Стоявший рядом с ним, круглый как шар человек в темно–серой куртке и красных чулках до колен счел, что Марк обратился именно к нему.
- Где? - переспросил он тоненьким голоском.
- Да вот эти!.. - Марк указал на колодниц.
Толстяк проводил взглядом его палец, потом уставил подернутые влагой светло–голубые глаза на Марка, визгнул и залился смехом.
- Добрые люди?.. - заверещал он, оборачиваясь в разные стороны и то взмахивая руками, то хватаясь ими за живот. - Смотрите - вот человек, свалившийся с луны!!..
Вокруг них сейчас же сдвинулась кучка любопытных.
- Сплетницы это, мой милый!.. - назидательно пояснил толстяк. - Когда люди начинают слишком много ругаться и сплетничать, - у нас их сажают в колодку! Погуляют так вдвоем под открытым небом три денька, да три ночи, - друзьями поделаются! А разве у вас в городе иначе?
- Откуда ты сам–то?.. - осведомился другой из толпы.
Марк смутился, залился густым молодым румянцем и назвал Бремен - первое вспавшее на ум имя города, нередко слышанное им в монастыре от отца Петра. Маленьким и незначительным вдруг вспыхнул на миг перед ним их монастырек; Марк как бы въявь увидал двух старичков, сидящих в келье и беседующих о нем.
- А слышал, слышал!.. это далеко!.. - отозвался толстяк. - А ты кто же такой?
- Я книги списываю, рисунки к ним делаю…
- О-о!!.. слышите?!.. - внушительно воскликнул толстяк и поднял над головой палец. - Высокоученый гость!!.. По этому случаю вам надо выпить с нами нашего пива, - оно знаменитое! И рассказов ваших послушаем!!.. пожалуйте с нами, ваше почтение?..
Кучка человек в десять, переговариваясь вполголоса со встречными и все увеличиваясь в числе, двинулась, окружив Марка; впереди, расталкивая толпу, шаром катился толстяк. А по базару стала расползаться весть, что в город прибыл с луны необыкновенный человек.
Толстяк со своими спутниками дошел до погребка, над которым издалека виднелось изображение белого скачущего коня с крутой выгнутой шеей и взвевающейся гривой; спереди и сзади него две руки подымали кружки с пивом.
Людской поток стал литься вниз по каменным ступенькам; над ними висел слюдяной фонарь.
Низкие граненые своды погребка опирались на два мощных четырехугольных столба; свет падал сверху в маленькие зарешеченные оконца; в полусумерках различались длинные дубовые столы, окруженные тяжелыми табуретами и маленькими пустыми бочонками; слева темнела стойка с сухарями и жареным с солью горохом в глиняных мисках; за нею всю стену сплошь закрывали бочки разных размеров, накаченные друг на друга в два и в три яруса.
Погребок был еще почти пуст; только в самой глубине его за кружками сидели двое пожилых людей.
Шум от множества входивших привлек внимание хозяев; из–под окна выдвинулся зеленый колпак, затем показался бритый и сутуловатый человек того возраста, когда сразу не разберешь - мужчина перед тобой или женщина; из–за бочек, мелькнув красной и желтой юбкой, как бабочки, вывернулись две служанки в черных корсажах.
Погребок наполнился говором: пришедшие тесно сдвинули табуреты и бочонки и разместились вокруг Марка и толстяка; множество глаз и разинутых ртов уставились на первого; Марк чувствовал себя как в западне, но уйти, скрыться от общего внимания было совершенно невозможно.
На лестнице, не сходя в погребок, стояла кучка любопытных: за ними из двери торчали еще несколько лупоглазых рож с подстриженными в виде челок волосами на лбах.
- Это который же с луны?.. - громко поинтересовалась одна.
- А вот этот, здоровенный!.. - ответила другая и палец потыкал в воздухе на Марка.
- А в Бога он верует?
- В соборе сейчас был!
Толстяк потребовал пива для себя и своего гостя; служанки забегали среди посетителей.
- Итак, вы из знаменитого города Бремена?.. - начал разговор толстяк и потянулся чокнуться с Марком. - Первый город во всем мире, хотя и наш город может, конечно, кое–чем и кое–кем похвастаться!.. - щеки его раздулись.
- Крепость у нас замечательная, собор… и люди есть умнейшие!.. Что же вы, высокоученый гость, собираетесь у нас делать? На ученые диспуты, быть может, пожаловали?
- Работу ищу!., по книжной части… может быть, такие мастерские есть здесь?
Окружавшие Марка переглянулись.
- Таких нет!.. - ответил за всех толстяк. - Зато бочары у нас превосходные; оружейники - у-ух!!.. - он сложил пучком пальцы и сочно почмокал их. - Быть может, вместо картинок вы бы нам автомат сделать не отказались?
Марк никогда не слыхал этого слова, спросил, что оно значит.
Этот вопрос заставил толстяка отвесить нижнюю губу и заспесивиться.
- Вы не знаете, что такое автомат?.. - протянул он. - Нам нужен искусственный человек из железа, который бы день и ночь звонил молотком в колокол часов на башне!
- Это колдовство!!. - с опасением проговорил голос с лестницы.
- Колдовство во славу Божью!.. - важно возразил толстяк. - Пускай и черт служит на пользу церкви!.. Ну, если автомат вы не можете сделать, то поговорите о философии: теперь все лучшие умы заняты ею… например - сколько ангелов может поместиться на кончике ножа… Как вы думаете об этом со своей стороны?
Марк никак не думал: он впервые в жизни услыхал о существовании такого вопроса.
- А!.. и этот орех вам не по зубам?.. - пренебрежительно произнес толстяк и окончательно распух от гордости.
- Ну, а как вы полагаете насчет того, - мог ли бы Господь сотворить все лучше, чем он это совершил?
- Я думаю, да!.. - смущенно ответил Марк.
- А почему же тогда он эдак не сделал?
Марк опять ничего не мог ответить.
- Что же из этого явствует? - толстяк с торжеством обвел взглядом раскрытые рты и внимательные глаза. - А то значит, что мы со–вер–шен–ны! - толстяк поднял палец и пожевал губами. - Да, есть кое–кто из умных людей и у нас в Вассербурге!! - добавил он многозначительно.
- Ай да мейстер Вальтер!! - крикнул восхищенный голос. - Вот тебе и ученый с луны из Бремена! В угол забил!!
- Где бременцам?!.. - поддержали еще голоса. - Это им не селедок возить! Разве их с нашими сравнить?!.
- Потише, кум Мартин, потише!.. - сияя, но стараясь принять скромный вид, заявил толстяк. - Один глуп, другой умен. - Не будем гордиться тем, что кому Бог дал!..
На Марка вперебой посыпались разнообразные вопросы; на большинство их ответить он был не в состоянии; его бросало то в пот, то в холод, казалось, вот–вот еще минута и тайна его путешествия будет разоблачена. Многие интересовались, - как живется на луне и как туда попадают; другие расспрашивали про торговлю Бремена и о дорожных приключениях.
К счастью Марка, собеседники его не давали ему раскрыть рта и сами вперекрест отвечали за него друг другу, спорили и кричали. Марк помалкивал и прикрывался кружкой. В погребке делалось все шумнее; упоенный общими похвалами, толстяк принялся разглогольствовать, уже не обращая внимания на Марка; тот улучил минуту и укрылся за столбом, затем смешался со вновь входившими посетителями и выбрался на улицу.
На свежем воздухе Марк почувствовал, что рубашка на нем так мокра, словно побывала под проливным дождем; со лба крупными каплями катился пот. Марк вытер его ладонью и, стараясь быть меньше заметным, пустился к своей гостинице. Душа его была в смятении: он на опыте убедился в полном своем невежестве; казалось, что глупее и негоднее его уже нет никого на свете.
Только что Марк вступил на мост, в нескольких шагах впереди него раздался вопль: трое мирно шедших здоровяков вдруг с бранью набросились на попавшегося им навстречу невысокого, щупленького человечка в длинном черном плаще и таком же колпаке и принялись молотить его увесистыми кулачищами; тот хотел бежать, но его ухватили за ворот; высокий, острый колпак слетел с него на землю, чернявая голова замоталась от ударов из стороны в сторону; он брыкался и отбивался как бешеный, но безуспешно. Двое прохожих, сопровождаемых лохматой, серой собакой, остановились развлечься зрелищем; собака с лаем принялась наскакивать на бойцов и хватала то одного, то другого за штаны и куртки; прохожие хохотали.
Марка будто кто вытолкнул вперед.
- Оставьте! За что вы его бьете?!.. - крикнул он и удержал за руку одного из нападавших.
Тот вырвался.
- Проваливай, болван, к сатане!! - рявкнул он, грозя кулаком нежданному заступнику. - Свою морду береги, смотри!!
И без того чувствовавшим себя униженным Марком вдруг овладела ярость. Он схватил ругавшегося за горло и смаху, как куль, шваркнул его об землю; во мгновение ока вслед за первым, как арбузом, кокнулся головой об мост и второй из нападавших; третий оглянулся, увидал товарищей, в обалдении приподымавшихся с земли, и бросился наутек. За ним, мелькая подошвами, подбитыми гвоздями, пустились струхнувшие зеваки; следом с лаем помчалась собака.
Черномазый метнулся было бежать в обратную сторону, но оглянулся, смекнул, что произошло, молнией подскочил к своим, еще сидевшим, врагам и отвесил каждому по звонкой плюхе; это заставило тех проскакать на четвереньках, затем вскочить и со всех ног понестись обратно в город. Чернявый успел поддать одному из них ногой, затем обернулся к Марку.
- Благодарю вас, синьор!.. - запыхавшись, но торжественно произнес он на плохом немецком языке, держа на отлете правую руку, а левую прижав к сердцу и кланяясь с каким то необыкновенным изгибом. - Славно вы их отделали! - Если бы не вы - не досчитаться бы мне нескольких ребер! Вы вели себя, как рыцарь Роланд!
- За что эти разбойники набросились на вас?.. - спросил Марк; вспышка гнева уже прошла и ему сделалось смешно при воспоминании о людях, бегущих по–собачьи с напряженно–отупелыми лицами.