Роман "Гвианские робинзоны" знакомит читателя с историей освоения французскими поселенцами территории Французской Гвианы во второй половине XIX века. Бежавший из острога политический заключенный Робен, воссоединившийся с женой и четырьмя сыновьями, приехавшими из Франции, при участии друзей из среды местных жителей организует добычу золота…
Содержание:
Часть первая - БЕЛЫЙ ТИГР 1
Часть вторая - ТАЙНА ЗОЛОТА 39
Часть третья - ЗАГАДКИ ДЕВСТВЕННОГО ЛЕСА 83
Эпилог 131
Примечания 132
Луи Буссенар
ГВИАНСКИЕ РОБИНЗОНЫ
Часть первая
БЕЛЫЙ ТИГР
ГЛАВА 1
Буря на экваторе. - Перекличка каторжников. - Усердие не по разуму. - "К оружию!" - Бегство. - Жертвы голода. - Охотники за людьми. - Гусь свинье не товарищ. - Среди собак. - Ночь в девственном лесу. - Добыча во мраке. - Тигр полосатый и тигр белый. - Неудачный выстрел и блестящий сабельный удар. - Месть благородного сердца. - Просьба о прощении. - Свобода!..
Могучие деревья тропического леса клонились под ураганным ветром. Над их макушками, окаймленная угрожающей медно-красной полосой, зависла огромная черная туча. Вспышки разноцветных молний, мгновенные и продолжительные, иногда причудливые, но всегда ужасные, вырывались из нее, словно из опрокинутого жерлом вниз кратера вулкана. Оглушительно звучали раскаты грома. Тяжелые испарения, поднятые палящим солнцем с бесконечных болот, клубились, собираясь в облака, чтобы тут же обрушиться на землю невиданными ливнями - то, что в Европе называют струями дождя, здесь превращалось в сплошные потоки, похожие в отсветах молний на полосы расплавленного металла.
Время от времени громадное красное дерево , гордость девственного леса, тяжело валилось на землю, а цветущее эбеновое - высотой в сорок метров, крепкое как железо - раскачивалось из стороны в сторону, будто ивовый прутик; столетний кедр в четыре обхвата раскалывался с треском, словно сосновое полено.
Эти гиганты с мощными ветвями, усыпанными цветами орхидей и других растений, сперва лишь стонали и гнулись, связанные немыслимым переплетением лиан , но в конце концов уступали натиску урагана. Тысячи красных лепестков усеивали траву, напоминая брызги крови, пролитой поверженными лесными исполинами.
Обезумело и затаилось от страха все живое. Звучал, достигая неправдоподобной силы, только яростный голос бури.
Величественная симфония природы, сочиненная и исполненная самим Духом Ураганов, заполняла просторную долину Марони - большой реки во Французской Гвиане.
Ночь, как всегда в этих местах, где солнце всходит без зари и заходит без сумерек, наступила внезапно.
Но человека, бывалого, привыкшего к чудесам тропиков, поразило бы, несомненно, не это, а вид доброй сотни людей всех возрастов и рас, выстроившихся в четыре шеренги под широким навесом. Молчаливые и бесстрастные, они стояли, держа в руках шапки.
Хлипкое сооружение из пальмовых листьев грозило рухнуть каждую секунду.
Горшки для оливковых выжимок подрагивали в своих ячейках, четыре фонаря, развешанные по углам, казалось, вот-вот погаснут.
Но лица людей - арабов, индусов, негров, европейцев - сохраняли хмурую безучастность.
Все были босы, в серых полотняных штанах и блузах, помеченных на спине большими черными буквами У. и П., разделенными изображением якоря.
Между шеренгами медленно прохаживался среднего роста мужчина, с широченными плечами и грубым лицом. Кончики его длинных усов были тщательно закручены, а холодный и цепкий взгляд светлых глаз придавал физиономии выражение хитрости и двуличия.
Отложной с серебряным позументом воротник темно-синей суконной тужурки незнакомца, гармонировал с серебряными галунами обшлагов. На боку у него висела кривая сабля, бившая при ходьбе по лодыжке, за поясом торчал пистолет, а в руке была увесистая дубинка, которой ее самодовольный владелец время от времени ловко выделывал фехтовальные коленца.
То и дело обмахиваясь синей суконной фуражкой, он с головы до пят оглядывал каждого в шеренге, кто откликался, заслышав свое имя.
Перекличку проводил человек в той же форме, но внешне совсем иной: высокий и худой, с хорошей фигурой, молодым и открытым лицом. Вместо дубинки в руке он держал маленькую записную книжку и громким голосом, стараясь пересилить вой бури, выкрикивал имена из списка:
- Абдулла!
- Я!
- Минграссами!
- Я! - хрипло отозвался индус, весь дрожа, несмотря на жаркую духоту.
- Еще один пляшет танец святого Ги … - гаркнул человек с закрученными усами. - Ну, погоди, мерзавец, по тебе уже плачет дубина для ослов!..
- Симонен!
- Я!.. - с трудом держась на ногах, еле выговорил европеец с мертвенно-бледным лицом и впалыми щеками.
- Громче отвечай, скотина! - на плечо бедняги опустилась дубинка, каторжник согнулся и застонал от боли.
- Ну! Я же знал, что голос к нему вернется! Ишь верещит, как обезьяна.
- Ромулюс!
- Я! - оглушительно выкрикнул огромного роста негр, оскалив два ряда зубов, которым позавидовал бы и крокодил.
- Робен!
Молчание.
- Робен! - повторил молодой человек с записной книжкой.
- Отвечай, сволочь! - рявкнул владелец дубинки.
Но ответа не последовало. Только едва слышный шепот пробежал по шеренгам.
- Молчать, собаки!.. Первому, кто сдвинется с места или скажет хоть слово, я продырявлю глотку пулей! - Надзиратель выхватил из-за пояса пистолет.
На несколько секунд воцарилась тишина, не нарушаемая даже громом. И вдруг издалека донеслось:
- К оружию!
Раздался выстрел.
- Тысяча чертей! В хорошенькую переделку мы попали! Значит, Робен сбежал, а он политический! Чтоб я сдох, если не отхвачу за это три месяца ареста!
"Депортированный" Робен был отмечен как "отсутствующий", и перекличка завершилась.
Мы сказали "депортированный", а не "транспортированный". Первое из обозначений относилось к осужденным за политические преступления, второе - к уголовникам. Только в этом и состояло весьма незначительное различие между арестантами. Все остальное было одинаковым: каторжные работы, питание, одежда, режим… Депортированные и транспортированные пользовались равными "щедротами" начальства вплоть до количества палочных ударов охранника Бенуа, чей нрав, как уже могли понять читатели, очень мало соответствовал его имени …
Итак, мы находимся во Французской Гвиане, на правом берегу реки Марони, отделяющей наши владения от Голландской Гвианы.
Исправительная колония, где развертывается в феврале 185… года пролог драмы, называется Сен-Лоран. Она открыта совсем недавно. Это филиал колонии в Кайенне . Каторжников здесь пока немного, не более пятисот. Местность нездоровая, часты заболевания болотной лихорадкой, а работы по раскорчевке пней тяжелы и изнурительны.