И она проворно взбежала по ступенькам; на сердце у девушки было легко, и она заранее подняла вверх свой бокал с шампанским.
- Ну, еще бы, - бормотала она, - я окажу ей услугу… Да с этим Шаверни всю жизнь будешь животики надрывать со смеху. Что может быть лучше?
У двери будуара девушка остановилась и прислушалась. С возмущением в голосе Шаверни говорил:
- Но ведь вы обещали, что я смогу объяснить вам свою позицию, разве не так?
- Ни за что! Шаверни злоупотребляет нашим терпением! К двери, Шаверни!
В этот миг донья Крус распахнула дверь. Она появилась на пороге, веселая и сияющая, держа бокал высоко над головой.
Ее встретили долгими и бурными рукоплесканиями.
- Ну, господа, - проговорила она, протягивая пустой бокал, - да будьте же вы поживее. Неужели по-вашему это шум?
- Мы пробуем пошуметь, - сказал Ориоль.
- Да, буяны из вас никудышные, - залпом осушив бокал, продолжала донья Крус. - Вас слышно разве что за этой дверью.
- Не может быть! - заголосили пристыженные повесы. Они-то считали, что способны перебудить весь Париж.
Шаверни с восхищением смотрел на донью Крус.
- Прелесть! - бормотал он. - Она - сплошной восторг! Только Ориоль вознамерился повторить эти показавшиеся
ему очень красивыми слова, как проснувшаяся Нивель ущипнула его чуть ли не до крови.
- Извольте молчать! - приказала она.
Он попытался было улизнуть, но дочь Миссисипи схватила его за рукав.
- Штраф одна голубенькая, - объявила она.
Достав бумажник, Ориоль протянул даме новенькую акцию, а дама тем временем мурлыкала:
"Не по карману нам
Держать теперь жену
Даже одну!"
Тем временем донья Крус искала глазами горбуна. Чутье подсказывало ей, что, несмотря на данный ей отпор, человек этот - ее тайный союзник. Но спросить о нем ей было не у
кого. Чтобы узнать, не уехал ли горбун вместе с Гонзаго, она осведомилась:
- А где же его светлость?
- Карета только что вернулась, - ответил снова появившийся в зале Пероль. - Его светлость отдает распоряжения.
- Насчет скрипок, да? - вставила Сидализа.
- Ой, неужто мы и вправду будем танцевать? - раскрасневшись от радости, воскликнула цыганка.
Дебуа и Флери посмотрели на нее с презрением.
- Вывали времена, - наставительно произнесла Нивель, - когда, появляясь здесь, мы находили кое-что под своими тарелками.
Она приподняла свою тарелку и продолжала:
- Ничего! Ни просяного зернышка! Ах, мои милые, Регентство приходит в упадок.
- Регентство стареет, - поддержала товарку Сидализа.
- Регентство увядает! Разве Гонзаго обеднел бы, если бы мы получили на десерт несколько голубеньких?
- А что такое "голубенькая"? - спросила донья Крус. Как описать всеобщее остолбенение? Представьте себе, что в наши дни в Золотом доме дается ужин, на котором присутствуют балетные фигурантки и завсегдатаи кафе "Тортони", и одна из этих дам не знает, что такое Кредитный банк движимости. Это просто невозможно. Ну так вот, неискушенность доньи Крус показалась всем просто невероятной.
Шаверни торопливо сунул руку в карман, где лежало его приданое. Вытащив с дюжину акций, он вложил их в руку цыганке.
- Благодарю, - проговорила та, - господин Гонзаго их вам вернет.
Затем, раздав акции Нивель и прочим дамам, она с пленительным изяществом добавила:
- Вот ваш десерт, сударыни.
Дамы взяли акции, но решили, что эта малютка просто отвратительна.
- Ну же! - не унималась донья Крус. - Еще не хватало, чтобы его светлость застал нас всех спящими. За здоровье маркиза де Шаверни! Ваш бокал, маркиз!
Тот протянул бокал и тяжко вздохнул.
- Осторожнее! Он сейчас примется объяснять свою
позицию!
- Только не вам! - отрезал маркиз. - В качестве аудитории мне нужна лишь прелестная донья Крус. А вы недостойны слушать мои объяснения.
- Но все же очень просто, - перебила его Нивель. - Ваша позиция - это позиция человека под мухой.
Все расхохотались. Толстячок Ориоль даже чуть не задохнулся.
- Проклятье! - воскликнул маркиз и разбил о стол свой бокал. - Неужто тут найдется смельчак, который отважится смеяться надо мной? Донья Крус, я не шучу: вы здесь словно небесная звезда среди плошек!
Дамы бурно запротестовали.
- Ну, это уж слишком! - заметил Ориоль.
- Замолчи, - огрызнулся Шаверни, - это сравнение может оскорбить только плошки. К тому же я разговариваю не с вами. Я требую, чтобы господин де Пероль прекратил ваши разнузданные вопли, и хочу добавить, что он понравился мне один раз в жизни - когда был привязан к вешалке!
Невольно растрогавшись, маркиз со слезами на глазах повторил:
- Да, тогда он был хорош! Но возвращаясь к моей позиции… - внезапно вспомнил он и взял донью Крус за руки.
- Она для меня совершенно ясна, господин маркиз, - заявила цыганка. - Сегодня ночью вы женитесь на очаровательной женщине.
- Очаровательной? - хором переспросили присутствующие.
- Да, очаровательной, - подтвердила донья Крус, - и к тому же молодой, остроумной, доброй и не имеющей ни малейшего понятия о голубеньких.
- Да это чушь какая-то! - воскликнула Нивель.
- Вы сядете в почтовую карету, - продолжала донья Крус, по-прежнему обращаясь к Шаверни, - и увезете свою супругу…
- Ах, если б это были вы, прелестное дитя! - перебил ее маркиз.
Донья Крус наполнила его бокал до краев.
- Господа, - прежде чем выпить, проговорил Шаверни, - донья Крус прояснила мою позицию, да так удачно, что у меня самого не получилось бы лучше. Позиция эта весьма романтична.
- Пейте же, - смеясь, сказала цыганка.
- Позвольте, меня уже давно мучит одна мысль.
- Ну-ка, давайте послушаем, что там у Шаверни за мысль!
Маркиз встал в ораторскую позу.
- Господа, - начал он, - за этим столом есть несколько пустующих мест. Вот это принадлежит моему кузену Гонзаго, это - горбуну. Оба они раньше были заняты, но скажите: чье это место?"
С этими словами маркиз указал на кресло, стоявшее напротив места Гонзаго, в котором с самого начала ужина действительно никто не сидел.
- И вот в чем заключается моя мысль, - продолжал Шаверни. - Я хочу, чтобы это место было занято, причем моею супругой!
- Верно! Правильно! - послышалось со всех сторон. - Мысль Шаверни вполне разумна. Супругу сюда! Супругу!
Донья Крус схватила маленького маркиза за руку, но отвлечь его уже было невозможно.
- Какого дьявола! - ворчал он, держась за стол; длинные волосы упали ему на лицо. - Я вовсе не пьян, вот еще!
- Выпейте и помолчите, - шепнула ему на ухо донья
- Я хочу выпить, о божественная звезда, да, Бог свидетель, я хочу выпить, но вот молчать я не желаю. Мысль моя верна, она проистекает из моей позиции. Я требую, чтобы здесь появилась моя будущая супруга, поскольку вы все, послушайте-ка…
- Слушайте! Слушайте! Он говорит, как сам бог красноречия!
Эти слова произнесла снова проснувшаяся Нивель. Шаверни треснул кулаком по столу и продолжал, переходя уже на крик:
- Я говорю, что это нелепо, нелепо…
- Браво, Шаверни! Отлично!
- Нелепо, повторяю вам, оставлять одно место пустым!
- Превосходно! Блестяще! Браво, Шаверни!
Зал взорвался рукоплесканиями. Маленький маркиз прикладывал неимоверные усилия, чтобы не потерять свою мысль.
- Оставлять место пустым, - воскликнул он, вцепившись в скатерть, - если мы больше никого не ждем.
И в тот миг, когда благодаря этому выводу, давшемуся ему с таким трудом, Шаверни сорвал бурю одобрительных криков, в дверях галереи появился Гонзаго и сказал:
- Нет, кузен, ждем.
8. ПЕРСИК И БУКЕТ
Лицо принца Гонзаго показалось всем строгим и даже озабоченным. Весельчаки поставили бокалы на стол; улыбки исчезли.
- Кузен, - проговорил Шаверни, упав в кресло, - я ждал вас, чтобы как-то объяснить свою позицию.
Гонзаго подошел к столу и отобрал у маркиза бокал, который тот уже было поднес к губам.
- Не пей больше, - сухо проговорил он.
- Это еще почему? - возмутился Шаверни Гонзаго выбросил бокал за окно и повторил:
- Не пей больше.
Шаверни уставился на него расширенными от удивления глазами. Сотрапезники расселись по своим местам. На их лицах бледность уже стала уступать место хмельному румянцу. У всех на уме была одна мысль, которую с начала пиршества каждый пытался отогнать, но она все равно висела в воздухе.
Появление Гонзаго заставило весельчаков вернуться к этой мысли.
Пероль попытался прошмыгнуть поближе к своему повелителю, но донья Крус его опередила.
- Позвольте вас на одно слово, ваша светлость, - попросила она.
Гонзаго поцеловал ей руку, и она отошла в сторонку.
- Что это значит? - пробормотал Шаверни.
- Боюсь, - добавила Сидализа, - что скрипок у нас так и не будет.
- Вряд ли речь идет о банкротстве, - заметила Дебуа, - Гонзаго слишком богат.
- Всякое случается, - отозвалась Нивель.
Мужчины участия в разговоре не принимали. Почти все они уставились в скатерть и, казалось, размышляли. Один Шаверни мурлыкал веселую песенку и не обращал внимания на тревогу, охватившую всю гостиную. Ориоль шепнул на ухо Перолю:
- Неужто принц явился с дурными вестями? Фактотум молча отвернулся.
- Ориоль! - окликнула Нивель.
Толстенький откупщик послушно подскочил к своей даме; дочь Миссисипи сказала:
- Когда принц закончит с этой девицей, вы подойдете к нему и скажете, что мы желаем скрипичной музыки.
- Но… - замялся Ориоль.