Приливом уже на две трети закрыло проход. Фрикет по грудь в воде, подняла руку со свечой. Ее как будто озарило:
- Мариус! Не тяни на себя! Толкай от себя! Давайте все толкнем от себя! Изо всех сил!
Все четверо навалились на решетку в ожидании сигнала Мариуса.
- Внимание! - произнес матрос. - Готовы?
- Да.
- А ну давай!
Послышался глухой треск. Решетка сразу же поддалась. Падая, она увлекла за собой беглецов, и неожиданно они оказались у моря, которое плескалось у подножия старинного здания. Прекрасные пловцы, они ничуть не испугались. Те, кто держали свертки, поплыли рядом, помогая друг другу. Все проявили завидное хладнокровие: никто не вскрикнул, не произнес ни слова.
Друзья плыли, не зная точно куда, как вдруг Мариус натолкнулся на какой-то натянутый канат.
- Черт! - проворчал он. - Тут веревка, прикрепленная к стене… Нужно посмотреть, что там на другом конце.
Он высунулся из воды и при свете звезд увидел что-то качавшееся на волнах в нескольких метрах от него.
- Вот это да! - прошептал француз. - Шлюпка! Бог помогает нам.
Матрос быстро подплыл к лодке и схватился рукой за борт. Со скамьи вскочил мужчина. Провансалец заметил, как в его руке что-то блеснуло. И без предупреждения, даже не узнав, кто у шлюпки - враг или друг, незнакомец ударил матроса ножом.
- Qu’ès aco, парень? - насмешливо спросил Мариус. - Ты что, надеешься проткнуть шкуру такой старой акуле, как я? Ну подожди!
Бандит в шлюпке при ударе потерял равновесие. Не успел он прийти в себя, как Мариус схватил его. Завязалась борьба. Потом послышался звук от падения тела в воду.
- Вот так-то! Ты получил, чего хотел, вшивый моряк. Нет, чтобы по своей воле отдать посудину… Эй, залезайте в шлюпку!
Мариус помог девушкам и полковнику.
- Там в уключинах пара весел… У посудины есть руль… В общем все как надо!
Нож валялся на скамье. Мариус взял его и перерезал веревку, которой суденышко было пришвартовано к стене.
- Вы не ранены, Мариус? - спросила Фрикет.
- О, мадемуазель, так… пустяки. Я был начеку! - И добавил. - Не смею отдавать вам приказания, полковник, но беритесь-ка за руль. Я сяду на весла, а вы поведете; я тут ничегошеньки не знаю.
- Ладно, - отозвался полковник. - Мне здесь знаком каждый уголок.
Шлюпка двинулась вперед.
- А не должны ли мы, - спросила с жалостью в голосе Фрикет, - помочь тому несчастному, что был в лодке?
Мариус прервал ее:
- Я ему рукой заткнул глотку. Клянусь, ничего уже ему теперь не нужно…
- Так вы его убили?
- А, одним больше, одним меньше… Другим будет неповадно…
- О, Господи! Убийства… Все время убийства…
- Что поделаешь, пришлось… Во-первых, у него был слишком плохой характер… А потом, на войне каждый стои́т за себя… Каждый сам хватается за соломинку…
Шлюпка бесшумно скользила по волнам. Кубинский офицер ловко вел ее, избегая освещенных мест, стараясь не быть замеченным. Фрикет и Долорес из предосторожности нагнулись - не хотели, чтобы их увидели: женщины в лодке в такой час могли вызвать особое подозрение.
Где-то на юге метрах в трехстах - четырехстах горели огоньки. Карлос направил туда шлюпку, шепотом сказав матросу:
- Тише! Повернитесь… Видите причалы?
- Да… Меня там подобрали…
- Там и высадимся.
- Согласен, полковник. У причалов полно груженых и пустых вагонов, товаров, бочек, тюков, горы железа и леса - в общем, сам черт не разберется. Спрятаться в этом месте ничего не стоит.
Через десять минут шлюпка ткнулась в размытый водой берег. Из-за свойственной испанцам бесхозяйственности там и сям виднелись большие промоины в стене. Первым сошел полковник. Он хотел убедиться, что ничего подозрительного нет. Если бы кубинец встретил кого-нибудь, то сумел бы предупредить своих. Мариус говорил по-испански так плохо, что никто бы не понял его.
Сделав несколько шагов, Карлос уже собирался позвать всех на берег, когда раздался окрик: "Стой! Кто идет?"
ГЛАВА 7
Сообщник. - Переодевание. - Эшелон у причалов. - Отправление поезда. - Медленным ходом. - Меры предосторожности. - Папа, мама, ребенок и собака. - Последние минуты счастья. - Нападение. - Бедный малыш! - Победа кубинцев. - Антонио Масео.
В тот момент, когда из темноты раздался окрик "Стой! Кто идет?", полковник увидел направленную на него винтовку. Сохраняя полное спокойствие, он остановился.
"Гордый мужик", - подумал Мариус, готовый в любую минуту наброситься на часового.
Не отвечая, Карлос стал тихо насвистывать какую-то грустную, даже печальную мелодию, похожую на песню рабов. Винтовка опустилась, и часовой тихо произнес:
- Железо крепко… Кровь красна…
Полковник продолжил:
- Есть нечто более крепкое, чем железо.
Уже знакомый голос подхватил:
- Это душа человека, который жаждет свободы…
- Нечто более красное, чем кровь…
- Это лоб предателя или раба…
- Привет, браток! Твой номер?
- Двести двенадцатый.
- Ты - Антонио Гальго эль Адуанеро, таможенник.
- А ты - Карлос Вальенте, полковник… наш храбрый полковник.
- Тс-с! Тише!..
- И на свободе!
- Да, на свободе благодаря преданности и отваге молодой француженки из Красного Креста и вот этого моряка.
Фрикет и Мариус с удивлением слушали, как Карлос и незнакомец обменивались словами странного пароля, будто взятого у судей тайного трибунала.
- У нас всюду есть сообщники, - объяснила Долорес подруге.
- Еще один смельчак, который сражается за свободную Кубу в рядах испанцев, - подхватила француженка.
Таможенник несколько напыщенно, но с глубокой благодарностью произнес:
- Спасибо им. Родина и ее защитники их не забудут. Что ты теперь собираешься делать, полковник?
- Выехать из Гаваны вместе с сестрой, француженкой и моряком, добраться до армии Масео и занять свое место среди бойцов. Где Масео?
- Перешел вчера через Мариельскую дорогу…
- Здо́рово!
- Здесь такое смятение… Собираются послать подкрепление в провинцию Пинар-дель-Рио. Состав с боеприпасами уже готов к отправке… Он стоит неподалеку отсюда… На ветке, идущей по причалам…
- Мы должны уехать с этим поездом.
- Я помогу вам.
- Прекрасно. А теперь нам нужно переодеться.
- В хвосте поезда есть пустые вагоны, где можно вполне это сделать.
Все четверо залезли в один из указанных вагонов и начали в полной темноте быстро менять одежду. Вещи были мокрые, но это никого не смущало: в Гаване ночи теплые. Переоблачившись и выйдя наружу, они с любопытством стали разглядывать друг друга в новых одеяниях. Полковник Карлос обрел форму рядового пехотинца. Левый глаз прикрывала повязка, Карлоса невозможно было узнать. Мариус предстал в обличии погонщика мула - в шляпе с испанской кокардой он смахивал на обозника, готового вступить в бой, спасая своих вьючных животных и груз. Долорес и Фрикет очень походили на крестьянок, провожающих мужей на передовую.
Между тем время шло. На причалах началось какое-то движение. Из города - кто пешком, кто на лодке - прибывали ремесленники, грузчики, сначала только мужчины, а потом женщины и дети. Они останавливались около вагонов и в ожидании пили, ели, громко болтали.
Начали подходить и армейцы, главным образом пехотинцы и кое-кто из артиллеристов. Солдаты двигались тихо - ни труб, ни барабанов и полное отсутствие энтузиазма.
Прибыв на вокзал, служивые разбрелись в разные стороны, смешались с толпой, их подзывали к себе, братались, предлагали выпить прямо из горлышка вино, угощали фруктами и охотно брали взамен сигареты.
Еще не совсем рассвело, когда солдат вместе с орудиями погрузили в вагоны. Таможенник вручил полковнику ружье со штыком и патронташ, а Мариусу - мушкет со всем необходимым. Кроме того, каждый, включая и девушек, спрятал под одежду по револьверу.
Слиться с шумной, хотя и печальной толпой не составило труда. Никто даже не обратил на них внимания, и друзья расположились в одном из пассажирских вагонов по его центру, как в американских поездах, тянулся проход. Туда же сели солдаты, девушки, женщины. Народу набилось столько, что дышать было нечем.
Рядом с Фрикет поместилась молодая женщина с пятилетним ребенком на руках. С ними ехала собака, она тут же залезла под сиденье. Напротив примостился молодой человек в форме сержанта ополчения. Он гладил по голове ребенка и жалобно улыбался глотавшей слезы женщине. Иногда пес высовывал морду, облизывал ножки ребенка и опять скрывался под скамьей.
Фрикет все поняла. Муж, вынужденный ехать на передовую, и сопровождавшие его жена сын, собака… Семья лишившаяся главы… Дом, ставший слишком просторным… Боль… Безденежье, а может и нищета… А сейчас страшная боль расставания, может быть, навеки…
Груженый состав вот-вот должен был тронуться. Раздался свисток. Локомотив дернулся и снова остановился. К поезду подъезжали конные жандармы. Среди них Фрикет увидела служащих госпиталя, они выделялись среди других одеждой и повязками на руке. Девушка сжалась в комок - их побег обнаружили… Их ищут… Неужели найдут?
Полицейские заглядывали в каждое окошко, в надежде увидеть тех, кто отвечал бы полученным ими подробным описаниям.