Я заплакал и не помнил времени. Прислонившись к стене, мы сидели с ним плечо к плечу, о чём-то смеясь, перебивая друг друга, забыв место и время, которое дало нам десятиминутную передышку. Два раза мимо нас просвистели небольшие грузовые платформы с ящиками, третья остановилась рядом. Момент истины кончился, не успев дать мне им насладиться.
- Так Анри был прав, ты в строю… Ты же умер весной, я еле успел приехать, - я говорил это противоположной стене, глупо улыбаясь. Отец покосился на тележку, которая оказалась пустой, и замолчал. Вернее, он молчал уже несколько минут, давая мне выговориться. Прошло первое впечатление от встречи, я вновь вернулся в ситуацию, которая оставляла мне всё меньше времени.
- У меня тоже уходит корабль через три часа, - он как будто читал мои мысли.
Усмехнулся и встал. Размял ноги, его фигура, ранее расплывшаяся и потерявшая форму, стала значительно более атлетической, он будто бы вытянулся вверх. Многие менялись на Базе, но родного человека запоминаешь таким, каким он был тогда, и сейчас вид папы вызывал у меня некий когнитивный диссонанс.
Его слова стали отрывисты и точны.
- Сынок, я знаю все. И то, что Сценарий сегодняшний писали не мы. Я уже говорил с Экселенцем сегодня, он, кстати, очень переживает, очень… И то, что слишком долго это готовили с той стороны, четыреста лет… это практически невозможно переломить, здесь никто никогда этого не делал. Но, - он был поразительно спокоен для такого момента, - ты всё же можешь попробовать. Когда начнется заварушка, я буду в "трубе", связи с кораблем не будет минимум сутки. И это, наверное, правильно. Я не знаю, как пережил бы трансляцию, не знаю, - он потер лысину и немного скосил глаза: при жизни он всегда носил огромный Orient, которому не изменил и здесь. - Верховный просил меня не задерживаться, - будто виновато произнес он, смотря на меня снизу вверх.
В его глазах я не увидел страха и безысходности.
САМЫЙ ВЗАПРАВДАШНИЙ ЭПИЛОГ
Глава 41. А вот и Полли
Темно было, словно в животе у чёрного кота в темной комнате. Он ещё и глаза закрыл, заткнул уши, короче, события окружающего мира не читались совершенно. Я постоянно задевал за острые выступы каменных стен, фонарик почти сдох, и свет плясал на постоянно меняющемся узоре щербинок облицовки тоннеля, который не видел посетителей, наверное, лет двести пятьдесят, по расчетам Анри. Способности здесь его были равны нулю. Я же - просто чувствовал лёгкую металлическую злость, которая четко трансформировалась в острый длинный стилет.
- Передохнем, может? - я простыл, дышать было совершенно нечем.
- Нетушки, ты же у нас по Сценарию Вечный Воитель, вот и шевели ластами, - он все-таки перевел дух и остановился. - Я помню, как Майкла водил по Базе нашей, так он потом такого наворотил… Мне вон его Элрик из Мельнибонэ особенно понравился - вылитый придурок, вроде тебя.
Плечи моего друга задрожали в беззвучном смехе. Я был очень рад его хорошему настроению, поскольку сам не мог похвастаться тем же.
Мы преодолели примерно половину пути. Неширокий тоннель вел прямиком на темную сторону астероида, вокруг которого и была выстроена База. Темная сторона в этой реальности была совершенно необитаема, и мало кто знал, что обиталище Мессира именно там и находилось, невидимое ни для кого. Однако именно там был укрыт второй вход в Хранилище, который вел прямиком в его апартаменты.
Что-то меня пробило на вопросы, совсем неуместные. Но я уже ничего не мог с собой поделать.
- Ты, смотрю, рад. Непонятно, правда, чему… Ну да ладно. Но почему ты - Хранитель? И зачем мне об этом знать?
- Просто все, Володя, проще простого. Я уж тебя по-земному назвал, но ты не обижайся. Мы с тобой и шефом сейчас самые главные люди на Базе. Нам тут субординация ни к чему, - Анри сплюнул на чёрные камни и мягко взял меня за камзол. - Ты замечал, что в последнее время творится что-то неладное? Ну, например, что наш милый камушек гудит изнутри?
- Он вибрирует, здесь внизу хорошо слышно, но это ниже порога человеческого восприятия. Я вот слышу, но по мне же лучше не проверять, - отодвинулся я от него.
- Тебя беречь надо. Ты уже год как единственный Избранный и, скорее всего, таковым и останешься, если, конечно, не оставишь потомства. Поэтому по одной секретной инструкции, знать которую тебе совершенно не полагается, я должен предпринять все усилия для того, что беречь тебя как красну девицу на выданье, а во-вторых… - тут Анри заржал, как жеребец своего бывшего полка, когда его ударили со всей дури стременами в бок, - чтобы ты не вступал в связи с особами противоположного пола, не прошедшими проверку. Слава Создателю, ты в Хранилище сам - а это было непременным условием принципа непредопределенности - разобрался и упек ложную ветку в небытие, оставив основную линию в первозданной неприкосновенности. Но она сопротивляется и живет в сингулярности сама, зациклившись и зацепившись одним концом здесь. Туда мы и идем с тобой, собственно, - видно, у меня было странное выражение лица, поскольку он поспешно произнес: - Не буду я тебе дальше про сингулярность рассказывать, лишнее это, - и покосился на меня сочувственно, как на ребенка.
- Ладно, дай и мне, что ли, беломорину…
Анри вытянул из кармана почти целый бычок и передал мне с притворным полупоклоном.
- Теперь про запись, которую мне показывал Экселенц. Они синтезирована?
- Да, но ситуация реальна. Вообще, интересный жанр эти вероятностные картинки, очень занимательный. Там же гибнет Игрок, Хелена гибнет, но за слоями точно не разобрать. И мы были вынуждены принять самый неприятный вариант как рабочую гипотезу - что гибнет именно Хелена, притом твоя смерть тоже в слоях была, ты уж прости… В итоге мы остаемся вообще без никого, кто мог бы войти в Хранилище. И с перспективами, как теперь выяснилось, дистанционного управления оным.
- Короче, одни догадки, а мне расхлебывать.
- Ну, планида у тебя такая, уж извини. Пойдем, может. Нам ещё спускаться долго - час, может, полтора. Но, тебе скажу, если бы не эта способность местного вида homo sapiens к излишней… романтичности, я бы так это назвал, ничего бы не сложилось у нас, да и у них тоже. Ты бы в Хранилище не полез просто. Воспитание, что ли, на вас так действует… Сценарии, а я их видел уже предостаточно, всегда содержат в себе долговременную любовную линию. Может, оно и к лучшему, что нулевой всего один, а то перенесли бы вы эту заразу на весь обитаемый мир! Что бы мы тогда делали - ума не приложу. Как ты знаешь, везде этот вопрос решается как-то проще.
- Отличная новость! Как всё закончится, мы с Хеленой полетим эту заразу насаждать. В отпуск! Местные ребята хоть отдохнут от нас, а мы от них.
Как-то мне вдруг стало весело, меня накрыл приступ позитивного пофигизма и старого доброго предотпускного настроения. Может, действительно всё обойдется?
Глава 42. Бывают в жизни огорчения
Тёмные свечи плавились, источая тяжелый, удушливый запах и почти не давая света. Всполохи веселыми зайчиками лизали отраженным пламенем выщербленные стены кабинета, иногда высветляя резные ручки кресла с мягкой бархатной обивкой и стол, в углах которого по-прежнему скалили маленькие мордочки грифоны.
- Побери я сам себя! - с гримасой всегдашнего превосходства вслух подумал Мессир.
На этом его тирада не закончилась. Да и ладно, всё равно понять доподлинно смысл произносимого более или менее точно смог бы только его родной брат. Старонемецкий идеально подходил к такому случаю, и гортанные выражения непрерывным потоком неслись с кресла около массивного стола, кружились вокруг, надолго задерживаясь в совсем тёмных углах кабинета.
Странный симбиоз составляли эти два существа, запертые на небольшом кусочке скальной породы, летавшей вокруг планеты уже чёрт знает сколько времени. Если один радовался как ребенок и потирал руки, другой практически всегда в этот момент пребывал в удрученном состоянии духа. И тогда внутренности огромной орбитальной базы, выстроенной на поверхности, а по большей части в глубине астероида, чьи поделенные надвое уровни никогда не пересекались, наполнялись эхом, и раздавались раскаты старонемецкого диалекта, от особо ярких оборотов которого тряслась и подрагивала в страхе облицовка тоннелей, металлическая палуба причальных доков и пустынные коридоры.
Все. Сценарий, который он планировал долгих четыреста шестьдесят лет наконец закончился. И, как водится, он никуда не исчез из Хранилища, просто растворившись в миллионе других свитков, лежащих на холодном, непонятно откуда взявшемся ветру.
Шестипалая рука еле заметным движением потянулась к верхнему ящику стола, странным образом удлинившись. Фигура Мессира, которую покрывал тёмный и тяжелый плащ, даже не шелохнулась, пламя ближайшей свечи не почувствовало движения, но между тем в его руке на свету белым пятнышком сверкнул эллипс, в котором по-прежнему переливались какие-то лица, образы, движущиеся совершенно хаотически, как будто оператор этого фильма сошел с ума. Недалеко от истины… Когда перед ним здесь сидел Вольдемар, он тоже видел то, от чего ему стоило отводить глаза и не смотреть на пляску теней, что, впрочем, ему тогда вполне удавалось.