Выстрелы раздались - через полминуты вновь прозвучала очередь - короткая, злая: незнакомец, словно бы опомнившись, стал бить экономно, считая каждый выстрел. Одновременно незнакомец нервничал - всё больше и больше нервничал - он потерял Батманова - тот словно бы растворился в жидком сером дне, в чьём свете все предметы потеряли очертания, в морозе, который щипал ноздри, норовил по-кошачьи вцепиться в пеки и заставлял слезиться глаза, в этих бесконечных, шевелящихся в стуже сугробах, а главное, его сбивало с толку то, что Батманов не вёл ответной стрельбы.
Незнакомец видел, что у Батманова есть автомат, раз есть такой серьёзный ствол - значит, он обязательно должен стрелять, но Батманов не стрелял.
В чём дело?
И Рекса незнакомец упустил - лишь хвост взвился над сугробом, и псина исчезла. Где она? Колдовство какое-то, есть от чего растеряться человеку.
Он снова дал очередь - короткую, нервную. Боялся за себя. Страх этого человека Батманов ощущал очень отчётливо - тот стал не только ощутимым, но и зримым, вот ведь как.
На несколько мгновений незнакомец затих - слушал пространство: не хряпнет ли где ледышкой противник, не заскрипит ли снег, не вздохнёт ли дядя тяжело, предсмертно?
А может, он убил этого настырного погранца? Внезапная радость спёрла незнакомцу глотку - а ведь точно: он его убил… А поскольку он стрелял очередями, то одна из пуль попала и в собаку. Точно, он убил этого козла! Теперь надо понадёжнее спрятать трупы и вертолётом вывезти отсюда его ржавый, с расхлябанным мотором "буран". Что касается трупа человека, то его очень скоро оприходуют росомахи - сделают это настолько справно, что и костей не останется.
Незнакомец чуть было не поднялся в рост на ноги, но сработал инстинкт и остановил его. И тем не менее незнакомец стал вести себя менее осторожно - уверовал в удачную очередь, уничтожившую и человека, и собаку.
Батманов ждал. Ожидание - великая штука, которая может принести победу во всякой затяжной борьбе. Недаром на Востоке бытует пословица: "Надо уметь ждать - и труп твоего врага пронесут мимо окон твоего дома".
Для острастки незнакомец дал ещё одну очередь, широко прошил ею пространство, вольно пройдясь слева направо, а потом обратно, будто швейной машинкой, пулями срубил сук на изувеченной, скрученной морозами в несколько лихих восьмёрок сосне, - несчастная сосна даже ахнула от неожиданности и боли, будто живая, незнакомец гикнул лихо и поднялся на колени, с победным видом оглядел пространство.
Всякий человеческий взгляд обязательно привлекает к себе внимание - незнакомец равнодушно скользнул глазами по тому месту, где вкопался в снег Батманов, не увидел его, пробежал взглядом мимо, вернулся и в то же мгновение словно бы наткнулся на стальное остриё - засёк взгляд человека, живого человека, не убитого, - сжался подшибленно и выкинул перед собой ствол автомата.
Нажал на спусковой крючок. Вместо выстрела раздалось пустое железное щёлканье. Незнакомец передёрнул затвор, задрал ствол "калашникова", поскольку Батманов уже поднялся над местом, где хоронился, взлетел вверх и валился теперь из морозного пространства на противника, снова нажал на спусковой крючок. Батманов рисковал - если бы у незнакомца в рожке оставался хотя бы один патрон, он бы продырявил Батманова, вышиб бы из него душу, - но вместо выстрелов опять раздался железный щелчок.
Незнакомец вскрикнул, схватился за автомат второй рукой, собираясь им, как дубиной, отбить выпад Батманова, но Батманов оказался ловчее - саданул прикладом своего автомата по руке незнакомца, а потом кулаком проехался по его подбородку. Незнакомец охнул и повалился на спину. Батманов упал на него сверху, быстро скрутил, стискивая руки, поскольку у пограничников по этой части школа имелась хорошая - скручивать ворогов научились по полной программе. Незнакомец дёрнулся под Батмановым, засипел, попробовал вытянуть из-за голенища нож, Батманов, разозлившись, снова саданул его кулаком - и незнакомец стих.
- Так-то оно будет лучше, - без всякого выражения в голосе произнёс Батманов.
Через полтора часа, уже в темноте, Батманов появился на заставе, сидя за рулём "бурана". Сзади, в поводу, на верёвке, шёл ярко раскрашенный "японец", поперёк которого, как куль, лежал связанный незнакомец.
Свободные от службы бойцы выскочили во двор заставы, зацокали восхищённо языками - некоторые из них серьёзную японскую технику увидели впервые. На связанного разбойника они не обращали внимания.
- Дядя Батманов, почему не на "ямахе" приехал, а на "буране"?
- По кочану да по кочерыжке, - отмахнулся от объяснений Батманов, увидев, что во двор в одной лёгкой куртке выскочил капитан, сделал к нему навстречу несколько шагов и вскинул руку к шапке.
- Не надо доклада, дядя Батманов, - сказал капитан, - и так всё видно.
Незнакомец оказался человеком говорливым, брать на себя ответственность за хищение золота не стал и всё рассказал. Назвал фамилии сообщников - заказчиков и исполнителей, начертил схему похищений дорогого груза, людей и техники, - в общем, от суда не ушёл никто.
А вот дедок-олигарх обманул пограничников, деньги, которые обещал перевести в отряд, не перевёл, обошёлся мелочью. Тем дело и закончилось.
4
…Прапорщик Батманов смотрел на Рекса, в его глаза, наполненные ясным надёжным светом, и приходил к выводу, что собака отличается от человека только тем, что не умеет говорить, трепал пса рукою за холку, Рекс в ответ улыбался довольно, будто человек, которого похвалили, притискивался головой к ноге хозяина.
Верно говорят, что собака всё понимает, только сказать ничего не может. Батманов услышал как-то эту поговорку по телевизору и отметил её правильность: верные слова!
Ночевали они с Рексом в старом, чёрном от копоти и возраста зимовье, в кривоватую, неумело срубленную стенку которого было врезано небольшое оконце, тройное - для того, чтобы в лютые морозы из этой избушки не вылетало со свистом тепло, в самодельную раму было вставлено целых три стекла.
Утром Батманов вышел из избушки - всё кругом было белым-бело от выпавшего ночью снега - первого в этом году, - и земля, - и кусты, и деревья, даже воздух, и тот был белым, стоял стоймя, замерший, ничего в нём не летало, не шевелилось. Рекс, обычно невозмутимый, на этот раз ошалел от внезапной бели, выпавшей не по времени, обрадовался, запрыгал, возбуждённо взлаивая.
- Тихо, тихо, - придержал его Батманов, - через двадцать минут от этих праздничных красок одна грязь останется.
Батманов знал, что говорил - так оно и получилось. Но через полчаса пошёл снег, прикрыл грязь, приклеился к ней.
Если раньше пограничники были заняты тем, что охраняли границу и считали это главным своим делом, то сейчас им приходится выполнять разные задания - и олигархов ублажать, и самих себя кормить, и грибы для зимнего прокорма собирать, и рыбу ловить, и дичь бить - и всё это, естественно, наряду с охраной границы. В частности, Батманов на этот раз получил задание совсем "непогранцовское" - проверить реку, не стоят ли где сети, преграждающие дорогу сёмге, идущей на нерест. Охрану рыбных запасов также поручили пограничникам. Такое впечатление, что скоро на пограничников навалят всё, в том числе и то, что должны делать гражданские власти - ремонтировать дороги, мосты, подправлять столбы телеграфной связи, вешать флаги над сельсоветами и чинить прохудившиеся крыши старушкам - ветеранам тыла поры Великой Отечественной. Впрочем, Батманов не роптал, его дело солдатское, ему приказали - он выполняет приказ. Те, кто выдал ему приказ, оказались правы - реку в пограничной зоне преграждали четыре сети.
Дешёвенькие, синтетические - плохое китайское рукоделие, налаженное где-нибудь в фанзе на берегу Сунгари и добравшееся с перекладными даже сюда, на край Земли, за пять тысяч километров. Сети эти слова доброго не стоили. Батманов развёл костёр пожарче, накидал в него прошлогоднего сухого лапника, тот затрещал громко, будто порох, пламя взметнулось высоко и Батманов швырнул в него сетки…
Сети, изделия синтетические, сгорели мгновенно. Батманов затушил костёр и, свистнув Рекса, двинулся дальше.
Рекс вёл себя беспокойно - то делал охотничью стойку у какого-нибудь куста, то скулил жалобно, то прижимался к ноге хозяина. Батманов трепал его по загривку, внимательно оглядывал лес, ничего не находил и старался успокоить пса:
- Ты чего, Рекс, медведя чувствуешь? Нет сейчас медведя… Да и вряд ли он покажется на глаза - пора не та. Ему скоро на сон грядущий. И он сыт.
Одну стойку сделал Рекс, другую, третью, вновь начал жалобно скулить и у Батманова возникло ощущение, что кто-то за ним наблюдает, каждый его шаг держит под прицелом. Ощущение это было не из приятных.
Конечно, за ним могут следить, чтобы разделаться за сети, которые он сжёг, но сетей этих ныне развелось видимо-невидимо, на рынках в посёлках их можно даже у бабок купить - продают не таясь, держат на виду, не прячут под полу, за сто рублей иногда продают такое изделие, что им можно любую местную реку перегородить вдоль и поперёк несколько раз.
Батманов присел на корточки, огляделся. Конечно, в таких рейдах тайге и тундре одному лучше не оставаться - обязательно должен быть напарник, но людей у капитана Сырцова нет, а новое дело, которое подвесили на пограничников, сформулированное по-чиновничьи мудрёно "охрана биоресурсов" должно иметь руки, без рук оно мёртвое. Нет никого вроде бы… И примет, признаков того, что недавно здесь были люди, тоже никаких нет.