Франкур заглянул в одно из отверстий в стене. В огромном зале, где накануне он и его товарищи обедали, массивный стол снова был уставлен яствами. За столом сидели пятеро изысканно одетых мужчин. "Так вот для кого предназначался торжественный обед, который мы вчера съели", - подумал зуав. Резкий голос с грубым немецким акцентом и повелительными интонациями заставил его вздрогнуть. Незабываемый голос, потрясавший своды подземелья Сан-Пьетро во время собрания главарей "Тюгенбунда"!
Председатель произносил речь медленно и четко, так что Беттина и Франкур слышали каждое слово.
- Братья! Считаю заседание Верховной Палаты открытым.
Да, это был он, обладатель платинового перстня, высокий, сильный, хорошо сложенный, одетый в парадную форму прусских офицеров. Орлиный взгляд и резкие манеры свидетельствовали о твердости характера.
- Нарушая установленные правила, - продолжал он, - я разрешил вам открыть лица. Теперь мы не просто заговорщики, действующие индивидуально по приказу свыше. Успехи франко-итальянской армии и сокрушительное поражение австрийцев, а главное - неуязвимость двух суверенных союзников - Виктора-Эммануила и Наполеона III, удивительным образом избежавших яда и пули, заставляют нас прибегнуть к иным мерам. Необходимо действовать согласованно, дабы не потерпеть неудачу вновь. Поэтому мы должны знать друг друга в лицо и держаться вместе, координируя нашу деятельность с Верховным Советом, председателем которого я являюсь.
Четверо сообщников склонили головы в знак согласия.
Председатель продолжал:
- Наши ряды поредели: из семерых осталось пятеро… Андреас Хофер, наш тирольский собрат, был убит на мосту во время неудачного покушения на Наполеона III. Другой - Сан-Жермано, владелец этого замка, попал в плен к французам.
- Господин председатель, позвольте сказать! - воскликнул один из заговорщиков, вскочив с места.
- Только покороче!
- Наш миланский собрат, о котором вы только что упомянули, был взят в плен, когда с риском для жизни действовал в личных интересах, похищая какого-то ребенка… Участник заговора и член политического общества имеет право рисковать жизнью, только выполняя священный долг. Мы приговорили к смерти двух монарших особ, но не объявляли войны младенцам…
- Не будем это обсуждать! - повелительным тоном прервал его председатель. - Наша борьба не подчиняется никаким правилам и законам. Кто вам сказал, что поступок Сан-Жермано не входил в генеральный план наших действий? И почему вас беспокоит этот ребенок, когда тысячи людей поливают своей кровью ломбардийские поля? Итак, молчите и подчиняйтесь!
Услышанное привело капрала в ярость, тогда как юная итальянка оставалась бесстрастной.
Главарь заговорил вновь:
- Ныне настал наш час! Ничто не спасет Виктора-Эммануила и Наполеона от возмездия. Завтра состоится торжественный въезд французских войск в Милан. Союзники будут праздновать победу, и суверенные особы проведут в городе несколько дней. Лучше и достойнее места, чем королевский дворец, им не найти. Приказы муниципальным властям уже даны. Все готово к приему их величеств. А теперь слушайте меня внимательно! Подвалы дворца начинены порохом. Когда, опьяненные успехом, оглохшие от похвал и уставшие от речей, император и король заснут, как простые смертные, произойдет взрыв такой силы, что от дворца не останется камня на камне! Таков мой план. Что вы скажете?
Заговорщики закричали в один голос:
- Браво! Их гибель неминуема!
- А есть ли верный человек, чтобы зажечь бикфордов шнур? - спросил тот, кто протестовал против похищения ребенка.
- Даже двое, - ответил председатель. - Вы, брат Вон Стейжер из Вены, и я. А сейчас каждый из вас вернется к себе и будет ждать распоряжений, которые передаст управляющий. Я останусь здесь, в потайной комнате.
Вошел мажордом, и все покинули столовую. Главарь заговорщиков обменялся многозначительным взглядом с управляющим, который сказал вполголоса:
- Все идет хорошо!
Председатель, подойдя к краю стола, нажал на деревянную обшивку стены. Раздался легкий щелчок, и панель отодвинулась. Еще минута - и два тайных свидетеля будут обнаружены. Капрал, держа палец на спусковом крючке, загородил своим телом девушку.
Вдруг страшный грохот потряс стены столовой. Крики, ругательства и выстрелы наполнили дворец.
- Нас предали! Смерть неверным тварям!
Внезапно дверь зала, словно под натиском урагана, широко распахнулась.
ГЛАВА 8
Падение в подвал. - Мучения пленных. - Подземный водосток. - Обозный в отчаянье. - Полковой марш. - После подвала - колодец. - Друзья выбираются по железной цепи. - Нападение поваров. - Франкур наносит ответный удар.
Потеряв точку опоры, Обозный и Раймон полетели вниз. Толстый слой зловонной жижи, покрывавший дно подвала, предохранил их от серьезных повреждений, друзья отделались ушибами.
Некоторое время оба молчали. Хмель мешал осознать серьезность положения, в которое они попали. Первым заговорил Обозный.
- Вот те раз! Раймон, ты тут?
- Да, - откликнулся старый зуав.
- Где это мы?
- Дьявол! Естественно, в подполе.
- Я не прочь поскорее выйти отсюда.
- О! - присвистнул Раймон. - Будем надеяться, что не застрянем здесь навечно. Безвыходных положений не бывает!
- Ты везде чувствуешь себя отлично, старина! А я задыхаюсь в этом темном колодце. Здесь такой мрак, что кажется, будто ты ослеп. Сердце того и гляди выпрыгнет из груди.
- Ах да, я забыл! Ведь ты - любитель полей и ярких лучей солнца. А я до того, как стать "шакалом", добывал уголь в родном городке Гарде. Так что чувствую себя здесь, как дома.
- Раймон, мне плохо, голова идет кругом, в глазах круги… Придумай что-нибудь!
- Это синдром темноты. Ничего, скоро пройдет!
- Раймон, старина, я умираю…
- Послушай, у тебя полная фляга, глотни чуть-чуть!
- Я не хочу пить!
- Да, вижу, ты действительно заболел. Подожди, мой мальчик, что-нибудь придумаем.
Порывшись в карманах, Раймон чиркнул чем-то, и вдруг слабое пламя осветило пространство.
- О! Ты возвращаешь меня к жизни! - восклмкнул Обозный, вздохнув полной грудью.
В левой руке бывалый зуав держал витую восковую свечу, с которой обычно ходили в погреба, в правой - спички.
- Я стянул ее у майора. Это поможет нам скоротать время. Хватит, по крайней мере, часа на два, а потом мы удерем. Давай изучим обстановку и обсудим план побега.
Подняв свечу, Раймон посмотрел вверх.
- Высоковато! Шесть метров будет. И сужается кверху, как горлышко у бутылки. Влезть наверх не удастся. Тебе лучше, сынок? Видишь что-нибудь?
- Да.
- Тогда измерим ширину. Вот черт, грязь какая-то чавкает под ногами. Придется потом тщательно постирать гетры.
Сделав несколько шагов, зуав начал считать: восемь, девять, десять… двенадцать, пятнадцать.
В ширину оказалось приблизительно пятнадцать шагов. Но если вверх поднималась каменная стена, то под ногами была мокрая земля.
- Почему тут так сыро, а, Раймон? - прервал размышления друга Обозный.
- Потому, что Милан построен на равнине, пересеченной множеством рек и речушек. Почва впитывает влагу, как губка, и она собирается здесь. Не удивлюсь, если во время паводков вода в этой яме поднимается на два метра.
- Значит, тут вполне можно утонуть?
- Утонуть можно даже в луже. Смотри-ка, что я нашел!
- По правде сказать, я ничего не вижу.
- Здесь в углу есть что-то вроде сточной ямы. Лиса, пожалуй, пролезла бы в эту нору, но человек - вряд ли! Попробуем расширить отверстие штыками. Обозный, поставь-ка карабины к стене, только вынь запальные устройства, а то мало ли что может случиться. Свечу я пока задую. В крайнем случае воспользуемся спичками…
Зуав вытащил штык и, встав на колени, начал копать.
- Почва мягкая, как масло! Эй, дружище, расширяй отверстие как можешь!
- Я не вижу ни зги!
- Действуй на ощупь. Отгребай землю, которую я вынимаю.
- Если бы у меня была корзина…
- А феска для чего?
- Она маленькая…
- Тогда сними штаны. Наполняй их до половины и относи в дальний угол.
- Лучше уж кальсоны. Жаль портить парадные шаровары.
- На твое усмотрение.
Работа благодаря профессиональным навыкам старого солдата продвигалась успешно. Друзья трудились, как кроты, в полной темноте, задыхаясь от спертого воздуха. Время от времени они прикладывались к бутылке, экономно заедая остатками прихваченных из дворца продуктов, и вновь продолжали копать, метр за метром продвигаясь в неизвестность. Глаза Обозного привыкли к темноте, и юноша не страдал, как прежде.
Наконец, изнемогая от усталости, пленники вылезли из узкого прохода и растянулись прямо на скользком полу. Глаза слипались.
- Как ты думаешь, - пробормотал толстяк, - далеко ли мы продвинулись?
- Если не ошибаюсь, метров на восемь - десять.
- Не может быть!
- Да, да, мой мальчик! У нас есть надежда на спасение!
С этой приятной мыслью, не забыв отхлебнуть из заветной фляги, приятели заснули.