Сколько жителей в Мукалле? Судя по официальным данным, что-то между 25 и45 тысячами человек, но пока еще никому не удалось провести настоящуюперепись в этом совершенно невообразимом лабиринте улиц.
Порт Мукаллы довольно маленький, и обычно здесь царит полноеспокойствие. Когда в Мукаллу приходит с грузом большой пароход, онбросает якорь на рейде, а вокруг него, как пчелы, почуявшие мед, вьютсядесятки маленьких дау и лихтеров и перевозят груз на берег. Как правило,грузы прибывают в Мукаллу на парусниках, поэтому пароход здесь -настоящая редкость и поглазеть на него всегда собирается много народу.
Впервые я попал в Мукаллу на небольшом шведском судне "Спика". Я смотоциклом прибыл из Момбасы (Африка), чтобы совершить путешествие черезАравийскую пустыню. Вместе со мной сюда приехали два страуса, которымисултан Мукаллы пожелал украсить свой зоопарк. Султан был ревностнымсобирателем всяких заморских животных. Раньше он в основном собиралженщин для своего гарема, но с возрастом пришел к выводу, что гораздоспокойнее иметь дело с дикими зверями.
С верхней палубы мы наблюдали, как вдоль берега и на набережнойтеснились тысячи людей. На причале, который местные жители несколькопретенциозно называют портом, собралась городская знать во главе спремьер-министром и начальником дворцовой стражи.
Однако эта пышная встреча предназначалась не нам, а страусам. Их купилив Сомали, погрузили на пароход в Могадишо, и вот они прибыли наконец всвою новую резиденцию.
Столь диковинных животных в этих краях еще никто не видел, поэтомувстречающие смотрели на них с огромным интересом. Впрочем, страусыразглядывали жителей Мукаллы с не меньшим интересом. Когда их переносилина берег, они просовывали головы между прутьями клеток, напоминаякакие-то странные перископы, которые поворачиваются в разные стороны,обшаривая горизонт.
Все шло хорошо, но вдруг случилась катастрофа.
Какой-то араб бросил с дау швартовый канат, который страусы,по-видимому, приняли за питона или еще какую-нибудь страшную змею. Вужасе они стали бить ногами о стены клеток. Как известно, у страусовнеобыкновенно сильные ноги, и они мгновенно разбили несколько досок вщепки. Если бы эти глупые птицы не высовывали голов сквозь прутьяклетки, они бы легко могли выбраться на волю и удрать. Но удрать онидаже не пытались; между тем несколько матросов тотчас же подскочили кклеткам, накинули на них брезент и крепко обвязал стальными тросами.
К сожалению, для собравшихся на набережной это маленькое интермеццоимело весьма печальный финал. Те, кто стояли в передних рядах,испугались и попытались убежать; однако стоящие сзади непременно хотелиполучше рассмотреть, что там происходит, и изо всех сил стали давитьвпереди стоящих. Началась невообразимая толкотня, и в мгновение ока сдесяток зевак очутилось в воде. Их всех удалось благополучно вытащить наберег, но прошло еще немало времени, прежде чем страсти улеглись.
Все последующие дни в Мукалле ни о чем другом не говорили, как одиковинных птицах. Местные жители и думать забыли о том, что матросы счужеземного корабля бродят по мусульманской Мукалле, где европейцыпользовались весьма дурной славой. По мнению фанатических последователейислама, европейцы - это "неверные собаки", которых правоверныемусульмане должны всячески преследовать и побивать камнями, ибо само ихприсутствие уже оскверняет святую Аравию.
Страусов с триумфом провезли через весь город и торжественно водворили всултанский зоологический сад, который непосредственно примыкал к гарему.Старый султан был безумно счастлив и известил меня и капитана Свенсона отом, что, когда в следующий раз мы попадем в Мукаллу, нас будутпринимать как его личных гостей.
Из Мукаллы я отправился в путешествие через Аравийскую пустыню, акапитан Свенсон, который торжественно заверил меня, что еще вернетсясюда и сделает из султана бифштекс, отплыл к восточному побережьюАфрики.
Быть может, астматические машины "Спики" уже остановились навсегда. Бытьможет, сама "Спика" села на риф или разбилась о берег. А быть может,капитан Свенсон просто забыл о приглашении султана. Ибо в Мукаллу он таки не вернулся.
Но я о приглашении не забыл.
Когда в 1952 году я вторично прибыл в Мукаллу, со мной, к сожалению, небыло страусов, и, возможно, именно это прискорбное обстоятельствонесколько затянуло процедуру прохождения через полицейский контроль.Однако я упорно доказывал, что меня пригласил сам султан Авадх бен-Салехбен-Галеб, и через несколько часов я наконец предстал перед великимповелителем правоверных.
Между тем я уже готовился выступить в роли злополучных страусов. Мнеочень явственно рисовалась картина, как я стою в камере городской тюрьмыи просовываю голову сквозь прутья решетки. Пробить же ногами дырку встене мне наверняка не удастся. Тем не менее прямо из полицейскогоучастка с железными решетками на окнах я попал в маленькийвосьмикомнатный дворец, который султан любезно предоставил в мое полноераспоряжение.
По правде говоря, султан был немного ошеломлен, узнав, что я решилвоспользоваться его любезным приглашением двухгодичной давности. Но этоиспытание он перенес стойко, как и подобает истинному мусульманину.
Его премьер-министр, весьма начитанный господин, который когда-то училсяв Каире, поведал мне сугубо конфиденциально, что обычно подобнымприглашением не придают слишком большого значения и их следуетрассматривать просто как долг вежливости.
Очевидно, с моей стороны было бы неразумно заявить, что все это мнеотлично известно. Просто я решил воспользоваться султанскимприглашением, чтобы посетить эту интереснейшую часть земного шара, и,когда султан вспомнил меня после упоминания о двух страусах или, вовсяком случае, сделал вид, что вспомнил, мне оставалось толькоблагодарить судьбу.
К своему величайшему сожалению, я узнал, что оба страуса оказалисьгораздо менее жизнеспособными, чем многие обитательницы султанскогогарема. Один из них умер от какой-то хвори вскоре после того, как егопоселили в зоологический сад. А другой покончил жизнь самоубийством,попытавшись проглотить тюрбан одного телохранителя.
В один прекрасный день меня пригласили посетить султана в его роскошномдворце. Авадх бен-Салех бен-Галеб был уже в летах, и на величавом челеего были написаны усталость и спокойствие. Каким бы делом он низанимался, он отдавался ему со страстью. Круг его интересов неограничивался одними лишь наложницами и заморскими зверями. Султан самнаписал несколько научных трудов по различным вопросам, и некоторые изних были даже опубликованы. Еще несколько лет назад он был заядлымспортсменом. Но недавно его скрутила подагра, и ему стало трудно ходить.
В то время в Мукалле было запрещено публично демонстрировать кинофильмы,но султан был завзятым кинолюбителем и больше всего на свете любилпоказывать своим друзьям снятые им фильмы. Как султан, он мог позволитьсебе немного возвыситься над законом, предаваясь этакомуультрасовременному хобби.
Пожалуй, наша общая страсть к кинолюбительству и явилась тем счастливымобстоятельством, которое позволило мне провести несколько часов ссултаном в его дворце. Своей кинокамерой я снял фильм о султане,наследном принце Амире Авадхе и принце Ахмеде. Здесь же был ипремьер-министр, которому султан поручил заботиться обо мне. Онпо-отечески опекал меня и помогал не нарушать дворцовый этикет, весьмасложный и запутанный.
Премьер-министр поставил меня в известность, что с моей стороны было бывесьма похвально, если бы я нанес визиты знатнейшим шейхам города. Янемедленно последовал его совету, но после первого же визита решил, чтоон будет и последним! Таким образом, остальным знатным шейхам придетсяобойтись без моего общества.
У шейха, к которому я направил свои стопы, меня угостили страшно крепкимкофе, который в основном состоял из гущи и еще каких-то пряностей:имбиря или кардамона. Воды же было чуть на донышке. Из вежливости мне неудалось остановиться на двух чашках: ведь даже бог троицу любит.Пришлось выпить три чашки жидкого динамита, такого убийственно крепкого,что даже слезы брызнули у меня из глаз.
Чтобы прекратить пытку, после третьей чашки я откланялся, вернулся всвой дворец и тут же набросился на бурдюк с водой.
Но очень скоро я благодарил бога за эти три чашки кофе.
На другой день я пошел в мечеть. Прежде чем войти в нее, я снял башмаки,как велит мусульманский закон, и решил, что теперь все в порядке. Но нетут-то было.
О, я еще не знал, что такое Мукалла! Впервые за всю историю городаневерный чужестранец осквернил мусульманскую святыню; не прошло и двухсекунд, как меня схватили, поволокли к дверям и тумаками выбросили наулицу. Я даже не сообразил, откуда вдруг появилось здесь столько народа,понял только, что вся эта толпа охвачена гневом и собирается учинитьнадо мной суд и расправу. Разобрать слова, которые выкрикивалиоскорбленные мусульмане, я не мог, но их общий смысл был достаточноясен. Хоть меня и вышвырнули из мечети, но отпустить с миром явно несобирались. На изогнутых лезвиях ножей заиграли солнечные блики.Просвистел булыжник. Он предназначался мне, но угодил кому-то в висок, ибедняга со стоном упал на землю. В воздухе запахло смертью.
Султанский раб Ниангара, который всюду сопровождал меня, как сквозьземлю провалился при первых же признаках надвигающейся беды. Ему претиловарварство во всех его проявлениях…
Вдруг я почувствовал, как чья-то сильная рука схватила меня за локоть. Яуже ничего не видел, потому что в глаза мне швыряли грязь и песок,плевали в лицо. Я совсем обессилел и почти не оказывал сопротивлениячеловеку, который упорно тащил меня за собой. Меня втолкнули в какую-тотемную комнату. Двери захлопнулись, и я понял, что настал мой последнийчас.