- Вы можете, господин барон, передать их его сиятельству через мое посредство.
- Не могу, ваш господин вправе счесть такой поступок невежливым, и будет трудно возразить.
- И все-таки, господин…
- Друг мой, пойми меня правильно, ты же не хочешь, чтобы князь был оскорблен.
- Разумеется, не хочу.
- Так вот, ты оскорбишь князя таким поступком и заставишь также меня оскорбить его.
В общем, он так запутал своими словами Владислава, что тот его пропустил. Барон пошел через холл как человек, хорошо знающий дом. Выездной лакей ограничился лишь тем, что нажал звонок, предупреждая камердинера о посетителе, и Мальтаверн свободно ступил во внутренние апартаменты, сказав встретившему его слуге:
- Доложите его сиятельству о моем приходе, князь ждет меня.
Слуга открыл последнюю дверь и объявил:
- Господин барон де Мальтаверн!
Мишель Березов слышал все звонки, понял, что его запрет на посещение нарушен, и был совершенно взбешен. Как раз на это и рассчитывал барон, проявляя настойчивость.
- Дорогой мой! К вам, оказывается, очень трудно проникнуть, - сказал он без всяких предисловий.
- Я об этом хорошо знаю, поскольку сам отдал категорическое распоряжение никого не принимать.
- Даже близких друзей… Таких как я… кто всегда имел к вам свободный доступ!
- Да!
- Распоряжение касается и лично меня?
- Дорогой Ги, вы становитесь нескромным! - сказал князь спокойным тоном, но при этом даже губы его побелели.
- Ваши слова довольно невежливы, дорогой.
- А нескромных я беру за какую-нибудь часть их особы и…
При этих словах князь схватил барона за кисть руки, повернул его, подвел к лестнице и добавил:
- Я все еще поступаю с вами как с другом, иначе я спустил бы вас с лестницы. Надеюсь, вы сойдете с нее сами.
- Князь Березов, вы ответите мне за оскорбление, которого я никак не заслужил своим поведением.
- Убирайтесь, или я вас сейчас убью! - закричал Мишель совершенно вне себя.
- Осторожнее, князь, осторожнее! - насмешливо произнес Ги, - вы забываете, что мы живем во Франции и принадлежим к одному кругу людей. Так вы можете обращаться только с вашими слугами… Через два часа я пришлю к вам секундантов, они переговорят с вашими, и мы встретимся в другом месте.
- Черт подери! Где хотите, когда хотите и с каким угодно оружием, а пока убирайтесь вон!
Добившись своего, Ги насмешливо поклонился и сказал со злобной усмешкой:
- До скорой приятной встречи!
Князь не ответил и пошел к Жермене, заставив себя улыбаться, чтобы у нее не возникло и тени тревоги.
Жермена, ничего не заподозрив, как обычно ласково встретила его.
В это время барон, спускаясь по лестнице, думал: "Он забыл о десяти тысячах франков!.. Он будет со мной драться, я убью его и получу еще столько же. Выгодное дельце!"
Князь, со своей стороны, думал: "Теперь мне придется драться. Месяц тому назад это меня позабавило бы… Может быть, я даже позволил бы ему убить меня… Но теперь я должен жить, я горячо, страстно люблю самую красивую, самую честную и самую совершенную из женщин. Я буду защищаться! Необходимо скрыть от Жермены все и позаботиться об обеспечении ее жизни на случай, если произойдет несчастье".
Князь пошел в свои комнаты и позвал к себе Владислава.
Дворецкий хотел объяснить хозяину, как все произошло, и попросить прощения, но тот остановил его, сказав:
- Незачем толковать об этом… Произошло, что должно было произойти. Завтра после полудня я, вероятно, буду драться с бароном на дуэли.
- Господи! Это я во всем виноват.
- Молчи и не перебивай меня. Ты поедешь сейчас к Морису Вандолю и привезешь его сюда.
- Это все? Барин…
- Это все, но привези его непременно.
По счастью, Морис Вандоль оказался у себя. Он тут же приехал к другу, и тот сразу ему объяснил:
- У меня вышла дурацкая история с этим кретином Мальтаверном, и я рассчитываю иметь тебя своим секундантом.
- И правильно делаешь, - сказал Морис, крепко пожимая руку. - А кто будет вторым секундантом?
- Мой соотечественник, атташе при посольстве, которого ты наверняка встречал у меня, Серж Роксиков.
- Отлично. А условия дуэли?
- Я оскорбил барона, и право предлагать условия - за ним. Я приму все, что он предложит.
- Значит, дело серьезное?
- Пустяк. Ги ворвался ко мне, несмотря на запрет, и я выпроводил его не совсем вежливо.
- И это все?
- Все! Тебе понятно - я хочу, чтобы Жермену не тревожили. Ее здоровью необходимо спокойствие. Нельзя, чтобы ко мне как прежде заявлялись кому вздумается и в любое время дня и ночи, отчего мой дом превращался в проходной двор… Кстати, для тебя исключение: хочешь повидать мою дорогую больную?
- Благодарю, но только не сегодня. Я должен поскорее встретиться с твоим вторым секундантом.
- Ты прав, ступай, и спасибо тебе от всего сердца, мой друг!
Не прошло и двух часов, как лакей подал князю на подносе две визитные карточки: на одной стояло имя виконта де Франкорвиля, на другой - маркиза де Бежена.
(Ввиду сложившихся обстоятельств князь отменил приказ никого не пропускать.)
Мишель тут же принял двух хлыщей, явившихся с серьезными, подобающими случаю выражениями лиц.
Князь приветствовал их со слегка надменной вежливостью и сказал:
- Господа, догадываюсь о цели вашего визита. Ведь вы прибыли по поручению барона де Мальтаверна?
- Да, князь, - ответил псевдомаркиз. - Наш друг поручил просить у вас сатисфакции в связи с печальной неприятностью, произошедшей между вами.
- Действительно весьма печальной, по крайней мере, в том, что касается меня… - заметил Мишель.
- Этими словами вы подтверждаете согласие на дуэль? - с поспешностью спросил маркиз де Бежен.
Князь добавил:
- Я предоставил все полномочия моим друзьям, господам Морису Вандолю и Сержу Роксикову. Господин Роксиков живет при Русском посольстве на улице Гренобль, семьдесят девять, и вы сейчас застанете его у себя вместе с господином Вандолем. Желаю успеха.
Франкорвиль и Бежен поднялись и, церемонно откланявшись, с важностью удалились.
Когда они уселись в экипаж, торжественное выражение слетело с их лиц.
- Ты видел, как этот северный медведь себя держал? - сказал Бежен.
- Посмотрим, что получится у него. Он вроде неважно стреляет.
- Тогда Ги собьет с него спесь!
- И хорошо сделает! Я буду очень рад, когда один из этих иностранцев, кичащихся своим богатством, знатностью и успехом у женщин, получит хороший урок.
Встреча в Русском посольстве заняла не более пяти минут. Секунданты расстались, договорившись об условиях дуэли.
Художник и секретарь посольства отправились к Березову.
- Так вы договорились? - спросил Мишель.
- Да. Встречаетесь завтра в три часа в Багателль, - ответил Морис.
- Очень хорошо.
- Деретесь на шпагах.
- Правильно! Чуть не забыл спросить тебя о выбранном оружии. А теперь, друзья, если хотите сделать мне большое удовольствие, отобедайте со мной.
- Вы непременно хотите этого, мой друг? - спросил секретарь посольства.
- Совершенно обязательно! Мы пообедаем очень легко, как полагается накануне сражения, и вы рано уйдете. Я буду счастлив, мой милый Серж, представить тебя особе, с которой Морис уже знаком, и прошу позаботиться о ней в случае, если со мной произойдет несчастье.
- Хорошо! Но зачем эти черные мысли! - остановил его Вандоль.
- Это не черные мысли, а нормальная предусмотрительность трезвомыслящего человека. Всегда надо предвидеть худшее.
- Правильно, я с тобой вполне согласен. Истинная храбрость не исключает трезвость учета обстоятельств, - сказал Серж.
У Жермены и Мориса с момента ее спасения установились дружеские отношения. Кроме того, художник постоянно навещал ее во время болезни, и она видела его у своей постели с тех пор, как стала приходить в себя. Девушка встретила его очень сердечно и также с большой приветливостью отнеслась к Сержу Роксикову, как к соотечественнику и другу Мишеля.
Обед был таким, каким и следовало быть: очень хорошо приготовленным и беззаботным.
Жермена ела с большим аппетитом, как водится у выздоравливающих, а трое друзей изощрялись в остроумии и сумели развеселить ее.
Разошлись рано, предварительно договорившись в комнате Мишеля о завтрашнем дне во всех подробностях.
В девять Мишель пожелал Жермене покойной ночи. Она ласково погладила его руку и сказала:
- Желаю и вам покоя, дорогой мой большой брат Мишель! Спасибо за все ваши заботы… Я чувствую себя лучше… гораздо лучше и благодаря вам счастлива…
- Доброй ночи, моя дорогая сестра Жермена, - говорил князь, целуя исхудавшую белую руку. - Вам не за что меня благодарить, это я вам всем обязан. Будьте счастливы, как вы того заслуживаете. До завтра, Жермена!
В своей комнате князь некоторое время ходил взад и вперед, закурил папиросу, сел и задумался.
Подумав с четверть часа, он открыл секретер, где хранил ценные документы, взял чистый лист и начал писать красивым твердым почерком, очень разборчивым, каким российский император повелел составлять бумаги всем дипломатам, военным и гражданским чиновникам.
"Мое завещание
Последняя воля напрасно прожившего свою жизнь человека, которому, может быть, вскоре придется расстаться с земным существованием.