В тот день Батманов с утра вёл занятия с молодыми солдатами, рассказывал им, что такое граница и каковы есть приёмы маскировки в охране её, потом сел на "буран" - олигарх подкинул им пару таких машин в отряд, - и поехал посмотреть, как он сам сказал, "тылы пограничной линии". А если быть более точным - выехал на вольную охоту.
Морозило. Серый снег поднимался с земли, бил в лицо, затыкал пробками ноздри, пробовал выстебать глаза. Батманов отворачивал лицо в сторону, смотрел, не отстаёт ли от "бурана" Рекс, - Рекс шёл мощным шагом по следу, в сторону не отклонялся, снег в стороне от следа был слишком сыпучим, глубоким, в него можно было уйти вместе с ушами, Рекс это знал и из утрамбованного следа старался не выскакивать.
Иногда Батманов останавливался, нагибался и прямо с "бурана" поднимал какую-нибудь сшибленную ветку. Он колесил по пространству, исполосовывая: его вдоль и поперёк, со стороны казалось, что делает он это бессистемно, совершенно схоластически, но это было не так: Батманов разбил пространство на квадраты и теперь исследовал их. Делал он это тщательно, стараясь ничего не пропускать. Он начал так называемый системный поиск.
То же самое повторилось и на второй день, и на третий, и на четвёртый.
На седьмой день Батманов заметил в снегу, на старой колее нечто такое, что заставило его мигом сбросить газ - сделал он это так резко, что на "буране" заглох мотор.
В снегу, чуть припорошенная, лежала фанерная бирка, какие на рудниках привязывают к брезентовым мешкам с золотом, прежде чем отправить их на Большую землю, в плавильную печь. Батманов поднял бирку, стёр с неё изморозь, прилипшие соринки, прочитал, что написано. По всему выходило, что эта бирка была прикреплена к мешку с дорогим товаром недавно.
И совсем недавно оторвана. Оторвана вместе с пломбой - круглая свинцовая бобышка с суровым нитяным хвостом валялась неподалёку - Батманов увидел её и достал из снега.
…Постепенно он понял, каким конкретно путём уходило золото от дедка-олигарха, куда девались люди, куда исчезала техника, каким было дальнейшее движение мешков. Без крови и измены дело тут явно не обходилось.
Как-то вечером, когда уже всё встало на свои места, каждая фишка заняла своё место, он рассказал об этом капитану Сырцову.
Тот озадаченно потёр пальцами переносицу.
- Не ходил бы ты в одиночку в тайгу да в тундру, дядя Батманов, а! Неровен ведь час…
- Ну, когда час будет действительно неровен, я у тебя, Сергей, попрошу подмоги.
- Хотя бы автомат бери с собой, дядя Батманов.
Вот и Сережа Сырцов, который раньше обращался к нему не иначе, как по имени-отчеству, стал звать его "дядей Батмановым", - похоже, этот "дядя" будет сопровождать его теперь до конца жизни.
- Ладно, - пообещал Батманов и покинул кабинет командира.
В небе полыхало северное сияние, яркое, широкое, оно цветными лентами перемещалось по всему пологу от одного края неба до другого, играло, угасало на несколько мгновений, потом возникало вновь - ещё более яркое, более мертвенное, рождало в груди ощущение тревоги, жути, жуть эта сковывала сердце… Батманов невольно зажмурился. Яркое северное сияние - это к морозам. Он подавил в себе ощущение жути и открыл глаза.
Сверху, из далёких далей, принёсся гогочущий порыв ветра, швырнул Батманову в лицо горсть твёрдой крупки, растер её, Батманов выругался - на правой щеке у него проступила кровь.
Ночью затеялась пурга. Была она недолгой - через два дня утром сквозь серую, схожую с худым туманом мгу прорезалась розовая точка, отряхнулась, становясь приметной, яркой и разлила вокруг живой свет, было тихо. На заставу налетела стая куропаток, большая стая - сотни две - две с половиной, солдаты кинулись ловить их, и хотя непуганые птицы не улетали, а лишь перепрыгивали с места та на место, ни одной куропатки поймать не удалось.
- Это делается не так, - сказал солдатам Батманов, - делается совсем по-другому.
Он показал, как бывалые люди на Севере ловят куропаток. Взял пустую бутылку из-под шампанского, налил в неё кипятка и на опушке кривоствольного северного лесочка, в двух сотнях метров от заставы, в шипучем мёрзлом снегу понаделал три десятка лунок.
Бутылка входила в твёрдый снег легко, будто нож в брус масла, снег плевался брызгами, фыркал, плавился, пускал в воздух сырой "дым" и на глазах покрывался ледяной коркой. На дно лунок Батманов насыпал мороженой брусники - по нескольку кровянисто-алых дробинок в каждую лунку.
- Завтра утром будем собирать урожай, - сказал он двум солдатам-первогодкам, сопровождавшим его. - Куропаточная похлёбка будет обеспечена для всей заставы.
Утром собрали урожай - в лунках сидели куропатки, целых двенадцать штук, все живые. Каждой пришлось сворачивать голову - первогодки только морщились, глядя, как это проделывает Батманов.
- Но этим делом особо не увлекайтесь, - предупредил он первогодков.
- Почему?
- Слишком лёгкая добыча. Всех куропаток можно извести, на развод не останется.
После завтрака Батманов вновь отбыл на "вольную охоту".
Он столкнулся с похитителями золота через шесть дней, когда над тайгой возник задымленный, с полустёртой надписью, определявшей его принадлежность, вертолёт - "шайтан-арба", как в Афганистане звали вертолёты душманы, это было памятно Батманову, - неподалёку вертолёт взял на подвеску новенький "уазик" с тюменскими номерами. Каких-то людей и снова взмыл в воздух.
Батманов, чтобы понять, что здесь происходило, решил на "буране" сделать круг - окольцевать своим следом вертолётную площадку, - и через несколько минут едва не столкнулся с другим снегоходом, вымахнувшим ему навстречу.
Снегоход был заморский, ярко раскрашенный, с мощным мотором, - "бурану" не чета, - явно японский. Управлял этим роскошным "японцем" плечистый человек с задубевшим до коричневы лицом и твёрдо сжатыми губами. За плечами у него висел "калашников".
От "японца" "бурану" никогда не уйти, Батманов стремительно оглянулся назад, увидел совсем близко Рекса, который широким наметом шёл по следу "бурана", выкрикнул предупреждающе - крик этот пришёл из батмановского детства, - "Атас!" - и, подхватив автомат, на ходу повалился со снегохода в ошпаривающе-холодный сугроб.
Плечистый человек, управлявший "японцем", сработал синхронно - выключил мотор своего роскошного агрегата и также повалился в снег. Снегоход проехал несколько метров в сторону и остановился.
- Я - старший инструктор заставы прапорщик Батманов! - выкрикнул Батманов из глубины сугроба. - Вы задержаны!
- Ну ты и дурак, прапорщик, - прокричал в ответ незнакомец. - Ты вначале задержи меня, а потом объявляй, что я задержан.
В следующее мгновение прозвучала автоматная очередь - патроны незнакомец не стал жалеть, очередь была едва ли не в половину рожка. Несколько пуль скребнули по снегу, взбили невысокие фонтаны, - если льдистое крошево из этих фонтанов попадёт в глаза - вышибет их, оставит лишь пустую оболочку.
Батманов невольно подумал о том, что всё время он попадает в какие-нибудь переделки: то склады "рыжьевщиков" приходится защищать, то чьи-нибудь интересы, до которых Батманову просто не должно быть дела, то ещё что-нибудь, теперь вот он корячится на олигархов… Новедомо ещё, чем всё это закончится.
Жаль, от заставы он находится слишком далеко - никто не услышит стрельбы и не придёт ему на помощь.
- Рекс, атас! - вновь предупредил он пса.
Пёс поспешно соскочил с уплотнённого следа в снег, нырнул в глубину - только хвост победно отсалютовал хозяину, показал ему, где надо искать верного кабысдоха.
Незнакомец дал вторую очередь. Пули взбили снег рядом с Батмановым, лицо ему ободрало льдистой крошкой и он вдавился поглубже в сугроб. Батманов молчал, не отвечал на автоматную стрельбу.
Он знал, что будет делать, по сути он и отвечать этому стрелку не мог, если он зацепит этого лиходея, то придётся отвечать, доказывать правомерность применения оружия, а это - штука сложная и неприятная. Незнакомец тем временем дал третью очередь.
Бил он, конечно, прицельно, но бил плохо - мазал. Пули взрыхлили снег, твёрдое скрипучее крошево вновь хлестнуло Батманову в лицо, захрустело на зубах. Батманов отплюнулся, затем, стараясь сливаться со снегом, переместился на несколько метров в сторону.
Незнакомец этого перемещения не засёк, снова ударил из автомата, состриг снег с заструга, за которым ещё три минуты назад лежал Батманов. Патронов этот человек не жалел, и Батманов понял, почему он это делает - он оказался один, без поддержки, смелым был, когда его поддерживали семеро справа и шестеро слева, да ещё двенадцать человек подпирали сзади; такой кампанией эти люди привыкли скручивать голову кому угодно, лишь бы противников не было много, вот он и стремился поддержать в себе боевой дух грохотом стрельбы, не считал патронов и нажимал на гашетку как придётся… Раз он остался один, значит, шансы его с Батмановым сравнялись - к Батманову тоже никто не придёт на помощь.
Он оглянулся, проверяя, где же находится Рекс? Рекс находился где-то рядом, под снегом - ощущалось его присутствие, но сам он виден не был. Незнакомец тем временем выпустил ещё одну очередь, на этот раз короткую, и Батманов понял, что в рожке у того кончились патроны. Это был уже второй рожок, израсходованный этим человеком. В следующее мгновение раздалось пустое железное клацанье, потом холостой щелчок - незнакомец перевёл затвор и нажал на гашетку, но выстрела но последовало.
По расчётам Батманова, более трёх рожков у этого человека не должно быть. Он ждал - раздадутся ещё выстрелы или нет?