* * *
Мюллер крикнул в приоткрытую дверь:
- Гюнтер, пригласите ко мне Губера, Пиффрадера, Гейслера и Мейзенгера. Срочно!
Всё. Работа началась.
Только что Гизевиус передал ему по телефону самую свежую информацию: нападение на фюрера состоится 20 июля.
Положив по окончании разговора трубку на место, Мюллер какое-то время смотрел на аппарат в раздумье: звонить Гиммлеру или нет? "Нет", - решил он в итоге. Если люди Бормана успели установить у него в кабинете "прослушку", рейхслейтер может расценить его сообщение как измену. А потому рисковать не следовало. Самому же Борману он сообщит о дате покушения с нейтрального аппарата в каком-нибудь полицейском участке. И лишь после того, как даст задание своим людям.
Шеф гестапо не мог знать, что Гиммлеру уже известно о времени покушения. Час назад Шелленберг сообщил главе РСХА последнюю информацию, полученную, в свою очередь, за три часа до этого от Штольца.
- Гюнтер! - снова крикнул Мюллер и стукнул кулаком по столу, - вы передали мою просьбу?
- Так точно, господин группенфюрер, - резво возник в дверном проеме помощник. - Разрешите доложить. Только что поступило сообщение: тяжело ранен фельдмаршал Роммель.
- И что? - ("Нет, Гюнтер иногда бывает невыносим".) - Мне поехать во Францию и сделать ему примочки на голову? Я спрашиваю: вы передали мою просьбу?
- Да, господин группенфюрер.
- Свободны. И прикройте, в конце концов, эту чертову дверь!
Очень хотелось есть. Мюллер давно отвык от нормальной домашней пищи. Женился он в 1924 году на Софи Дишнер, дочери книгоиздателя. Из-за ее папаши, ярого оппозиционера Гитлера, в 1933-м у него были проблемы. Софи родила ему сына и дочь, но потом в семье начались раздоры. Если бы не католическая вера, давно развелся бы. К тому же другие женщины, особенно с годами, возбуждали его несравнимо больше, нежели жена. Особенно Мюллеру нравилась бывшая секретарша Барбара Хельмут. Тугая бабёнка. Если б не война, за стеной сейчас сидела бы она, а не тугодум Гюнтер.
- Хайль Гитлер!
Мюллер вскинул голову.
- А, это ты, Губер. Присядь, сейчас подойдут остальные. Тогда и начнем разговор.
- Ты плохо выглядишь, Генрих.
Старые сослуживцы Мюллера, переведенные им в Берлин из мюнхенской полиции, без свидетелей всегда называли его по имени. Так желал сам группенфюрер. Старая гвардия должна верить в "своего парня" безгранично и в случае чего разбиться в доску, но выполнить даже невозможное.
- Мог бы и промолчать. Я каждое утро вижу себя в зеркале.
- Проклятая работа. - Губер похлопал себя по карманам; - Нет времени не то чтобы отдохнуть, но даже выкурить сигарету.
- Ты же бросил курить.
- Мог бы и промолчать.
Дверь приоткрылась, и в кабинет протиснулся Гейслер.
Мюллер усмехнулся. С каждым из тех, кто сейчас заполнит его кабинет, он проработал не один год. Знал их всех как облупленных. В первую очередь как профессионалов, способных добыть информацию даже из-под земли. Но знал и о том, сколько каждому из них потребуется на это времени. А самое главное, знал, что при любых обстоятельствах все они будут держать язык за зубами.
Наконец явился последний из приглашенных.
- Кто из вас лично знаком с полковником Штауффенбергом? - Мюллер сходу приступил к делу, вперив в присутствующих пристальный взгляд.
- Я, - откликнулся Пиффрадер. - Точнее, знаком не столько с ним, сколько с его братом.
- Отлично. Гейслер, подбери две группы для внешнего наблюдения. Объект - Штауффенберг. Докладывать мне обо всех передвижениях полковника. Регулярно и в любое время суток. Пиффрадер, ты с третьей группой организуешь наблюдение за Троттом и Хофаккером. Надеюсь, мне не надо напоминать, кто эти люди?
- Я все понял, Генрих.
- И не вздумай попасть на глаза Бертольду, брату полковника. Мейзингер, а твоя задача - организовать постоянное наблюдение за Бендлерштрассе, 36.
- За штабом резервной армии генерала Фромма?
- Тебя что-то удивляет в моем приказе? - Мюллер недобро прищурился. - С каких это пор у тебя появилась нездоровая привычка задавать лишние вопросы?
- Просто…
- Засунь свое "просто" глубоко в карман и не доставай долгодолго.
- Я-то готов молчать. А вот они не будут.
- Кто - "они"?
- Резервисты. Если заметят "наружку".
- А ты сделай так, чтоб не заметили. - Мюллер поморщился: во время подобных срывов тупая боль мгновенно сжимала желудок, доводя порой до слез. - Губер, проверь нашу охрану на телеграфе, радиостанциях, вокзалах. Если заметишь хоть что-то подозрительное, немедленно сообщи. Всё. Приступайте к работе. - Как только все поднялись, Мюллер добавил: - И главное. Никто не должен даже догадаться о ваших действиях. Причем особый упор я делаю на слове "никто".
* * *
Хозяйка квартиры провела к комнате Гизевиуса гостей: полицай-президента Гельдорфа и начальника V управления (криминальная полиция) РСХА Артура Небе. Оба входили в состав антигитлеровской оппозиции.
- Что-то случилось? - спросил их "Валет", плотно прикрыв дверь. - Мы же договорились: никаких встреч до завтрашнего дня.
- Извините, Ганс, но дело требует вашего внимания. - Гельдорф присел на стул, а Небе, немолодой, но довольно привлекательный мужчина, остался стоять рядом с хозяином. - Рассказывайте, Артур.
- Дело вот в чем, господин Гизевиус, - заговорил Небе. - Подолгу службы мы, помимо проведения обычных расследований, занимаемся также изучением последствий разного рода взрывов. И недавно пришли к следующему выводу: во время взрыва стопроцентно уничтожается все, что находится в радиусе нескольких метров от эпицентра взрывного устройства. Но в трех из семи случаев предмет или живое существо, находившиеся в самом эпицентре, остаются неповрежденными.
- Как это понимать? - Гизевиус пока с трудом воспринимал новую для него информацию.
- А так, наш дорогой друг, - вмешался Гельдорф, - что даже если полковник поставит завтра портфель прямо у ног Гитлера, тот может остаться в живых.
"Господи праведный, - сердце Гизевиуса болезненно сжалось, - этого еще не хватало!".
- И… что же теперь делать?
- Выход один. Взрыв должен произойти в закрытом бетонном помещении. Тогда, по данным экспертов, результат будет стопроцентно положительным, - подвел черту Небе.
- Но Гитлер в последнее время проводит совещания исключительно в деревянных и наземных строениях. На свежем, можно сказать, воздухе. Значит, исход взрыва может оказаться непредсказуемым. - Гельдорф осмотрелся в поисках воды: его мучила жажда.
- И что же вы хотите услышать от меня? - спросил Гизевиус у Небе.
- Вам следует срочно встретиться с генерал-полковником Беком и убедить его устроить завтрашнее совещание под землей. В недавно построенном бункере, - со знанием дела произнес криминалист.
- Но как он это сделает?!
- Понятия не имею. И тем не менее Бек должен выполнить данное условие. Иначе вся акция теряет смысл.
- Жалко только Штауффенберга. - Гельдорф наконец нашел в шкафу початую бутылку вина и сделал несколько глотков прямо из горлышка. - Если Гитлер не выпустит его из зала совещаний, он погибнет вместе с ним.
"Или бомба не взорвется и Гитлер останется жив", - помрачнел "Валет".
* * *
" Моя любимая девочка,
К сожалению, тот мир, в котором мы живем, это не волшебная страна, как поется в песне, а мир, где идет борьба за выживание. Вполне естественная, а потому чрезвычайно жестокая борьба не на жизнь, а насмерть. Единственным утешением для нас, мужчин, в это кошмарное время являются наши любимые. Вот и у меня есть любимая - самая необыкновенная, лучшая из всех! Любовь моя, помни, я всегда с вами, какие бы дни ни настали,
А потому прошу тебя: срочно отправь детей в Аусзее! Только сделай это тихо, без лишнего шума. Не хочу, чтобы языки соседей трепали потом по всем углам, что мы используем служебный транспорт в личных целях, И постарайся поскорее сдать в аренду дом в Шварцваальде. Только не продешеви.
Как странно, что после объяснений в любви приходится возвращаться к обыденным мирским проблемам. Но иначе нельзя. Не грусти, любимая.
Твой М"
Борман заклеил конверт. Завтра утром письмо будет уже у Герды: Вальтер об этом позаботится. Главное, чтобы жена сообразила выполнить его инструкцию немедленно. А теперь спать. С завтрашнего утра наступят сутки напряженного труда.
* * *
- Генрих, Штауффенберг только что покинул свою квартиру в Ванзее.
- Один?
- Нет, с братом.
- Чем поехали? Пошли пешком? Куда? Мне что, из тебя по слову вытягивать?
- Никак нет, группенфюрер. Сели в легковой автомобиль штаба резервной армии. Двинулись в сторону Берлина. Следовать за ними?
- Оставайся на месте. Может, к тебе еще гости пожалуют.