- Мне кажется, вы оказываете мне высокую честь, принимая меня за грядущее поколение.
Бонапарт вздрогнул, поглядел на своего собеседника и замолк.
- Мне надобно было, - продолжал Морган с достоинством, удивившем генерала, - получить от вас только "да" или "нет".
- А почему это вам надобно?
- Чтобы знать, будем ли мы продолжать с вами войну или же упадем перед вами на колени как перед своим спасителем.
- Война! - воскликнул Бонапарт. - Война! Безумцы те, которые воюют со мной! Разве они не видят, что я избранник Божий?
- Аттила говорил то же самое, - заметил Морган.
- Да, но он был избран для разрушения, а я избран положить начало новой эре! Трава засыхала там, где он проходил. Нивы будут созревать всюду, где я пройдусь с плугом! Война! Скажите мне, что стало с теми, кто со мной воевал. Они сложили свои кости на равнинах Пьемонта, Ломбардии или Каира!
- Вы забываете про Вандею! Вандея еще не сломлена!
- Пусть так! Но где ее вожди? Где Кателино, Лескюр и Ларошжаклен? Где д’Эльбе, Боншан, Стофле, Шарет?
- Вы говорите о людях, люди были уничтожены, но идея жива, и во имя ее сегодня сражаются д’Отишан, Сюзанет, Гриньон, Фротте, Шатийон, Кадудаль! Быть может, младшие не стоят старших, но и от них можно потребовать только одного, чтобы они, в свою очередь, погибли!
- Берегитесь! Если я найду нужным предпринять поход на Вандею, я не пошлю туда ни сантеров, ни россиньолей!
- В свое время Конвент направил туда Клебера, а Директория - Гоша!
- Я никого не буду посылать, я пойду сам!
- В худшем случае наши вожди будут убиты, как Лескюр, или расстреляны, как Шарет.
- Но, возможно, я их помилую.
- Катон показал нам, как избегают прощения Цезаря!
- Имейте в виду, что вы приводите в пример республиканца!
- Катон из тех людей, примеру которых можно следовать независимо от того, к какой партии принадлежишь.
- А если я вам скажу, что Вандея в моих руках?
- В ваших руках?!
- И если я захочу, она будет усмирена за три месяца!
Молодой человек покачал головой.
- Вы мне не верите?
- Мне трудно поверить.
- А если я утверждаю, что дело обстоит именно так? Если я вам это докажу, сказав, к каким мерам прибегну или, вернее, каких людей привлеку?
- Если такой человек, как генерал Бонапарт, утверждает нечто, я готов ему поверить. Но если он утверждает, что может усмирить Вандею, я в свою очередь скажу ему: "Берегитесь! Лучше для вас иметь дело со сражающейся Вандеей, чем с Вандеей-заговорщицей! Сражающаяся Вандея - это шпага, Вандея-заговорщица - кинжал!"
- О! Я знаком с вашим кинжалом, - заявил Бонапарт. - Вот он!
Подойдя к бюро, он вынул из ящика кинжал, полученный им от Ролана, и положил на стол с таким расчетом, чтобы Морган мог дотянуться до него рукой.
- Но, - прибавил он, - кинжал убийцы не коснется труди Бонапарта! Хотите попробовать?
И он приблизился к молодому человеку, устремив на него свой пылающий взор.
- Я пришел сюда не для того, чтобы убивать вас, - холодно возразил Морган. - Впоследствии, если я найду, что ваша смерть необходима для торжества нашего дела, я приложу к этому все усилия, и если мне это не удастся, то Не потому, что вы уподобитесь Марию, а я - кимвру… Вам больше нечего мне сказать, гражданин первый консул? - спросил он, отвешивая поклон.
- Есть. Скажите Кадудалю, что, если он захочет сражаться с врагом, вместо того чтобы драться с французами, то в моем бюро лежит его уже подписанный диплом на звание полковника.
- Кадудаль командует не полком, а целой армией. Вы не захотели уронить себя, превратившись из Бонапарта в Монка, так почему же вы требуете, чтобы он стал из генерала полковником?.. Вам больше нечего мне сказать, гражданин первый консул?
- Есть. Можете ли вы переслать мой ответ графу Прованскому?
- Вы хотите сказать: королю Людовику Восемнадцатому?
- Не будем придираться к словам: тому, кто мне написал.
- Его посланец находится в лагере Обье.
- Ну, так я изменил свое решение: я ему отвечу. Эти Бурбоны до того слепы, что он способен превратно истолковать мое молчание.
Бонапарт сел за письменный стол и написал следующее послание, старательно выводя буквы, чтобы его можно было прочитать:
"Я получил, сударь, Ваше письмо. Благодарю Вас за лестное мнение обо мне. Вам не следует желать возвращения во Францию, ибо Вам пришлось бы попирать ногами сто тысяч трупов. Пожертвуйте своими интересами ради спокойствия и счастья Франции, и история поставит Вам это в заслугу! Я не могу оставаться равнодушным к несчастьям Вашей семьи, и мне будет приятно узнать, что Вам обеспечен покой в Вашем уединении.
Бонапарт".
Сложив письмо и запечатав в конверт, он надписал адрес: "Господину графу Прованскому" и передал Моргану. Потом он позвал Ролана, предполагая, что тот где-то рядом.
- Генерал? - спросил мгновенно появившийся Ролан.
- Проводите этого господина до самой улицы, - сказал Бонапарт, - вы отвечаете за него, пока он не уйдет.
Ролан склонился в знак повиновения, пропустил вперед молодого человека, который вышел, ни слова не говоря, и последовал за ним. Но прежде чем удалиться, Морган в последний раз взглянул на Бонапарта.
Тот стоял неподвижный и безмолвный, скрестив руки на груди и устремив взгляд на кинжал, который его смутно тревожил, хотя он и не хотел в этом себе признаться.
Войдя в кабинет Ролана, глава Соратников Иегу взял свой плащ и пистолеты и заложил их за пояс.
- Кажется, гражданин первый консул показывал вам клинок, который я ему передал, - сказал полковник.
- Да, сударь, - ответил Морган.
- И вы его узнали?
- Не могу сказать, что именно его - все наши кинжалы одинаковы.
- Ну, так я вам скажу, откуда он взялся, - проговорил Ролан.
- А!.. Откуда же он?
- Из груди моего друга: его вонзили ваши сообщники, а может быть, и вы сами.
- Возможно, - с беспечным видом ответил молодой человек. - Вашего друга, я вижу, постигла справедливая кара.
- Мой друг решил посмотреть, что происходит по ночам в Сейонском монастыре.
- Напрасно он так поступил.
- Но ведь я точно так же поступил накануне, - почему же со мной ничего не случилось?
- Вероятно, вас оберегал какой-нибудь талисман.
- Вот что я вам скажу, сударь: я люблю прямые пути и яркий дневной свет, из этого следует, что мне ненавистно все таинственное.
- Счастлив тот, кто может ходить при свете дня по большой дороге, господин де Монтревель!
- Поэтому я скажу вам, господин Морган, про клятву, которую я дал. Извлекая этот кинжал из груди моего друга, со всеми предосторожностями, чтобы при этом не извлечь его душу, я поклялся, что буду вести войну с его убийцами не на жизнь, а на смерть! И мне хотелось лично сообщить вам об этом, когда я давал слово обеспечить вам безопасность.
- Надеюсь, вы позабудете об этой клятве, господин де Монтревель.
- В любом случае я исполню свою клятву, господин Морган, и вы будете так любезны как можно скорей предоставить мне такой случай.
- Каким же образом, сударь?
- Ну хотя бы согласившись встретиться со мной в Булонском или Венсенском лесу. Разумеется, мы никому не скажем, что дрались из-за кинжального удара, нанесенного вами или вашими друзьями лорду Тенли. Нет, мы скажем все, что угодно… - Ролан задумался на секунду-другую. - Например, из-за лунного затмения, которое произойдет двенадцатого числа ближайшего месяца. Вам подходит такой предлог?
- Он подошел бы мне, сударь, - ответил Морган неожиданным для него печальным тоном, - если бы дуэль была мне доступна. Вы говорите, что дали клятву и намерены ее сдержать? Так вот, когда кого-нибудь принимают в ряды Соратников Иегу, он тоже должен поклясться, что ни с кем не будет затевать ссоры, подвергая опасности жизнь, принадлежащую уже не ему, а общему делу.
- Да? И поэтому вы убиваете, но не сражаетесь?
- Вы ошибаетесь: иной раз мы сражаемся.
- Будьте добры, господин Морган, познакомьте меня с таким феноменом!
- Охотно. Если вам, господин де Монтревель, случится ехать с пятью-шестью такими же, как вы, смельчаками в дилижансе, который везет казенные деньги, - попробуйте их защищать, когда мы нападем! Вот вам и случай! Но поверьте мне, лучше вам не попадаться на нашем пути!
- Что это, сударь, угроза? - спросил Ролан, вскидывая голову.
- Нет, сударь, это просьба, - отвечал Морган, и в его словах прозвучала нежность, почти мольба.
- Вы обращаетесь с этой просьбой лично ко мне или остерегли бы всякого другого?
- Я прошу лично вас, - сделал ударение на последнем слове глава Соратников Иегу.
- Вот как! - удивился молодой полковник. - Значит, я имею счастье вас интересовать?
- Как брат, - ответил Морган все тем же нежным, ласковым голосом.
- Полно! - воскликнул Ролан. - Это же немыслимо!
В этот момент вошел Бурьенн!
- Ролан, - сказал он, - вас спрашивает первый консул.
- Я доведу этого господина до улицы - и мигом к нему!
- Торопитесь, вы же знаете, что он не любит ждать.
- Не угодно ли вам, сударь, последовать за мной? - обратился Ролан к своему таинственному спутнику.
- Я уже давно в вашем распоряжении, сударь.
И Ролан повел Моргана тем же путем, но не до двери, выходившей в сад, ворота которого были заперты, а до двери, открывавшейся на улицу.