Господину Николя де ла Рейни
генерал-лейтенанту королевской полиции
в его частном жилище на улице Булуа,
Париж.
На конверте имелась приписка красными чернилами "Выдано по просьбе господина барона де Жюссака, верного подданного Его Величества" и черная восковая печать, на которой в ожерелье Золотого руна рельефно выделялся девиз: Ad majorem Dei gloriam.
Жаждая выразить свою благожелательность, шеф жандармов расплылся в улыбке. В то время как он подметал мостовую краями своей шляпы, изощряясь в почтительных поклонах, так называемый паж путешественника спрыгнул на землю и, пряча лицо, взнуздывал лошадь своего мнимого хозяина без всякой к тому необходимости.
- Этот малый с вами? - спросил жандарм у всадника, возвращая ему с проявлениями глубокого почтения письмо, которое тот снова положил в карман.
- Вы же видите, что он занимается моей лошадью, - ответил молодой человек, не желая ни лгать, ни выдавать своего спутника.
Жандарм еще раз низко поклонился.
- Проходите! - сказал он.
Дозорные отступили, паж снова занял место позади всадника, тот поднял руку, Ролан тотчас же снялся с места, и путешественники углубились в предместья, двигаясь вдоль Пор-Рояль и бульвара Капуцинов.
Между тем, ощущая тесное соприкосновение со своим спутником, крестник Арамиса почувствовал странное беспокойство. Руки, обвившие всадника, тело, прильнувшее к нему так сильно, что было слышно, как билось сердце незнакомца, его прерывистое горячее дыхание, пробегавшее струей по затылку барона, - все это будоражило нашего провинциала.
Казалось, что Арман де Сент-Круа испытывает те же чувства и торопится расстаться, потому что когда они добрались до Валь-де-Грас, он ослабил объятия и быстро соскользнул к ногам лошади.
- Что с вами? - спросил господин де Жюссак.
Спутник ответил вопросом на вопрос:
- Барон, где вы думаете расположиться на постой в старом добром Париже?
- Крестный советовал мне остановиться в гостинице "Сухое Дерево" на углу улицы с таким же названием и Сент-Оноре.
- Вам там будет как нельзя лучше… Дом подходящий: в самом центре жизни… - сказал шевалье и сделал движение, чтобы уйти.
- Как, вы меня покидаете? - воскликнул Элион, одновременно и довольный и опечаленный такой скорой развязкой их знакомства. Он удивлялся сам себе: сколь противоположные чувства могут уживаться в одном человеке!..
- Так надо. Но я еще вернусь. А вам предстоит идти своим путем… - И шевалье указал на центр города: - Вот ваша дорога. - Затем кивнул в сторону улицы Марионеток: - А вот моя.
Однако оба, стоя в тени и глядя друг на друга, не двинулись с места.
- Ну что ж, пора! - нарушил молчание барон, горько улыбнувшись, словно выражал сожаление лишь из вежливости, однако невольно он выразил то, что чувствовал.
- Тысяча благодарностей, господин де Жюссак… Это уже, должно быть, последняя учтивость… - натужно рассмеялся де Сент-Круа. - Но если измерить на весах человеческих, если спросить вашего честного Ролана, рад ли он испытать облегчение, освобождение от назойливой лишней тяжести… И, держу пари, вы тоже… Кто же согласится продолжать путь в подобных условиях?
Элион не ответил. Потом тихо и уныло спросил:
- Итак, мы не увидимся больше?
- Кто знает? - загадочно протянул шевалье. - И, приблизившись к нему, добавил: - Есть место, где всегда встречаются те, кто ищет успеха или уже нашел его на своем пути, и те, на кого пала тяжесть любви и ненависти, - это Версаль…
Арман де Сент-Круа потрепал Ролана по голове, ласково погладил прекрасное животное, млевшее от удовольствия.
- Мы снова встретимся, без сомнения… У меня тоже есть дело там, при дворе и у короля. А пока, барон, не сомневайтесь, я не забуду об оказанной услуге…
И устремив взгляд вдаль, он продолжал торжественным голосом, словно угрожая кому-то:
- Если вас кто-нибудь обидит, если какое-то препятствие задержит в пути, если вы пожелаете отомстить какому-то могущественному, вероломному врагу за несправедливость или предательство, царящие в этом подлом мире, приходите ко мне… Зовите меня как ангела тьмы в часы отчаяния. И пусть это даже будет на ступенях трона, я отброшу врага, сумею наказать вероломство и подлость!
- О! - испуганно воскликнул Элион. - Вы мрачно шутите, шевалье… Надеюсь, Бог не допустит этого… Однако, если подобное случится, вряд ли я как добрый христианин смогу поступить немилосердно, я полагаюсь только на шпагу и честный бой… - Потом добавил все с той же прямотой: - Но это не помешает мне иметь удовольствие возобновить наше знакомство позднее.
- На улице Деревянной Шпаги, - холодно отозвался собеседник, - недалеко от лошадиного рынка живет один горемыка по имени Зоппи, который существует тем, что по дешевке продает снадобья беднякам квартала. Если вы будете нуждаться во мне, обращайтесь к нему.
Куранты Валь-де-Грас, сыграв несложную мелодию из четырех нот, начали отбивать десять, когда барон отправился в путь. Десять раз звонили в Сент-Женевьеве, Сен-Жак-дю-О-Па и во всех прочих общинах. Темная улица Сен-Жак спускалась к Сене. Хозяева закрывали свои лавки, а у заведений еще беседовали с помощью кулаков школяры.
Ролан на всем скаку ворвался в эту суматоху.
Чем объяснить, что, распрощавшись с господином де Сент-Круа, барон вздохнул облегченно, а теперь, казалось, сожалел, не чувствуя его под боком?
Иногда он рассеянно останавливался, чтобы сказать себе:
- Что за жемчужину мне подбросила судьба?
Наконец он выпрямился в седле.
- Решительно я сошел с ума. Он уехал, и счастливого пути!..
Элион пощекотал шпорой Ролана, и тот поскакал рысью.
Спрашивая дорогу у ночных патрульных, которые изредка встречались и смешивали свои тени с тенями злоумышленников, бродивших в ночи, перейдя Сену по мосту Сен-Мишель, пройдя Сите, распутав клубок улочек, окружавших городскую ратушу, снова поднявшись к улице Сен-Дени, тут же повернув налево, к улице Сент-Оноре, барон оказался наконец перед большим старым домом с железными балконами на всех этажах, на фронтоне которого из камня торчал засохший куст. По этой своеобразной вывеске и узнавалась гостиница "Сухое Дерево".
Господин де Жюссак совершенно изнемогал от усталости, потому что находился в пути с раннего утра, устала и его лошадь, слишком давно не знавшая забот конюха. Барон потребовал комнату, лег не раздеваясь, мгновенно заснул и проснулся только через двенадцать часов доброго сна - от голода.
Встав и одевшись, он спросил завтрак, потом осведомился об улице Булуа. Она находилась недалеко. Как следует подкрепившись, крестник Арамиса отправился туда, настроение у него было превосходное, он шел, засунув руки в карманы - этакий фланер, как сказали бы мы сейчас, - и рассматривал восторженными глазами провинциала высокие дома, гостиницы, пешеходов, потоки экипажей - карет, двуколок, ломовых дрог, телег, кишмя кишащих на улицах.
Были здесь и бочки водовозов, и выставки повозок на любой вкус и для любого времени года (торговцы брели за лошадьми, ослами и мулами), бродили нищие, шныряли шарлатаны, жулики всех мастей. Видел он небольшие отряды швейцарской и французской гвардии, которые, в соответствии с прекрасным обычаем, в полдень шли сменять караул в Тюильри, Лувре и Пале-Рояле.
…Передняя господина де ла Рейни была наводнена людьми, которых всегда имеет в избытке дом Аргуса и Фемиды.
Когда молодой человек вошел, все повернули головы в его сторону и принялись ощупывать его взглядами.
Суровый привратник тотчас подошел к нему.
- Что вам угодно? - спросил он резко.
- Господин генерал-лейтенант может меня принять?
- Я доложу о вас. Как ваше имя?
- Барон Элион де Жюссак.
Привратник отпрянул и вытаращил глаза.
- Элион де Жюссак!.. Выходит, вы - барон де Жюссак?
- Конечно.
- Но, сударь, это невозможно…
- Почему это невозможно, плут?
Оба говорили очень тихо, как было положено по этикету. Однако среди присутствующих поднялось волнение.
- Кто же это? - вмешался кто-то.
То был человек средних лет и среднего роста, откормленный и холеный, с щечками, как спелые яблоки, с добродушной улыбкой и маленькими сонными глазками. Привратник шепнул ему на ухо несколько слов. В тот же час глазки проснулись и принялись рассматривать молодого человека с живейшим интересом.
- А! - сказал он. - Так этот мошенник утверждает, что он барон Элион де Жюссак?
Молодой человек сделал шаг вперед.
- То есть как утверждает? Что это значит?..
- Боже мой, - продолжал толстяк спокойно. - Я только хочу сказать: вы уверены?..
На этот раз крестник Арамиса рассердился.
- Уверен ли я, что я - это я? Черт подери, ну и вопрос!..
Собеседник попытался его успокоить.
- Потише, потише, мой дворянин! Не выходите из себя. Сейчас о вас доложат. - И он направился в кабинет господина де ла Рейни, сделав привратнику знак следовать за ним.
Через минуту тот вышел и с ехидной улыбкой на лице и с фальшивой почтительностью в голосе произнес:
- Господин генерал-лейтенант полиции имеет честь передать господину барону Элиону де Жюссаку, что просит его пожаловать в кабинет мэтра Ламот-Мутона, секретаря суда.