Несколько дней спустя, в пасмурный октябрьский вечер, Герман, вместе с бароном Рефельдом, вышел довольно поздно из "Casino". В передней какой-то господин остановил Рефельда, говоря, что должен сказать ему наедине несколько слов. Герман стал спускаться один по освещенной лестнице и заметил женскую фигуру, которая на минуту выглянула из входной двери и опять скрылась за ней. Когда он вышел на улицу, то увидел ту же фигуру, стоявшую перед крыльцом. Это была молодая горничная с пикантной, оживленной физиономией, волосы ее были слегка прикрыты маленьким чепчиком, красивые ножки кокетливо выглядывали из-под черного шелкового салопа.
- Сделайте одолжение, милостивый государь, укажите мне, куда идти, - сказала она Герману по-французски. - Я недавно приехала из Парижа и сбилась с дороги.
- Куда вы хотите попасть, мадемуазель, или, лучше сказать, где вы живете? - спросил Герман.
- Я нахожусь в услужении у генеральши Кудра, мы живем напротив королевского замка.
- А я живу по соседству с вами, мадемуазель, и доведу вас до дому.
При этих словах она быстро схватила его под руку и хотела идти, но Герман остановил ее.
- Одну минуту! Мне нужно подождать приятеля.
- Я спешу домой, пойдемте! - шепнула она.
- Вот и он! - сказал Герман. - Посмотрите, барон, какую я поймал восхитительную парижанку!..
- Ah! j’y retiens part! У нас с приятелем все пополам! - воскликнул Рефельд, беря правую руку красавицы, которая с досадой отдернула ее.
Дождь начал накрапывать. Чтобы сократить дорогу, они перешли площадь и свернули в узкую Jacobigasse.
- Это ночная птица! - сказал Рефельд, по-немецки, обращаясь к Герману. - Любопытно было бы знать, куда хочет она заманить нас? Разумеется, вдвоем можно отважиться на какое угодно приключение…
В эту минуту француженка остановилась у большого дома и вынула ключ из кармана, чтобы отворить дверь.
- Вы живете здесь? - спросил барон. - Действительно, это квартира генерала Кудра… Жаль, что нам приходится пожелать вам доброй ночи! Мы охотно проводили бы вас куда угодно. Однако, как зовут вас, мое прекрасное дитя?
- Меня? Меня зовут мадемуазель… Какое вам дело до моего имени?
- Мадемуазелями называют девиц, которые ночью прогуливаются по улицам. Но вы, конечно, имеете собственное имя.
- Меня зовут Фаншон, если вас так интересует это!
- Прелестное имя, Фаншон! Я должен сказать вам, мадемуазель Фаншон, что, хотя вы служите у мадам Кудра, но из вас обеих всякий отдал бы вам предпочтение!
- Что можете найти вы дурного в генеральше? - спросила она.
- Вы видите, барон, дождь усиливается, - заметил Герман. - Пойдемте скорее домой.
- Зайдите ко мне и переждите, пока пройдет Дождь, - сказала Фаншон, обращаясь к Герману. - Никого нет дома, кроме меня, так что вам стесняться нечего! Генеральша на вечере и вернется нескоро, а генерал уехал из Касселя вместе с королем…
Герман отказывался, но барон Рефельд сказал ему по-немецки:
- Идите, не упускайте такого прекрасного случая, к несчастью, меня не приглашают, и поэтому я уступаю вам поле битвы!
С этими словами он втолкнул в дверь Германа, который со смехом потащил его за собой. Они поднялись по лестнице вслед за Фаншон, которая быстрыми шагами шла перед ними. Она отворила дверь в переднюю, из которой упал свет на лестницу.
Когда они сняли промокшее платье, Фаншон ввела их в красиво убранную комнату наподобие будуара, которая освещалась матовой лампой и была пропитана духами. Между большим зеркалом и шелковыми ширмами стояла кушетка, к которой был придвинут стол с десертом и вином, как бы в ожидании гостей.
Фаншон была необыкновенно мила в светлом коротком платье и шелковом переднике. Она небрежно опустилась на кушетку и пригласила гостей занять места; вся ее любезность была обращена на Германа, тогда как барон Рефельд не мог ничего добиться от нее, кроме коротких и отрывочных ответов. Этим она давала ему почувствовать, что считает его присутствие лишним. Но барон не обращал на это ни малейшего внимания, принимал деятельное участие в разговоре и с таким серьезным видом говорил глупости, что Герман с трудом удерживался от смеха.
Когда разговор на минуту прекратился, Герман, увидя письмо, лежавшее на столе, спросил:
- Не можете ли вы, мадемуазель Фаншон, сообщить нам, какие вести получены от генерала?
- Мы получили это письмо сегодня утром, впрочем, нет, получила его, конечно, мадам Кудра… Если вас интересует, господин барон, как сидят короли в театре, то прочитайте сами.
С этими словами она подала письмо Рефельду с очевидным намерением занять его и добавила торопливо:
- Представьте себе, в Эрфурте находятся теперь сорок два коронованных лица, помимо четырех королев, двух великих герцогов, пятидесяти генералов и прочих. Начинайте отсюда!
Барон Рефельд посмотрел на нее с лукавой улыбкой, покачал головой и прочел вслух указанное ему место письма: "… За музыкантами, в первом партере, посреди театра сидят обыкновенно два императора - Александр по правую руку, около него баварский король, затем саксонский и владетельный архиепископ. Налево, около Наполеона, сидят король вюртембергский, великий князь Константин Павлович и принц Вильгельм прусский. Средняя ложа, обитая алым бархатом, предоставлена их величествам королю и королеве вестфальским и их свите, в которой нахожусь и я. Остальные владетельные особы, князья, принцы, генералы и прочие занимают места в амфитеатре между партером и первым ярусом лож"…
Рефельд, возвращая письмо Фаншон, заметил с усмешкой:
- Вы находитесь, по-видимому, в крайне приятельских отношениях с генералом, мадемуазель Фаншон. Он пишет вам самое любезное письмо!
- Мне! Вы слишком дерзки, господин барон. Посмотрите, письмо адресовано генеральше!
- Ах, простите, очаровательная Фаншон! Я не знал, что вы в такой дружбе с вашей госпожой, хотя мог догадаться, потому что вы так грациозно лежите на кушетке, как настоящая генеральша. Собственно говоря, мадам Кудра следовало бы ехать за королем в Эрфурт, а генералу остаться с Фаншон.
- Я не хочу говорить с таким чудовищем! Убирайтесь отсюда! - сказала она с принужденным смехом.
- Вы рассердились на меня, Фаншон, и гоните отсюда. Ну, нечего делать! - сказал барон Рефельд, поднимаясь с места. - Извольте, я уйду! Пусть мой приятель останется с вами и выпросит мне прощение!
Фаншон была, видимо, довольна догадливостью барона. Она засмеялась и, закрыв рот носовым платком, бросила нежный взгляд на Германа.
Но ее ожидания оказались напрасными. Герман в первую минуту смутился, а затем встал с места.
- Шутки в сторону, - сказал он. - Нам пора домой, барон! Мы не можем долее пользоваться гостеприимством мадемуазель Фаншон. Дождь не скоро прекратится - вы слышите, льет, как из ведра.
- Вы можете взять мой зонтик, - сказала Фаншон, обращаясь к Герману. - А барона пусть промочит дождь, он заслужил это.
Герман стал отказываться, говоря, что он живет по соседству и что зонтик гораздо нужнее барону, которому предстоит длинный путь.
Наконец Рефельд вмешался в разговор и заметил со смехом:
- Неужели вы не понимаете, что дело не в зонтике, а в том, чтобы вы, господин доктор, возвратили его мадемуазель Фаншон.
Между тем Фаншон достала зонтик из шкафа, и Рефельд тотчас же завладел им.
- Позвольте вас спросить, мадемуазель, - сказал он, - может ли мой приятель занести вам зонтик завтра в восемь часов?
- Завтра, в восемь часов вечера я выйду на крыльцо и получу зонтик обратно, - ответила Фаншон и позвонила в колокольчик. Вышла горничная со свечей, чтобы проводить господ, а Фаншон, кивнув им головой в знак прощания, скрылась за дверью.
Когда они вышли на улицу, Рефельд разразился громким смехом:
- Ну, господин доктор, как вам нравится это приключение? - воскликнул он. - А теперь нам остается только распределить роли. Вы недаром получили этот зонтик, Фаншон довольно ясно выказывала свои чувства…
- Предоставляю ее вам, барон, в полное распоряжение!
- Бесконечно благодарен, мой друг! - сказал Рефельд. - Надеюсь, вы поняли в чем дело. Я давно искал случая завести такое знакомство, которое дало бы мне возможность узнать вблизи интимную жизнь Иеронима. Теперь я нашел то, что мне нужно: мадам Кудра в данный момент пользуется особой милостью короля, а Фаншон ложится на кушетки, читает получаемые письма, распоряжается зонтиком генеральши как своей собственностью, и, вероятно, посвящена во все ее тайны. Нетрудно догадаться, что такая женщина, как мадам Кудра, должна иметь доверенное лицо при своих тайных отношениях с королем за спиной мужа. Если мне удастся заслужить благоволение Фкншон, то цель моя будет достигнута…
В эту минуту они подошли к дому, где жил Герман.
- А пока, до свидания! - продолжал барон Рефельд. - Я возьму зонтик и возвращу его в назначенное время. Увидим, что из этого выйдет! Ожидают вас, и поэтому мое появление будет еще неприятнее… Она и сегодня была недовольна моим присутствием. Жаль, что вы не годитесь для этого дела, а то вам было бы удобнее выполнить его, нежели мне. Я должен тратить деньги, а от вас только требуется сердце.
- Берегитесь, чтобы оно не заговорило у вас, барон! Мадемуазель Фаншон настолько соблазнительна, что вы можете увлечься ею… Однако нам пора расстаться, покойной ночи!..
- Прощайте, философ! - ответил барон Рефельд и отправился домой под проливным дождем.