XV. Прием депутации
На следующее утро баронесса Бюлов в утреннем платье сидела в кабинете своего мужа, который беспокойно расхаживал взад и вперед, видимо, раздраженный.
Супруги говорили о Германе. Накануне король изъявил желание видеть лиц, посылаемых в Голландию; и так как двое депутатов были ему хорошо известны, то у Бюлова появилось подозрение, что дело прямо касалось Германа.
- Не подлежит сомнению, - сказал он, - что Иероним хочет воспользоваться этим предлогом, чтобы взглянуть на молодого человека, которого Маренвилль выбрал в chevalier d’honneur его любовницы!
- Если твоя догадка справедлива, - заметила баронесса, - то во всяком случае Герман не причастен к этому и, вероятно, опять попал в ловушку…
- Тем хуже для него! - возразил с досадой Бюлов. - Допустим, что Тейтлебен честнейший человек и ему неизвестна предыдущая жизнь Геберти, но почему в своем детском честолюбии он поддается влиянию этой безнравственной женщины и Маренвилля, который, наверное, проведет его! Должно быть, открытый путь постепенного повышения по службе кажется ему слишком медленным и ему больше нравится потайная лестница.
- Но если ты считаешь возможным, что молодой человек не знает с кем имеет дело, то почему бы не предостеречь его?
- Это было бы неудобно во всех отношениях, - сказал Бюлов. - Какое мы имеем право разглашать то, что французский посланник говорил в интимной беседе с друзьями; поверь, что дело серьезнее, нежели ты думаешь. В этой истории меня всего больше сердит сам Тейтлебен: никто не мешает ему нарядиться в обноски короля, если ему нравится, но напрасно эти господа рассчитывают на мое посредничество!
- Ты забываешь, мой друг, что тебя просят только представить Германа королю как твоего подчиненного, тем более что ты сам выбрал его для поездки в Голландию. Я не вижу в этом ничего унизительного для тебя!
- К несчастью, этим дело не ограничивается! Маренвилль хочет воспользоваться моей мыслью, чтобы поймать на удочку простака, которого я надеялся спасти от опасности. Черт побери! Им не удастся провести меня…
Баронесса замолчала, так как, зная настойчивость своего мужа, считала дальнейшие возражения бесполезными.
В эту минуту вошел Герман и почтительно поклонился обоим супругам.
Бюлов молча кивнул ему и сел за письменный стол, а баронесса, чтобы отвлечь внимание Германа, спросила с улыбкой - успел ли он поздравить юного жениха Натузиуса?
Шутливый тон, с каким Герман стал рассказывать о своем последнем свидании с госпожой Энгельгардт, еще больше рассердил Бюлова. Он неожиданно встал с места и, обращаясь к Герману, сухо спросил его:
- Скажите мне, пожалуйста, господин Тейтлебен, сразу ли согласился Маренвилль представить вас королю, или вам пришлось долго упрашивать его.
- Меня представить королю? - воскликнул Герман. - Я в первый раз слышу об этом…
Недоумение, которое выразилось на лице Германа, было настолько красноречиво, что Бюлов не мог сомневаться в его искренности и продолжал более спокойным голосом:
- Видите ли, Маренвилль имеет большое влияние на короля и успел расположить его величество в вашу пользу. Но я должен предупредить вас, что Маренвилль bon vivant и не отличается строгостью принципов; к тому же, он предан французским интересам, как и сам король… Они могут сделать вам предложение, которое будет соответствовать их целям, но противоречить моим намерениям, направленным на пользу государства и народа. Хотя я не считаю их покровительство особенно желательным для вас, но во всяком случае предоставляю вам выбрать тот или другой путь. С вашей стороны я требую одного, чтобы вы были чистосердечны со мной уже ради того, чтобы не противодействовать вашему счастью, если вам вздумается покинуть меня.
Герман видел по тону Бюлова, что он чем-то недоволен, и, хотя не считал себя виновным, но чувствовал потребность оправдаться.
- Маренвилль не делал мне никаких предложений, - сказал он, - и я ни о чем не просил его, потому что совершенно доволен моим настоящим положением. С другой стороны, я настолько благодарен вашему превосходительству, что помимо вашего ведома и одобрения не решусь сделать ни шагу на пути, который бы вы сами не указали мне.
- Я вполне доверяю вашей честности и принципам, - сказал Бюлов, - но молодой, неопытный человек легко может очутиться на распутье в кассельском обществе; и поэтому вы совершенно успокоили меня своим заявлением. Что же касается ваших сердечных и домашних дел, то обращайтесь за советом к жене; если вы будете откровенны с ней, то этим избавите себя от многих неприятностей… А теперь все останется по-старому!..
Разговор был прерван приходом слуги, который доложил о прибытии депутации ремесленников и торговцев.
Бюлов велел принять ее. Баронесса тотчас же удалилась через потайную дверь в свои комнаты.
Вестфальский министр финансов благодаря своей честности, твердости характера и гуманному обращению с просителями приобрел за короткое время расположение и доверие народа, несмотря на общее безденежье и связанное с этим недовольство новыми порядками. Во главе явившихся депутатов был цеховой мастер Бюхлинг, который начал свою речь с объяснения причин, побудивших ремесленников и торговцев подать жалобу правительству. Дело касалось нового закона о патентах, предложенного рейхстагу. Патентные пошлины были, по их мнению, ничто иное как французская затея, совершенно не подходящая к условиям вестфальского королевства, а тем более в настоящее время при общем упадке промышленности.
Бюлов терпеливо выслушал многословную речь Бюхлинга, затем, расспросив по очереди присутствующих бюргеров о промысле каждого из них и получаемой прибыли, стал доказывать им со свойственной ему ясностью, что их требования настолько же не выполнимы, как и лишены всякого разумного основания.
- В настоящее время, - сказал он, - все толкуют о необходимости ввести налог на чистый доход, получаемый от земли; но эта мысль не встретила сочувствия в Германии, равно и в нашем государственном совете. Между тем мы должны распределить по возможности равномерно тяжесть податей, и если часть их приходится на долю ремесленного и торгового сословий, то в этом вы не можете видеть нового налога. Вся разница в названии; прежний поземельный налог, городские и другие повинности уничтожаются при новом муниципальном порядке, и вместо этого вводится патентный сбор. Следовательно, не может быть и речи об увеличении налогов, а только о более правильном распределении их. Если вы, судя по названию, хотите считать патентный сбор французской затеей, то позвольте заявить вам, что, если мы и воспользовались опытами, какие в этом отношении были сделаны во Франции, то в той степени, насколько это было применимо к Вестфалии и с различными видоизменениями. Так, например, наложив налог на ремесла, мы отменили сбор за наем помещений, и даже размер налога для той или другой отрасли промышленности назначен сообразно с местными условиями: количеством населения, степенью распространения ремесла, легкости сбыта и прочим. Равным образом во избежание каких-либо злоупотреблений решено подчинить сборщика податей главному директору, избираемому из среды сословий, подлежащих патентному сбору. Из этого вы можете видеть, что закон о патентах ни в коем случае не вредит интересам промышленных классов, а, напротив, ограждает их от произвола администрации.
Депутаты, выслушав возражения министра финансов, стали жаловаться на иностранных торговцев и ремесленников, которые, по их словам, отбивают у них последний кусок хлеба, тем более что публика предпочитает французские товары немецким, а кассельцы при мошенничестве иностранных купцов не в состоянии конкурировать с ними.
- В этом вы сами отчасти виноваты, друзья мои! - сказал с улыбкой Бюлов, пожимая плечами. - Я не понимаю, почему вы считаете брауншвейгцев, пруссаков и других немцев иностранцами, и не вижу особенной пользы для промышленности в том, если только одни уроженцы Касселя будут пользоваться преимуществами нашей столицы. Что касается французов, то вам известно, что я не поклонник их, но должен сказать по совести, что изготовляемые ими вещи искуснее ваших, и они вообще отличаются большим вкусом. Разумеется, причина этого главным образом заключается в том, что до сих пор вам были закрыты все пути к усовершенствованию; но теперь поднят вопрос об учреждении технических школ, а с открытием их из наших ремесленников будут получаться художники. На ваши жалобы я могу дать один ответ: не падайте духом, учитесь и со временем вы превзойдете французов. Только этим способом вы можете устранить их. Возьмем для примера подряды для французских войск: наши гессенцы не думают брать их и, выпустив из рук лакомый кусок, смотрят с затаенной злобой, когда им пользуются французские авантюристы. Вы думаете, что все изменится с возвращением курфюрста, но неужели ваши патриотические стремления не идут дальше этого, вы хотите, чтобы из-за вашей личной выгоды были нарушены законы справедливости в ущерб государству?
Некоторые из депутатов были, видимо, смущены, другие задеты словами Бюлова, и один из них заметил с раздражением:
- Если гессенцы и виноваты в чем-либо, то не относительно подрядов! Мудрено предпринять что-либо там, где интенданты и подрядчики мошенничают заодно…
- Я желал бы знать: имеете ли вы в виду кого-либо из служащих в интендантстве или ваше обвинение совершенно голословное? - спросил Бюлов.