III
МЕССИР НИКОЛЯ ДЕ ЛА РЕЙНИ
Когда герцогиню Бульонскую препроводили в Горячую комнату, где она впоследствии была осуждена за колдовство, - единственной ее виной, по словам Сен-Симона, был слишком острый язык, - господин де ла Рейни спросил ее: "Видели ли вы дьявола, и каков он?" - "Нет, сударь, я его не видела, - ответила сия знатная дама, - но вижу его сейчас: он переоделся в государственного советника".
Действительно, таким был мессир Николя, как прозвали его в народе. Он отнюдь не слыл Адонисом или Аполлоном; имел явно пережаренный цвет лица, жесткие черты, очень близко посаженные глаза, круглые и пронзительные, длинный нос, острый и щедро украшенный оспой. Проницательная физиономия свидетельствовала о характере хитром и коварном, повадками он напоминал куницу, ласку или лису. Вместе с тем над глазами высоко возносились брови Зевса Громовержца, придававшие этому узкому лицу весьма грозный вид, усугубленный мощным голосом, гремевшим как приговор Верховного суда.
Генерал-лейтенант сидел за столом, заваленным письмами, рапортами и досье. Господин, которому было поручено доложить об Элионе, стоял позади де ла Рейни. Секретарь суда Ламот-Мутон рылся в бумагах у бюро. Это был человек небольшого роста, слащавый, округлый и весьма довольный собой. Его присутствие делало визит похожим на допрос после ареста и заключения под стражу.
Барон вошел, держа шляпу в руке.
- Кто вы? - спросил секретарь.
Явно задетый таким приемом, молодой человек нетерпеливо возразил:
- Но, сударь, я уже имел честь вам доложить…
Тот резко оборвал его:
- Довольно, замолчите, вы наглый самозванец!
Эти слова для господина де Жюссака были словно удар хлыстом. Он побледнел, глаза его сверкнули, лицо свело судорогой. Он задрожал от гнева и, казалось, стал еще выше ростом. В один прыжок, словно его подбросила неведомая сила, барон оказался перед секретарем суда, держа руку на эфесе шпаги, наполовину вынутой из ножен… В этом движении, во взгляде, в выражении его лица была такая угроза, что особа, стоявшая за креслом мессира Николя, и секретарь суда Ламот-Мутон, безмятежное лицо которого вдруг сморщилось от страха, бросились к нему с криками:
- Негодяй, что вы делаете?
- Сюда, стража, сюда!
Господин де ла Рейни даже не пошевелился.
- Оставьте, Дегре! Не надо, мэтр Ламот! - произнес он с ледяным спокойствием. - Негодяй ответит за свою дерзость в четырех стенах на дне каменного мешка.
Элион постарался овладеть собой. Он убрал шпагу в ножны. Стряхнув с себя двух повисших на нем стражников, барон приблизился к генерал-лейтенанту и, уперев кулаки в стол, поглядел прямо в глаза господину де ла Рейни.
- Сударь, - глухо произнес он, сдерживая гнев, - надо иметь серьезные основания, чтобы делать подобные утверждения… Дворянин не оскорбляет дворянина без причины таким вот образом… Извольте привести мне свои доводы… И если я не найду их достаточно убедительными… горе вам… Невзирая ни на что - ни на охрану, ни на разницу в положении и возрасте, я отомщу оскорбителю, уничтожу его, ибо, чтобы защититься от укуса змеи, надо ее раздавить!..
- Клянусь, - закричал генерал-лейтенант, - это уже переходит все границы!.. Осмелиться на такую дерзость!.. Я ведь одним росчерком пера могу отдать его под суд, который навечно сошлет его на королевские галеры!
Дегре наклонился к провинциалу.
- Поверьте, - сказал он, - лучше прекратить эти шутки… Как бы не зайти слишком далеко… Лучше сознайтесь! Вам это зачтется.
- Да, сознайтесь, молодой человек, - фистулой произнес канцелярская крыса Ламот-Мутон.
- Сознаться… Но в чем? - вскричал взбешенный Элион.
- Черт возьми! В том, что вы - не барон де Жюссак.
- Сознаться, что я не… Ах нет!.. Заниматься самооговором! Тысячу раз нет!..
- Итак, вы осмеливаетесь утверждать…
- Что я сын моего отца?.. Да, проклятье! Я настаиваю! И буду настаивать до конца жизни!..
- Но где доказательства?
- Да, доказательства… - повторил толстенький секретарь суда.
- Доказательства?.. - растерялся барон. Потом, ударив себя по лбу, воскликнул: - Ах, черт возьми! Ну что я за дурак!.. У меня же есть доказательство… Рекомендательное письмо моего крестного отца…
- Господина д’Аламеды, не правда ли? - спросил де ла Рейни насмешливо и протянул руку. - Дайте письмо.
- Сейчас.
Барон де Жюссак поспешно сунул руку в карман. Но там было пусто.
- Какое несчастье!.. Его нет!.. - в ужасе воскликнул он.
- Черт возьми! Я это предвидел, - с отвратительной усмешкой продолжал де ла Рейни. - Держу пари, что сейчас вы скажете, будто потеряли его.
- Потерял… Нет, это невозможно… Оно было в кармане еще вчера вечером…
И бедняга в отчаянии принялся обшаривать карманы.
- Не трудитесь! - продолжал мессир Николя. - Вы ничего не найдете. Поглядите-ка сюда! Это, конечно, оно? - И генерал-лейтенант подошел к бюро и, взяв большим и указательным пальцами бумагу, потряс ею в воздухе. Ужас охватил крестника Арамиса. Он узнал конверт с печатью и тонким изящным почерком. Господин де ла Рейни настаивал:
- Я его получил от господина де Жюссака, того самого, который только что был здесь. Он уже ушел.
А секретарь суда язвительно прошипел:
- Подлинник всегда один!
- Мы беседовали десять минут, - добавил Дегре.
- Приятный собеседник… - подхватил секретарь суда. Элион отчаянно пытался найти объяснение происходящему. Голова у него раскалывалась, казалось, еще немного - и с ним случится удар.
- Боже мой! - пробормотал он. - Я, наверное, сплю? Или эти люди безумны?.. Или сам я сошел с ума?.. Господи, Господи, отрезви их разум - и мой тоже!
Похоже, мольба была услышана, потому что Ламот-Мутон сказал:
- Он молод, этот господин де Жюссак. Хрупкий… Но глаза, голос, манеры!..
- Брюнет, не правда ли? - вскричал молодой человек. Догадка осенила его.
- С длинными вьющимися локонами… Лицом бледен… Одет в фиолетовый бархат…
- Верно, верно, - подтвердил Дегре.
- Ясно, это он украл письмо! - заключил Элион твердо.
- В самом деле? - недоверчиво поинтересовался господин де ла Рейни.
- Этой ночью… В предместье Сен-Жак… Я помог ему попасть в Париж…
- Каким же образом?
- …Этому жалкому мальчишке - шевалье де Сент-Круа, - проговорил барон сквозь зубы.
Собеседники Элиона замерли как громом пораженные. Первым вышел из оцепенения Ламот-Мутон. Он вдруг начал чихать, потом его одолел приступ кашля. Генерал-лейтенант и Дегре подступили к молодому человеку и принялись осаждать его вопросами:
- Так как вы сказали, его имя?
- Это некий шевалье, с которым я имел несчастье встретиться на своем пути.
- Где это случилось?
- Когда?
- Вчера на закате солнца в кабаке у ворот Сен-Жака.
- И этот шевалье назвался…
- Арман де Сент-Круа. Да-да, именно так.
- Что произошло между вами?
- Если в двух словах, то вот что…
И крестник Арамиса поспешно рассказал во всех подробностях все, что наш читатель уже знает. Собеседники жадно слушали его рассказ, растерянно поглядывая друг на друга. Наконец в один голос они воскликнули:
- Это она!
- Кто она? - удивился наш провинциал.
- Арманда де Сент-Круа, - ответил служащий судебного ведомства. - Наш посол в Мадриде докладывал мне о ней во время своего прошлого визита в Париж.
- Арманда?.. Женщина!.. Это была женщина!..
- И решительная женщина, - подал голос Дегре, - опаснее, чем двадцать мужчин.
Ламот-Мутон кашлянул, как бы в подтверждение этих слов. Господин де ла Рейни схватился за голову, готовый вырвать волосы из парика.
- И я, - закричал он, - поверил рекомендации и дал ей чистый бланк, который откроет перед ней все двери!
Он вскочил с кресла.
- Немедленно прикажите обыскать весь Париж! Найти эту мерзавку любой ценой и помешать ей приблизиться к Версалю!
- Уж я об этом позабочусь! - сказал Дегре. - И будьте покойны, ваше сиятельство: вот пальцы, из которых еще не удавалось выскользнуть ни одному угрю!.. - И, пошевелив своими толстыми пальчиками, процедил сквозь зубы: - Пришлось уже наводить о ней справки: подлая тварь клялась, что я умру только от ее руки.
С этими словами он бросился со всех ног выполнять приказание генерал-лейтенанта.
Господин де ла Рейни повернулся к секретарю суда.
- Поставьте на ноги всю администрацию! Комиссаров, судей!.. Чтобы эта женщина была здесь, слышите вы?.. И, черт вас возьми, всех, кто не расшибется в лепешку, выгоню без всякой жалости: в полиции нерасторопные равны предателям!
Ламот-Мутон вышел, кашляя и чихая.
Элион растерянно стоял на середине комнаты, не чувствуя под ногами пола. Де ла Рейни озабоченно посмотрел на него. Нахмурив брови, он принялся извиняться:
- Господин барон, поверьте, я искренне сожалею о случившемся недоразумении… Извините мое заблуждение и несдержанность речи…
- О сударь!..
Господин де ла Рейни перебил его:
- Но признайтесь, вы тоже виноваты. Допустили множество ошибок… Уж слишком вы неосторожны, молодой человек… - Он на мгновение о чем-то задумался и, наморщив лоб, продолжал: - К сожалению, меня зовет долг. Я вас не задерживаю более. Что бы там ни было, будьте уверены, крестник благородного герцога д’Аламеды всегда может надеяться на мое доверие, совет и поддержку. - Потом строго и кратко поклонился: - До свидания, господин де Жюссак. Будьте осторожны! И молите Бога, чтобы та, кому вы доверились, не стала источником страшных бедствий для королевства и короля!..