Но никто не имел такого успеха, как Летящее Перо. Он исполнил песенку герцога из "Риголетто", начинающуюся словами "Comme la plume au vent" .Окончание этой строки звучит как "плюм-о-ван", что означает "летящее перо", а, как мы уже знаем, это прозвище Форена.
- Браво, парижанин! Браво! Здорово поешь! - Матросы так долго аплодировали своими заскорузлыми от работы руками, что Артуру пришлось исполнить песенку трижды.
- Теперь ясно, откуда у тебя прозвище. Оказывается, ты пел в опере? А молчал!
- Нечем хвастаться… Печальная это история…
- Расскажи! Расскажи! - стали просить отовсюду.
- Однажды мне пришла в голову забавная мысль выступить в опере в славном городе Орлеане, в роли герцога Мантуанского.
Только я начал петь мою любимую арию, как зрители, будто наскипидаренные, повскакивали с мест и освистали меня. Что там было! Контракт, разумеется, со мной сразу расторгли, к великой радости соперников, которые тут же прозвали меня Плюмованом - Летящим Пером.
Из Орлеана я отправился в Буэнос-Айрес, но и там меня постигла неудача: не заплатили за работу.
Надо было как-то жить, и я устроился поваром, хотя совсем не умел стряпать… Меня снова выгнали!
Пошел работать в парикмахерскую, одному отхватил нос, другому ухо, опять неувязка, пришлось сдать оружие.
Во Францию вернулся кочегаром на трансатлантическом пароходе, чтобы оплатить проезд… И мне понравилась эта работа.
Восемь лет проработал у топки и вот теперь удостоился чести скромно трудиться на благо славной экспедиции нашего храброго капитана.
Такова моя история.
Нечего и говорить, рассказ Летящего Пера имел не меньший успех, чем его пение.
Веселье не прекращалось. Патриотические песни сменялись лирическими, а то и непристойными. Напоследок Дюма спел своим зычным басом провансальскую песню. Ему горячо аплодировали, хотя никто не понял ни слова.
Потом стреляли в цель на призы. Призы были ценные, среди них пенковая трубка. Меткий стрелок Тартарен от волненья промахнулся, а Артур Форен, который даже в балаганном тире не мог попасть в кружок, на сей раз не сплоховал. Он выиграл трубку и великодушно преподнес ее своему другу механику Фрицу Герману. Тот время от времени грозил кулаком в сторону немецкого судна, обещая его разгромить, чтобы достойно закончить праздник. Накануне, когда эмоциональный эльзасец увидел "Германию", он в сердцах сломал свою трубку, так что подарок парижанина пришелся весьма кстати.
- Успокойся, мой милый Фриц, - шепнул ему д’Амбрие, - наберись терпения. Наша месть впереди!
- Долго ждать, капитан, а жизнь коротка!
- Не долго. Завтра же мы будем полностью отомщены!
- Тогда… вперед!
Конец первой части
Часть вторая
ЗИМОВКА В СТРАНЕ ХОЛОДА
ГЛАВА 1
Светит, да не греет. - Капитан придумал, как пробить ледяной барьер. - Работа с помощью электричества. Обратимость электрических генераторов. - Подготовка аппаратуры. - Первые пятнадцать метров. - Совещание. - Снова динамит. - Тяжелая работа. - Эльзасец в бешенстве. - Два чужака. - Предложение офицеров Германии. - Категорический отказ.
Полярный день продолжался и постепенно начинал тяготить моряков.
Казалось, солнце сошло с ума, круглые сутки посылая на землю потоки ослепительного света. Все вокруг до самого горизонта искрилось и пылало. Лишь изредка это сияние смягчал туман.
И все же картина оставалась безрадостной. Не было ничего, что могло бы ее оживить. Ни зелени молодой листвы, ни нежных цветов, ни щебетания птиц, ни жужжания насекомых, ни веселых зверушек, радующихся теплу. Лишь иногда появится вдалеке белый медведь да плюхнется в воду тюлень. Куда ни взглянешь - глыбы изъеденного солнцем льда на фоне ярко-голубого неба! Таково полярное лето. Солнце то розовое, то белесое, только слепит глаза, но бессильно пробудить жизнь.
Кто привык к умеренному климату, предпочел бы просидеть полярное лето в теплой комнате. Оно напоминало о наступлении долгих полярных ночей.
К 20 августа ледяной барьер, слегка подтаявший на солнце, снова затвердел, как камень, и покрылся толстым слоем снега. С появлением первой звезды в небе исчезнут последние обманчивые признаки жизни.
Отважные моряки, готовые к любым страданиям в этом аду, собирались продолжить свой путь туда, где еще сильнее бушует ледяной ветер, где холод еще более жестокий, а неизвестность более страшная.
Они возьмут штурмом ледяной барьер, как бы он ни сопротивлялся. Если даже придется для этого сломать все инструменты.
Итак, матросы "Галлии" приступили к работе, к великому удивлению немцев, наблюдавших за ними.
Д’Амбрие решил так: лето на исходе, льды преградили путь, значит, надо пробить в них канал шириной в двенадцать метров и длиной в три километра. Этого будет достаточно.
В заливе Мелвилл лед был гладкий и не очень толстый. А здесь нагромождение принесенных ежегодными ледоходами плотно спаянных ледяных глыб, превосходящих в некоторых местах среднюю толщину ледяного покрова моря в четыре раза.
Матросы все это хорошо знали, но, воодушевленные капитаном, не спасовали перед трудностями.
Было пущено в ход все, что могло пилить, резать, раскалывать, протыкать.
Начало прохода пришлось пробивать вручную. Никакой ледоруб, будь даже на месте "Галлии" броненосец, не сделал бы этого.
Здесь мог бы помочь динамит, но его следовало экономить и применять только в крайних случаях.
На что же рассчитывал капитан? Усилия матросов, работавших вручную, давали ничтожный результат, и д’Амбрие не мог этого не видеть. И он придумал воспользоваться пилой, разумеется, не плотницкой или столярной, а специальной, которой можно пропилить лед по всей толще. Такая пила представляла собой стальной лист высотой в шесть метров и шириной в двадцать четыре сантиметра, с зубьями длиной в десять сантиметров каждый.
Но где взять двигатель для пилы? Пожалуй, подойдет корабельный. Но как передать от него энергию? Расстояние немалое.
Конечно же с помощью электричества! В 1875 году французский инженер Марсель Депре изобрел способ передачи электроэнергии на расстояние и ее трансформации в механическую.
Готовясь к экспедиции, д’Амбрие, разумеется, предвидел, что на пути встретятся огромные ледяные барьеры, и в этом случае изобретение выдающегося соотечественника могло оказаться весьма полезным. Поэтому при подготовке экспедиции на борт корабля погрузили две малогабаритные динамо-машины системы Депре.
И вот теперь, установленные на палубе, они сообщали электроэнергию двигателю, стоявшему на льду, а от него механическая энергия передавалась пилам, укрепленным на специальных передвижных рамах.
Чтобы пилы не гнулись во время движения, капитан разработал специальное устройство.
В общем, работа на "Галлии" кипела вовсю, чего нельзя было сказать о "Германии".
Там все словно замерло, как немецкий часовой на посту, и члены экипажа с любопытством наблюдали в бинокли за своими соперниками.
В первый день немцы остались разочарованы, до самого вечера, точнее до времени, которое считается вечером, когда наступает бесконечный полярный день, все моряки на "Галлии" вели только подготовительные операции, причем с такой быстротой, что дух захватывало.
К осуществлению задуманного плана им предстояло приступить после хорошего отдыха 17 июля в начале четвертого дня.
Вначале предполагали задействовать одну пилу для проверки. Режущее полотно двигалось легко, проникая в лед, будто в масло.
Только сейчас моряки до конца оценили изобретенное капитаном устройство, и радости их не было предела. Ведь они смонтировали его собственными руками!
- Ну и машина, черт возьми! Как вгрызается! - вне себя от восторга воскликнул Констан Гиньяр.
- Можно подумать, что она паштет, а не лед режет! - поддержал его Курапье, по прозванию Землеход.
Не прошло и пятнадцати минут, как лед был распилен до глубины пятнадцати метров.
- Стоп! - скомандовал капитан.
Машина остановилась, и ее повернули наискосок от первого распила. Так, постепенно поворачиваясь, пропилили дугообразную линию диаметром метров в двенадцать, и капитан снова скомандовал: "Стоп!" Затем пилу вернули назад, сделав пропил, параллельный первому. В результате был отделен кусок льда шириной достаточной для продвижения корабля.