IV. Возвращение короля из Эрфурта
Жажда новостей, привлекавшая многочисленную публику в литературный "Casino", отразилась и на приемах графа Бюлова, которые посещались усерднее, нежели когда-либо. Теперь все с нетерпением ожидали известия о возвращении Иеронима в Кассель и рассчитывали, что министр финансов при своих дружеских отношениях с французским посланником узнает об этом раньше других.
Приемные комнаты Бюловых уже были переполнены гостями, когда явились генерал Сала с супругой и госпожа Симеон с дочерью. Хотя Герман за несколько дней перед тем при встрече с госпожой Симеон выразил сожаление по поводу внезапного отъезда ее племянницы, но тон его и манера держать себя окончательно убедили ее, что письмо Маренвилля к Сесили похищено им, и она решила отомстить ему. Лебрен также перестал бывать у них в доме, после того как она подняла на смех его переговоры с Германом и объявила, что молодой немец не только понял, но и одурачил автора "L’Enfant du Carnaval". Ссора с Лебреном еще более усилила ее злобу, и она употребила все усилия, чтобы восстановить Маренвилля против Германа. Но это не удалось ей - королевский секретарь не менее самого Иеронима был доволен удалением Сесили, и на все жалобы госпожи Симеон отвечал в шутливом тоне.
Поэтому, когда Герман поздоровался с госпожой Симсон на вечере у Бюлова, то она не особенно ласково встретила его. Но теперь Герман нелегко приходил в смущение и, сказав несколько вежливых фраз, незаметно удалился.
Между тем к госпоже Симеон подошла генеральша Сала, которая также была не в особенно хорошем настроении, и обе дамы обменялись разными колкостями, хотя под прикрытием улыбок и ласковых эпитетов.
После обычных приветствий генеральша сказала взволнованным голосом:
- Eh bien! Говорят, Морио возвращается на днях в Кассель!
- Очень рада за вас, моя дорогая! Теперь я понимаю, почему вы так любезно поздоровались сегодня с молодым доктором. Вы, конечно, уделите ему частичку мести, которую вы готовите Морио, тем более что он был главным Действующим лицом в приключении с Аделью.
- Вы ошибаетесь, мой друг, то, что вы называете громким именем месть, относится исключительно к графу Фюрстенштейну, брату Адели. Я душевно жалею, что в настоящем случае должна огорчить Морио! Разумеется, он рассвирепеет и ярость этого грубого человека может обрушиться на молодого доктора. Я вполне понимаю, что вам это неприятно, моя милая мадам Симеон, потому что вы хотели женить его на вашей очаровательной племяннице. A propos! имеете ли вы какие-нибудь известия от мадемуазель Сесили?
Госпожа Симеон старалась скрыть свое неудовольствие, но в тоне ее слышалось раздражение.
- Мы получили от Сесили короткое письмо из Меца, где ее встретила мать. Вероятно, вы желаете, моя милая мадам Сала, предупредить молодого учителя, чтобы он остерегался генерала. Теперь ваша Мелани свободна и могла бы брать уроки немецкого языка; этот вежливый доктор имеет прекрасную методику обучения молодых дам…
Генеральша при этих словах торопливо поднялась с кресла и, бросив ядовитый взгляд на свою приятельницу, сказала:
- Никому я не сообщала своих тайн, кроме вас, мадам Симеон! Если что-нибудь будет известно в обществе, то этим я буду обязана вам и найду, чем отблагодарить за такую услугу…
В эту минуту в залу вошел французский посланник, приехавший несколько часов тому назад из Эрфурта. Он привез известие, что их величества вернутся в Кассель на следующий день вечером.
Хотя крайняя осторожность барона Рейнгарда была известна всем, но к нему обращались с разными вопросами. Он отвечал общими фразами.
- Судя по дружеским отношениям обоих императоров и их министров, - сказал он, - можно заключить, что между ними водворилось полнейшее согласие. Александр I ежедневно обедал у Наполеона. Затем они вместе отправлялись в театр, а по окончании представления Наполеон проводил остаток вечера у русского императора. Таким образом, они ежедневно угощались французским обедом и русским чаем.
- Не известно ли что-либо вашему превосходительству о разделе государств? - спросил полковник Гаммерштейн с многозначительной улыбкой.
- Нет, я ничего не слыхал об этом, - отвечал посланник, - но поговаривали в частных кружках, что будет новый король…
Эти слова возбудили общее любопытство, хотя никто не решался высказать своих догадок.
- К сожалению, это пока величайшая тайна и я не могу разглашать ее, - продолжал посланник. - Но расскажу вам случай, бывший при мне в Эрфурте: один из многих германских государей возвращался домой после приема у Наполеона. Наружность его была настолько величественная, что караульный на гауптвахте, увидя его издалека, хотел созвать солдат, чтобы отдать ему честь, но офицер остановил его, говоря: "Laissez done! Се n’est qu’un Roi!"
Все улыбнулись, хотя ожидали более интересного рассказа от французского посланника. Но он встал с места и, взяв под руку хозяина дома, перешел с ним в соседнюю комнату, в которой в эту минуту не было никого из гостей.
- Вы сказали, барон, что король будет в Касселе завтра вечером? - спросил Бюлов.
- Да, он сам объявил мне об этом, хотя я застал его в самом дурном расположении духа.
- Это почему?
- Право не знаю. Говорят, он недоволен тем, что Наполеон пожаловал табакерки разным придворным и ничего не дал графу Фюрстенштейну и генералу Кудра, которые пользуются его особым расположением. Кроме того, Иерониму пришлось выслушать упреки от брата за легкомысленный образ жизни, что также не могло порадовать его!..
На следующий день в 10 часов вечера Иероним прибыл в Кассель со своей супругой. Несмотря на проливной дождь улицы, по которым должны были ехать их величества, были иллюминированы и в собравшейся толпе слышались крики "виват!"
Королевский экипаж остановился перед городским дворцом, который служил зимней резиденцией их величеств. Здесь они были встречены целой толпой придворных и высшими сановниками. Иероним ответил общим поклоном на их приветствия и, жалуясь на усталость от дурной дороги, ушел в свой кабинет.
На следующее утро Берканьи явился первым на аудиенцию. Иероним принял его, лежа на кушетке, и, выслушав составленный им доклад, спросил равнодушным тоном: найден ли шпион, который извещает императора о событиях в Касселе?
- До сих пор полиция tie могла напасть на его след, ваше величество! - ответил Берканьи, встревоженный холодным приемом короля, и чтобы смягчить его гнев, добавил торопливо: - Но мне удалось сделать одно открытие, о котором считаю долгом донести вашему величеству. Мадам Кудра опять вернулась к своим старым привычкам и по вечерам прогуливается по улицам, переодетая. Прикажете ли мне следить за ней или нет?
- Да, следите за ней, но делайте это, как можно осторожнее, из уважения к ее почтенному супругу… А теперь пошлите ко мне Бонгара!
Берканьи удалился с почтительным поклоном, немного погодя, вошел шеф жандармов.
- Выслушайте меня внимательно, Бонгар, - сказал король, приподнимаясь с кушетки. - Вот уже несколько месяцев кто-то доносит императору обо всех происшествиях при моем дворе; ему известен каждый мой шаг, чуть ли не всякое сказанное слово! Берканьи до сих пор не мог ничего узнать. Не придумаете ли вы какой-нибудь способ, чтобы выследить этого негодяя и схватить его?
Шеф жандармов, после минутного молчания, ответил:
- Устроить это нетрудно, если только вашему величеству угодно будет дать свое согласие. Я пошлю в Париж ловкого человека с полномочием вскрывать все письма, получаемые из Вестфалии, потому что едва ли этот господин посылает их прямо из Касселя.
- Браво, Бонгар! - воскликнул король. - Приятно иметь дело с умным и деловым человеком! Даю вам carte blanche распоряжаться, как вы найдете нужным. Только переговорите с Маренвиллем… А вот и он сам!
Вошел Маренвилль; король передал ему предложение шефа жандармов; и они начали совещаться о том, как все устроить и какое жалованье назначить тайному агенту, который будет послан в Париж.
Но тут королю доложили о прибытии генерала Сала, и Бонгар поспешил удалиться.
Иероним принял генерала Сала с видимым смущением, так как хотел переговорить с ним по поводу возлагаемого на него поручения и не знал, как он отнесется к нему.
- Я пригласил вас к себе, генерал, - начал он, - чтобы сообщить вам, что я хочу доверить вам одно дело как старому, испытанному другу. Дело заключается в том, что вы должны ехать с поручением в Испанию к моему брату Иосифу. Вы получите все необходимые объяснения от Ле-Камю и Маренвилля, а я приготовлю для вас особые инструкции. Вам будет любопытно взглянуть на Мадрид при нынешних обстоятельствах…
Иероним остановился, ожидая каких-либо возражений, но генерал молчал и добродушно улыбался, видимо, польщенный оказанным ему доверием.
- Кроме того, я советую вам взять с собой ваше семейство, по крайней мере до Парижа, - добавил король.
Лицо генерала Сала приняло при этих словах мрачное выражение, он ответил, что неудобно в такое беспокойное время пускаться с дамами в дальнюю дорогу.
- Мой милый Сала, я имею особую причину настаивать на этом, - возразил король, - вам известно, что между вашей женой и Ле-Камю вышли недоразумения. Они могут возобновиться, потому что с возвращением Морио из Неаполя состоится свадьба Ле-Камю с графиней Гарденберг. Ваша жена и дочь будут рады удалиться из Касселя на время этой свадьбы и связанных с нею празднеств. Они не захотят участвовать в них; и это будет принято как доказательство их неудовольствия. Между тем путешествие в Париж развлечет ваших дам и возвратит им хорошее состояние духа. Надеюсь генерал, что вы поймете мои добрые намерения и поступите так, как я вам говорю…