Мюллер сел за,стол и со скучающим видом долго барабанил пальцами. Людвиг все еще стоял. Лицо его, исхудавшее, без кровинки, выражало последнюю степень усталости. Казалось, ему было все равно, повесят его или отпустят.
- Так, так, - повторил Мюллер.
И снова зловещая тишина. И эсэсовцы, застывшие, словно каменные изваяния. И прямо сидевший Педро с глазами, бесстрастно наблюдавшими за молчаливой пыткой.
- Что вы хотите от меня? - не выдержал Людвиг.
- Да ничего особенного. Только средства связи.
- Я не могу стоять… - тихо сказал Людвиг.
- Разве тебя били?
- Били?… - слабо усмехнулся Людвиг, - Это вы называете словом "били"?
Эсэсовцы усмехнулись. Педро слабо вздохнул.
- Ты хочешь сесть? - спросил Мюллер Людвига.
- Это единственное, что я хочу сейчас. И спать. Я не спал четыре ночи. Ужасный свет лампы в камере…
- Заботимся, чтобы у тебя не возникло подозрения, будто мы жалеем средства на освещение нашей тюрьмы, - с усмешкой сказал Мюллер. - Бессонными ночами ты расплачиваешься за дурацкое упорство, - добавил он. И вдруг рявкнул: - Убрать руки со стола! Стоять навытяжку!
Людвиг с силой оторвал руки от стола. Его качнуло. Эсэсовцы сделали движение, чтобы поддержать его. Мюллер знаком остановил их.
- Вам не скучно? - Он обернулся к Педро.
- Понятия не имею зачем вы держите меня здесь, господин группенфюрер, - ровным голосом проговорил Педро. - Какое уж тут веселье!
- Что ж, развлечемся музыкой! - Мюллер включил приемник, стоявший за письменным столом.
Лицо Людвига озарилось счастливой улыбкой.
- Сонет Петрарки, - прошептал он.
- Оказывается, ты разбираешься не только в радиотехнике, но и в музыке? Это мне известно, - ухмыльнулся Мюллер. - Широко образованный парень, а? - Этот вопрос был обращен к Педро.
Педро молчал. Он как бы оцепенел. Лишь одна мысль: "Не выдать себя! Господи, помоги мне не выдать Людвига!"
- Отличная музыка, - шагая по кабинету, заметил Мюллер. - Успокаивает нервы, правда? А вот это место… - Он на минуту прекратил прогулку по кабинету. - Правда, восхитительно?
- Музыка, - как бы про себя, тихо сказал Людвиг. - Музыка - это сама жизнь.
- И ты можешь жить, Риттер. Долго и счастливо жить. И наслаждаться музыкой.
- Музыка, - не слушая палача, шептал Людвиг. - Она вечна, как любовь, как солнце. Солнце и вы!… Бог мой… Нет, вы просто грязные пятна на солнце, господин Мюллер.
- Неверно, Риттер, неверно. Мы счищаем с солнца пятна. Оно ярко светит нам. И только нам. А ты можешь завтра не увидеть его.
- Знаю… Сколько это может продолжаться?…
- Пока не заговоришь. Он очень упрям, этот парень, вы не находите? - снова обратился Мюллер к Педро.
- Я не имел с ним дел, - ответил тот.
Мюллер выключил радио.
- Так что ж, Риттер, ты заговоришь?
- Нет.
- Ты заговоришь.
- Я упаду! - простонал Людвиг. И снопом повалился на пол.
- Поднять! Посадить! Укол! - распорядился Мюллер.
Эсэсовцы выполнили приказ. Один из них ушел и скоро вернулся со шприцем. Сделали укол. Людвиг пришел в себя. Мюллер подсел к нему.
- Мы дадим тебе теплую комнату. У тебя будет мягкая постель. Ты будешь сыт по горло. И все это за одно слово.
- Я скажу, - едва слышно произнес Людвиг.
Педро ужаснулся. Неужели?!
- Вот так-то лучше. Однако чертовская у тебя воля. На пятые сутки нормальный человек, лишенный сна, непременно начнет заговариваться.
- Я четыре дня без сна.
- Ну, выкладывай!
- Я скажу опять то же самое. Вы ничего не узнаете от меня, Мюллер. Ничего.
- А если мы попытаем вот такой способ? - Мюллер локтем ударил Людвига по лицу.
Кровь полилась из рассеченных губ и разбитого носа.
- Ну?…
Людвиг вытер рукавом пиджака кровь, но она все лилась. Несчастный Педро напряг всю волю, чтобы не закричать.
- Ты скажешь?… - прорычал Мюллер.
- Нет! - глухо прозвучал голос Людвига.
Мюллер поманил пальцем эсэсовцев. Те оторвались от стены.
- Поработайте над ним. Он должен сказать…
- Господин группенфюрер… - Педро встал со своего места.
- Сидеть, сукин сын! - взревел Мюллер, - Сидеть и молчать. Черт бы тебя побрал! Кто сделал тебя таким, хотел бы я знать?…
- Бог, - ответил Педро. - Бог и вы, господин группенфюрер.
- Начинайте, - приказал Мюллер.
Удары дубинок обрушились на Людвига.
Мюллер закурил.
Сколько это продолжалось? Педро казалось: вечность.
- Хватит! - сказал Мюллер, когда Людвиг уже не стонал. Он лежал, недвижимый, в луже крови. - Укол! - приказал Мюллер.
Снова пошел в дело шприц. Эсэсовцы подтащили Людвига к столу, кое-как посадили. Он открыл глаза.
- Убейте меня! - прошелестело в кабинете.
- Ну, нет! - Зверская усмешка исказила лицо Мюллера. - Нет, я не убью тебя. Это еще успеется. Отвести! Три ночи без сна.
Волоча по полу полуживого человека, эсэсовцы ушли.
Педро сидел все в той же позе.
- Итак, ты не знаешь его?
- Нет.
- Имей в виду, скотина, я все-таки доберусь до твоих
хозяев.
- Это просто сделать. Их дом рядом.
- Пошел вон! - прохрипел Мюллер.
Молча, с достоинством поклонившись Мюллеру, Педро медленно подошел к двери, еще раз поклонился. И вышел. Казалось, Мюллер вот сию минуту бросится следом за ним… Но Педро был нужен ему. Убери его, в доме Клеменсов не будет шпиона. И кто ж знает, так ли чисто в том доме и действительно, не русские ли чекисты окопались в нем?
Позвонил телефон. Сообщили, что час назад запеленгована рация. На той же волне, на которой работал Людвиг, кто-то вел передачу в эфир. Расшифровать перехват не удалось. Район, откуда велась передача, окружили. Рации так и не обнаружили.
4
Антон, передававший сообщение Центру, вернулся в Берлин через два дня: он заметал следы.
- А бомбы падают все ближе к нам, - заключил Антон сообщение об успешном завершении операции.
- Да, и с этим надо кончать. Скажи-ка, Франц Панцигер рассчитался с нами?
Антон отрицательно качнул головой.
С верхней площадки лестницы послышался голос Клары:
- Антон, тебя срочно к телефону. Если не ошибаюсь, звонит Лидеман.
- Это неспроста! Я предупредил его, чтобы он не звонил мне.
- Поспеши! - коротко сказал Петер.
Антон несколькими скачками преодолел лестницу. Глаза Петера и Клары были прикованы к площадке лестницы, ведущей из холла на второй этаж.
- Что случилось? - нарушила молчание Клара.
Клеменс коротко рассказал ей о визите Плехнера и последующих событиях.
Антон кубарем скатился с лестницы.
- Неприятность. Звонил Руди. Намеками он дал понять мне, что его вызывают в гестапо. Он поклялся, что не проговорится.
- Разумеется. Иначе ему не избежать петли. Но и нам. Кажется, мы влипли.
- У меня мелькнула мысль, - подумав, сказала Клара. - Предложу один ход. Рискованный. Я бы сказала, наглый. Но единственно возможный.
- Сядь, девочка. Так что ты хочешь посоветовать нам?
Выслушав ее, Клеменс несколько минут размышлял. Потом решительно встал.
- Отлично! Очевидно, придется последовать твоему совету, Клара. Да, это добрая мысль! Антон, если я не вернусь через час, ты вскроешь пакет. Он в моем сейфе. Вот ключи. И сделаешь так, как там написано.
- Я надеюсь…
- И я тоже. - Клеменс вызвал звонком Педро. - Цилиндр, трость и машину к подъезду.
5
Молчал Руди, и молчал Мюллер, меряя шагами кабинет. В молчании начальника гестапо было нечто невыносимо страшное.
Мюллер молчал не только теперь, но и битый час, пока Руди рассказывал о своем знакомстве с домом Клеменсов.
Убедившись, что обходным путем о Клеменсах ничего не узнать, Мюллер решился на прямой ход.
Каждая жилка Руди трепетала от страха, но он держался. Он решил ни в чем не виниться; лгать, извиваться, но не выдавать Клеменсов, потому что, выдай их, тем самым он выдаст себя.
Он знал, что Мюллер не пойдет на крайние меры. Командира дивизии, штандартенфюрера СС, близкого к окружению Гитлера, не так-то просто посадить в подвал гестапо и пытками вынудить признание, тем более, и это Руди тоже знал, никаких прямых улик против него у Мюллера нет.
Торопливый разговор по телефону с Антоном, из которого даже самый опытный шпик ничего бы не понял, встреча с ним там, где их никто не мог подслушать, влили добавочную порцию мужества в человека, которому так не хватало его в других случаях.
В сотый раз продумывая весь ход событий, Руди неизменно приходил к выводу, что другого исхода быть не могло: Клеменсы владели тайной его происхождения и рано или поздно приперли бы к стене.
Мысли Руди судорожно метались: оставит его в покое Мюллер после этого допроса или предстоит серия их? Если его начнут изматывать вызовами в это ужасное заведение, он сорвется на какой-то мелочи и… Нет, во что бы то ни стало надо избежать повторных допросов. Но что допросы! Теперь за ним непременно установят наблюдение, каждый его шаг будет известен Мюллеру.
"О, господи!" - тайком вздохнул Руди.
Если гестапо продолжит свою игру в "кошки-мышки", остается только один выход: бежать. Куда?
- И это все, господин полковник? - услышал Руди голос Мюллера. Он курил сигарету; Руди и не заметил, когда тот зажег ее.
Руди принял вид в высшей степени высокомерный.
- Не думаете ли вы, господин группенфюрер…
Мюллер сел в кресло напротив Руди, дружески похлопал его по колену.