на солдат строгим взором мраморная статуя - воплощение Дисциплины.
- Статую для нашего легиона заказал в Греции трибун Элий Адриан, - сообщил громко, так что эхо разнеслось по просторной зале, знаменосец Мурена.
Корникулярий, щеголявший новеньким, начищенным до солнечного блеска шлемом с рожками, явился почти сразу же вслед за знаменосцем, отпер дверь в соседнюю комнату, принес оттуда бронзовый сундучок с документами. Судя по всему, в сундучке хранились рекомендательные письма и реестры легионеров.
Писец Габур и медик десятой когорты Меттий, в легионе прозванный Кубышкой за круглую физиономию и солидный живот, явились на зов не так спешно. Писец долго рылся в кожаном футляре, отыскивая подходящие куски пергамента для нового реестра и для новых личных дел. Не найдя чистого куска, писец пемзой счистил ненужный на его взгляд текст со старого свитка, заточил тростниковое перо и приготовился записывать. Тем временем новобранцы сбросили одежду, всю, кроме набедренных повязок, и сняли башмаки.
- Что скажешь об этих ребятах? - обратился знаменосец к медику.
Тот осмотрел полуголых мальцов критическим взглядом, точь-в-точь повар, которому предстоит приготовить из заморенных синих тушек шикарный обед для гурмана.
- Да уж… говорят же, пусть же юноша, которому предстоит отдаться делу Марса, будет с прямой спиной, с широкой грудью и мускулистыми плечами.
- С умеренным животом, - подсказал знаменосец. - Ну хотя бы это требование соблюдено.
- Задние части у него не должны быть излишни от мяса, - медик уже давился от смеха, с удовольствием цитируя наставления.
- Да хватит вам! - примирительно буркнул писец.
- Ну, ты, первый, - указал Кубышка на смуглого здоровяка.
- Тит Клавдий Кукус, сын Тита, - рявкнул темнокожий, выпучив глаза. - Из Неаполя.
- Возраст?
- Двадцать лет. Я родился в седьмое консульство императора Веспасиана и пятое Тита Цезаря.
- А сейчас чье консульство? - поинтересовался знаменосец.
- Консульство в этом году было у Манлия Валента и… Антистия… кажется.
- А в прошлом году кто был консулом?
Кука растерянно оглянулся. Приск что-то хотел шепнуть, но знаменосец пригрозил ему кулаком.
- Неважно, кто консул, главное - императором у нас господин и бог Домициан! - тут же нашелся Кука.
Писец громко расхохотался. Знаменосец остался невозмутим.
- Грамоте обучен? - спросил Мурена. - Пароль будешь получать на табличках. Не разберешь - пеняй на себя.
- Э, да я читаю, что твой Цицерон! И по-гречески знаю.
- Это я проверю. Выдам каждому текст и устрою читку.
- "Энеиду"? - спросил Приск.
Знаменосец лениво повернул голову в сторону шутника, в ответ тот невинно округлил глаза. Новой реплики не последовало.
- У нашего Кубышки для этой цели книга эпиграмм Марциала имеется, - сообщил знаменосец. - Кто не прочтет, того велю высечь да выгнать с позором.