Крым. Октябрь 1943 года. Партизанский отряд Ф.Ф. Беседина вблизи долины Коккоз
Хачариди и Боске
Десант выбросили в оперативной зоне Южного партизанского соединения.
Но на месте приземления диверсантов ожидала засада. Не иначе как татары из местного охранного батальона выследили резервную посадочную площадку и дали знать оккупационным властям. Те, не считая нужным расточать истинных арийцев на авось, отправили румын. Заодно и проверить, как говорится, "на вшивость". В последнее время ряды партизан стали пополняться бойцами не только татарской, но и румынской, и даже словацкой национальности. Ибо дела немцев здорово походили на аутентичный "Швах!"
Но эти румыны "не подвели". Пятерых партизан, что должны были встретить небесных гостей, застали врасплох и зарезали, не дав сделать ни выстрела. Потом каратели, заслышав гул советского самолёта, зажгли заботливо приготовленные партизанами костры и встретили парашютистов предложением сдаваться.
Однако те не пожелали понимать ни ломаный русский, ни румынский вариант немецкого. Прямо там, на небольшом плато, вспыхнул бой.
Трое парашютистов погибли, ещё две группы - двое и трое - под прикрытием темноты разбежались разными тропами.
…Вид приведённого Сергеем Хачариди в отряд парашютиста-диверсанта немало озадачил командира отряда Фёдора Беседина.
"Такой себе, понимаешь, фунт лиха, упавший с неба вместе с пудом соли", - ещё раз глянул он на смуглолицего лейтенанта, и впрямь буквально "упавшего с неба".
С пилоткой, на немецкий манер, под пристяжным погоном, в чужом - во всех смыслах - рыжеватом кителе с накладными карманами, в отвороте которого с непривычным шиком виднелись рубашка цвета хаки и галстук с золочёным зажимом. "Фу ты, ну ты…" - одним словом.
Не подтверди Центр, что "гостинец" от самого Старинова, отвёл бы в ближайший овраг - и вся недолга.
- Ладно, - вздохнул командир. - Теперь, значит, на отряд и на вас возлагается задача Центра: "В первую голову уничтожать эшелоны с топливом, идущие на удалённые базы немецкого флота в Керчи и Феодосии…".
- Что значит в "первую голову"? - поинтересовался тонкостями языка лейтенант, бывший по национальности испанцем.
- На бензин кидатись, наче муха на гівно, - ещё более сомнительным эвфемизмом пояснил Фёдор Фёдорович.
Сообразив, что ему и русских двусмысленностей более чем достаточно, испанец решил на украинских уже не заморачиваться. Просто кивнул.
"Как будто я тут харчами перебираю, какой эшелон рвануть, а какой на закусь оставить, - внутренне ворчал Фёдор Фёдорович. - Мне вообще-то до тех эшелонов не рукой подать, чай, не по горам, да лесными тропками идут…"
И впрямь, выбираться из среды традиционного партизанского обитания - леса, - в голую степь Керченского полуострова? Где там обитать прикажете, в сусличьих норах, что ли? "Значит, - чуть слышно вздохнул командир, удерживаясь, чтоб не выматериться. - Значит, предстоят крайне рискованные и самоубийственно дальние вылазки-акции".
"Потому, наверное, и вся эта затея с испанцами… - снова глянул Фёдор Фёдорович в лицо лейтенанта Боске, на лепку крупных, выразительно романских черт, - …что на румын похожи".
Румынских вояк на полуострове была не одна дивизия, а в охранении стратегически важных железнодорожных узлов - так за правило.
- Ну что ж, - поскрёб Фёдор Фёдорович в куцей каштановой бородке, разглядывая карту из планшета лейтенанта. - Раз уж вас интересует перегон между Джанкоем и Владиславовкой… - Беседин ткнул в карту тупым концом карандаша. - Пожалуй, есть у меня вариант. Но сначала я должен связаться со штабом бригады.
- Это долго? - спросил Мигель.
- Может, и долго, лейтенант, но обязательно, поскольку касается подполья на этом участке железной дороги. Я знаю человека, с этим подпольем связанного. Но без санкции командования не имею права. Очень уж ценные это люди, товарищ Боске.
- О, я понимаю, Теодор… Фьодор Фьодорович, - поморщился тот, лелея за пазухой козьего тулупчика простреленную руку. - Но ведь и нас не зря прислали. Довести работу ваших товарищей до логического завершения…
Беседин внимательно посмотрел на испанца и проворчал невнятно:
- И то, правда, кой чёрт смысла в разведке, если потом не воевать. Ну, коль вас к нам воевать прислали…
Из письма работника Коминтерна С. Благоевой Георгию Димитрову:
"Старинов согласен взять всю восемнадцатилетнюю испанскую молодежь. Эта молодежь находится теперь в очень тяжелом положении. В Саратове около 100 человек - юношей, часть из них в ремесленном училище, часть на заводе - разутые и раздетые и многие разлагаются… А в армии они все станут закаленными и стойкими… и мы, таким образом, спасем испанскую молодежь…"
"В октябре 43-го, по распоряжению Ставки, специально отобранных диверсантов испанской национальности из числа участников Гражданской войны, а также особой "испанской группы" разведшколы Старинова, стали готовить для диверсий, в частности на железнодорожной магистрали Джанкой - Владиславовка - Керчь, основной линии снабжения Таманской, а позднее и Керченской группировки войск противника.
Особенно в Ставке полагались на группу Старинова, поскольку в её составе были преимущественно воспитанные в духе непримиримой борьбы с фашизмом дети испанских революционеров, вывезенные в СССР из объятой пламенем Испании ещё в 39-ом. И теперь, и без того горячую испанскую кровь немало горячила возможность отомстить, в большинстве случаев, за смерть родителей-коммунистов от рук практически тех же самых фашистов".
И всё-таки…
"Почему именно нас, испанцев?" - спросил как-то рядовой учебной роты Мигель Боске у своего командира Ивана (Хуана) Барреаса.
"Нам легче маскироваться под румын, muchacho. Мы всегда действуем у них в тылу. Родственнички же как-никак… мадре их за ногу", - не совсем понятно закончил тогда Иван (Хуан вообще-то) по-русски.
…Яблоневый сад хозяйства им. Калинина находился достаточно далеко за Владиславовкой, километрах в трёх, и в этом году никем толком не убирался. Даже жители соседних сёл особо не рвались приближаться к железнодорожному узлу: себе дороже - посты полицаев на каждом шагу, патрули полевой жандармерии то и дело стрекочут тяжёлыми БМВ и "Цюндаппами" по просёлкам.
Звучно хрупнув яблоком, Давид Далиев оторвался от щели в дощатой, неконопаченой стене весовой и с сожалением посмотрел на огрызок.
- Пойду, пройдусь, на всякий пожарный. И яблок наберу.
- Когда ты их уже нажрёшься? - бросил через плечо Малахов. - Как порося, ей-богу.
- Э-э, слушай… - начал было Давид, но Сергей Хачариди, старший группы, посмотрел на обоих друзей-врагов выразительно хмуро.
Пожав плечами, осетин вышел на грузовую эстакаду весовой и исчез в полудённом сумраке дождевой мороси. Раскидистые деревья в этой кисее казались рукастыми призраками…
- Тут, на перегоне, поворот идёт, - продолжил подпольщик по кличке "Черепанов", тыча узловатым пальцем в сложенную карту. - Он не такой крутой, но насыпь тут высокая, потому как над заболоченной поймой. Тут машинисты и без всякого семафора притормаживают. Был случай в 38-м, - пояснил он Мигелю. - Машиниста, парнишку, стахановца, матерь его, тогда чуть не посадили как вредителя… за рекорд скорости, а оказалось - насыпь просела.
Лейтенант Боске не слишком ясно понял, сошёл-таки паровоз с рельс тогда или нет, но понимающе кивнул.
- Теоретически здесь можно произвести налёт. Но, - подпольщик с сомнением покачал головой. - Подойти к насыпи, не переполошив охрану поезда, может разве что коза или корова какая. И то сама, без пастуха. Был случай, с платформы охранения столетнего деда, пастуха, из пулемёта жахнули. Так-то вот. Тут после прошлых диверсий вашего брата кругом ждут.
Лейтенант снова рассеянно кивнул, барабаня пальцами по покосившемуся дощатому столу и думая о чём-то своём.
- Значит, только с одной стороны нас и не ждут, отец? - спросил вдруг Сергей Хачариди, всё это время, казалось, занятый только наблюдением, озабоченный безопасностью встречи диверсантов с подпольщиком. Вроде бы и не прислушивался даже к беседе.
- Это ж с какой такой стороны… сынок? - спросил подпольщик, скептически хмыкнув.
Было ему, в миру Александру Чирьину, старшему машинисту маневренной бригады ж/д. узла "Владиславовка", - всего-то лет пятьдесят. Но казался куда старше. Седые косматые брови над круглой оправкой очков и пергаментная лысина над резкими складками лба. Впрочем, поскольку Хачариди, в свою очередь, не было и тридцати, то в сыновья "Черепанову" он и впрямь вполне годился.
- Что вы имеете в виду, Сергей? - очнулся наконец от своих раздумий и Мигель.
- Я говорю, - Серёга, сняв пулемёт с плеча, приставил его к столу. - Ждут нас отовсюду, это так. Но ведь прямо на платформе станции нас не ждут?..
Мигель переглянулся с подпольщиком; оба воззрились на Хачариди равно непонимающе. Тот предупредительно поднял ладонь: "не торопите, мол".
- Кто кроме козы может находиться на путях или подле? - спросил он. - Обходчик может?
- Может-то, может, - с кряхтением угнездился Александр Ерофеич на скрипучем тарном ящике. - Только ведь и обходчика немцы на дрезине возят с патрулём туда-сюда. Когда сами, когда румын привлекают.
Теперь переглянулись Мигель и Сергей Хачариди.
- Румын?
Лейтенант Боске прищурился, Сергей кивнул…