Пьер Бенуа
Прокаженный король
I
Берегитесь, наступит ночь, я приду.
Сван Кнонг Ват
По-видимому, было около семи часов вечера. Я вышел из казино, где только что нашел недурное средство потерять в несколько минут все банковые билеты, накопленные в течение целого года, в расчете на приятный трехнедельный отдых; настроение у меня было прескверное.
Я уселся на террасе кафе, во дворе которого два часа тому назад любезно согласились поставить в гараж мой маленький автомобиль. Справа от меня, под лучами заходящего солнца, горы окрашивались в странный, красный цвет. Пляж, сады были переполнены гнуснейшим человеческим отродьем: иностранцами, живущими на широкую ногу на крайне подозрительные средства, англо-саксонцами, регулирующими свои колоссальные траты в зависимости от повышения фунта или доллара, демимонденками, накрашенными вопреки всякому здравому смыслу, целой толпой угрюмых буржуа. Нигде еще я не чувствовал себя более одиноким, чем среди этой идиотской толпы. Никогда я еще не убеждался так, как сейчас, в правильности восклицания поэта:
Если у вас нет денег - все кажется пустынным!
Так сидел я со своими невеселыми размышлениями, как вдруг кто-то ударил меня по плечу. Оказалось, это был один из официантов, подающих здесь, он спросил меня с чисто латинской фамильярностью:
- Месье зовут Гаспар Гозе?
Я сделал недовольный жест: действительно, это было мое имя, но мне вовсе не хотелось, чтобы кто-нибудь в данную минуту раскрыл мое инкогнито.
Да… собственно говоря… Зачем вам?
- Это спрашивает господин, сидящий вон там, слева от входа, тот, что сидит с тремя другими господами. Он велел просить к их столу. Он приказал подать вам туда.
Он решительно схватил мой стакан и блюдце.
- Позвольте! Одну минуту, пожалуйста! Это господин в том костюме? Я его не знаю. Как его зовут?
- Я не знаю, месье. Я служу сегодня здесь случайно.
- Ну, хорошо! Скажите ему…
Я не успел докончить фразы. Господин в сером встал, - и звал меня с другого конца кафе, сопровождая свои выкрики размашистыми жестами:
- Гаспар! Это ты?! Гаспар! Гаспар!
Нет большого удовольствия слышать, как громогласно оповещают насмешливо настроенную публику, переполняющую террасу, о том, что тебя зовут Гаспаром. Но этот несносный человек не унимался:
- Гаспар!
"Ну, - подумал я, - кажется, есть только один способ заставить его замолчать".
Покинув мой столик, я направился к нему. Но он сделал то же самое, и мы встретились как раз на середине кафе к общему удовольствию присутствующих.
"Это еще что за весельчак?! Я проучу его!.."
Но едва только мы очутились лицом к лицу, как гнев мой стих. Я узнал моего мучителя.
- Рафаэль!
Он блаженно улыбался.
- Ну да! Наконец-то! Я уж решил, что ты забыл меня.
- Извини меня. Ты здесь?
- Я здесь живу. А ты?
- Я только проездом. Думаю уехать завтра утром.
- Ну, это мы еще посмотрим! А пока что идем к нашему столику. Я познакомлю тебя с этими господами. Не бойся: они скоро уходят. Мы останемся одни и поговорим.
Он, действительно, представил мне: господина Буффартига, архитектора; господина Виваду, негоцианта; доктора Каброля… Я понял, что все они принадлежат к аборигенам этого злосчастного города.
- Мой друг, Гаспар Гозе. Три года совместной жизни в Латинском квартале! А, Гаспар? Ты помнишь? Потеснитесь, господа!
По той поспешности, с какой эти почтенные господа задвигали своими стульями, я понял, каким важным лицом стал в Ницце мой приятель Рафаэль Сен-Сорнен.
- Господа, прошу вас…
Очевидно, я попал как раз в разгар какого-то горячего спора.
- Не стесняйтесь, - сказал Рафаэль. - Да и к тому же эти господа должны отправляться к своим женам. Они все трое женаты.
Он лукаво подмигнул, улыбнулся и хлопнул меня по коленке:
- Я ведь тоже!
- Ах! Ты… Поздравляю!
- Мерси, а ты?
- Я? Нет. Нет еще, - сказал я.
- С этим никогда не следует торопиться. Итак, вы сказали, месье Буффартиг? Но, однако, стаканы пусты. Что мы будем пить?
- Может быть, вермут?
- Вермут.
- Идет, вермут!
- А ты, Гаспар?
- Я уже… - начал было я.
- О, ла, ла! Что это, ты никак стал трезвенником?! А помнишь времена, неплохие, на улице Генего? Человек, пять стаканов вермута! Итак, месье Буффартиг, вы сказали?
- Я говорю, месье Сен-Сорнен, что вчера вечером известие, о котором вы знаете, было принято в комитете всеми членами с истинным вздохом облегчения: "Наконец-то, повторяли все, мы выйдем из этого двусмысленного положения!"
- Вы считаете, что это не только слова?
- Уверяю вас, нет!
Господин Буффартиг поднял руку.
- Да и месье Виваду, который был там, может вам сказать…
- Клянусь, - сказал господин Виваду. И он тоже поднял руку.
- Отлично, друзья мои, мои дорогие друзья! Ну, а доктор Каброль ничего не скажет?
Сен-Сорнен повернулся ко мне.
- Доктор Каброль, лоринголог, самый известный в приморских Альпах, и к тому же почетный член ложи. Ты понимаешь?
- Отлично! Доктор кашлянул.
- Вы знаете, месье Сен-Сорнен, у нас в настоящее время только одна программа: "Вопрос о банкротстве, вопрос об увеличении налогов, вопрос о займе". Таков был девиз физиократов и Тюрго. А также и ваш. Следовательно, вы можете быть уверены…
- Я уверен, доктор, мой дорогой доктор. Теперь слушайте меня внимательно все трое; доверие за доверие: я видел префекта.
- Ну и что же?
- Я для него свой человек. Или, скорее, он для меня.
- Браво, браво!
- Итак, - сказал архитектор, - дело в шляпе.
- Надеюсь. Если мы решили…
- Завтра общее собрание, - сказал господин Виваду. Господин Буффартиг и я, мы, разумеется, будем. Могу ли я заручиться вашим словом насчет вопроса о разрешении игр для казино?
- Ну, конечно!
- В таком случае все пойдет как по маслу. Собрание будет в девять часов. Хотите, в одиннадцать встретимся здесь?
- Решено.
- Идет, - сказал доктор Каброль.
Они встали, стуча стульями. Я пожал всем руки.
- А мы будем еще иметь удовольствие, сударь?.. - сказал архитектор, обращаясь ко мне.
- Я все сделаю, не бойтесь. Это - друг, знаете, настоящий друг.
- Быть может, - решил доктор, - ввиду такого великого дня он останется здесь еще некоторое время…
- Это мысль, превосходная мысль! Итак, до свидания, до завтра.
И он отпустил их, довольно рьяно подталкивая в спины.
Мы остались одни. Так же, как я уверен, что этот день имел окончательное влияние на всю мою жизнь, точно так же я первый сознаюсь, что немногие столь решающие события бывали окружены в своем начале такими тривиальными обстоятельствами.
Рафаэль рассматривал меня теперь с сияющей улыбкой.
- Ну, надеюсь, ты доволен?
- Восхищен, - сказал я без особого энтузиазма.
- Я это говорю, - возразил он, - потому что, когда я сам доволен, необходимо, чтобы и все окружающие были тоже довольны. Разумеется, прежде всего я счастлив увидеть тебя снова… А затем… Ты читаешь "Figaro"?
- Да, а что?
- Ты просматривал последний номер?
- Я ведь провел эти дни в дороге. У меня не было времени читать газеты.
- Ах, вот почему! Иначе ты, конечно, заметил бы. Он ударил в ладоши.
- Пожалуйста, сегодняшний номер "Figaro"!
Лакей ушел и вернулся ни с чем: последний номер
"Figaro" - читали.
- Черт знает что такое! - сказал Рафаэль. - Но, быть может… Ах, да! Вот удача! У меня с собой есть экземпляр. Вот, посмотри.
Он развернул газету. Палец его остановился на третьей странице, на рубрике: Народное просвещение и изящные искусства.
- Вот это самое!
- Что?
- Читай же.
О новом открытии трех китайских ваз эпохи Сонга в христианском склепе в окрестностях Алена.
- Ну и что же?
- Читай дальше.
Я послушался и увидел, что это заглавие относилось к сообщению, сделанному моим другом Академии надписей и изящной словесности.
- Поздравляю, - сказал я, возвращая ему газету. - Итак, ты продолжаешь заниматься историей искусств?
- Больше, чем когда-либо. А ты?
- О, я уже давно…
Я сделал движение, которое могло его навести на мысль, что я хочу рассказать ему свою биографию.
- После, - сказал он поспешно. - После обеда мы вспомянем на досуге эти старые добрые времена. А сейчас позволь мне объяснить тебе в двух словах суть моего сообщения. Из газеты ты ровно ничего не поймешь. Ведь все обычно путают. Обязанность излагать ежедневно новости, о которых накануне они еще ничего не подозревали, приводит их иногда к самым удивительнейшим нелепостям. Но к делу. Гробница, о которой идет речь, это - склеп франкских вельмож из Калаат Саиун, замка, расположенного в Ансариетских горах, между Аленом и Латтакие. Эти вельможи происходили, как ты знаешь, из Антиохийского княжества. Ты слушаешь меня?
- Ну, разумеется. Продолжай.