Так они и познакомились, Юрий Алексеевич и кубинец Ваня. Учился Хуан в Поморске пять лет, за это время они встречались не раз. Детей своих у Леденевых не было, и они искренне привязались к смышленому пареньку, который меньше всего походил обличьем на уроженца с далекого острова, выглядел Хуан Мигуэл скорее вятским или новгородским парнем.
- Мои предки пришли на Кубу из Кастилии, - говаривал де ла Гарсиа, когда случалось очередное недоуменье по поводу светлых его волос, - а в Кастилии можно повстречать и рыжих, и светлоглазых людей. Но мой папа и моя мама - вовсе не есть такие, как я… феномен!
Хуан смеялся. Внешность его мало заботила, хотя де ла Гарсиа не оставался равнодушным к ласковым взглядам, которыми его одаривали поморские девчата, приходившие в мореходку на танцы.
Хуан Мигуэл де ла Гарсиа всегда помнил о том гостеприимстве и участии, с которым отнеслись к нему в России, в Поморске, и в доме Леденевых. Он вернулся на Кубу, стал работать штурманом на траулере, постоянно писал письма Вере Васильевне и Юрию Алексеевичу, писал на русском языке, его учеба продолжалась… Правда, в последние месяцы писем не было, и сейчас Леденев сказал об этом.
- Длинная, то есть долгая экспедиция, - объяснил молодой капитан. - Ходили к архипелагу Южная Джорджия и затем дальше, к острову Кергелен.
- Никак нототения вновь заловилась? - удивился Леденев.
- И не только она…
Проговорили они весь вечер.
На другой день Хуан пригласил Леденева на свое судно. После долгого рейса траулер поставили в ремонт, капитан получил отпуск, но под любым предлогом де ла Гарсиа старался заглянуть на судно: а вдруг там что-нибудь да стряслось?..
Судов такого типа Леденев видел и перевидел множество, только сейчас он старался казаться особо заинтересованным и несведущим. Потому искренне восхищался и оборудованием рубки, и расположением тралового мостика, и главным двигателем: Хуан затащил Леденева в машинное отделение тоже.
А несколько дней спустя состоялась еще одна встреча. Ее надо особо отметить, поскольку она сформировала экипаж "Паломы", и не будь той встречи, может быть, не произошли бы события, о которых и рассказывается в этой повести.
Во время одной из прогулок по предместью Гаваны Леденев увидел человека, сидящего на сваях разрушенного причала. Трудно сказать, что привлекло внимание Юрия Алексеевича в облике незнакомца, только Леденев сразу же определил в нем земляка. Человек удил рыбу. Поодаль играли мальчишки, и по тому, как не обращали они никакого внимания на рыболова, было понятно, что удит он давно и безнадежно.
Юрия Алексеевича всегда поражало в рыболовах их упорство и отрешенность. Он часто видел чудаков с удочками в руках на гранитных набережных Невы, Сены, Рейна или Дона, и когда доставало времени у него самого, наблюдал за этими фанатиками, истово верящими в свою удачу, даже если шансы на добычу приближались к нулевой отметке.
Леденев смотрел на рыболова и улыбался. Он не сомневался в национальной принадлежности его и потому, подойдя ближе, произнес на русском языке:
- Клюет?
Человек, не поворачиваясь, не отводя глаз от поплавков, сиротливо замерших в воде, издал неопределенный звук и махнул рукой.
Постепенно до него дошло, что здесь, на Кубе, его спрашивают на родном языке, он повернулся, глянул на Юрия Алексеевича, поднялся и протянул руку.
- Земляк, - сказал рыболов. - Ну, конечно, наш… Здравствуйте. Меня зовут Виктор Васильевич. Дубинин Виктор Васильевич. Инженер-энергетик с Урала. А хобби - вот оно.
Он кивнул в сторону поплавков.
Леденев назвал себя.
- Будете в Челябинске, не проговоритесь о моем позоре. У себя дома я считаюсь мастером по этой самой части…
- Не проговорюсь, - заверил Дубинина Юрий Алексеевич.
- А вы какими судьбами? - спросил Виктор Васильевич.
Был он плотным, среднего роста, лет сорока, с явными признаками монголоида, несмотря на сугубо русскую фамилию.
- Обмен опытом, - сказал Леденев. - Сейчас отдыхаю. Через неделю - в Москву.
Дубинин вздохнул.
- Мне еще полтора года. Проектируем здесь энергетические линии. А вы по какой специальности, чем обменивались?
- Опытом, - повторил Юрий Алексеевич. - По какой специальности? Как бы это вам лучше объяснить… Словом, считайте меня юристом.
- Нужное дело, - механически ответил Дубинин. Разговаривая с Леденевым, он постоянно косил глазами на поплавки. - На Кубе внимательны к специалистам, мы находим у властей полное понимание и любую поддержку. Тогда и работается в удовольствие. Только вот рыба не хочет ловиться…
- В этом месте вам и не поймать ничего, - заметил Леденев.
- Да я это понимаю…
- И все-таки ловите?
- Ловлю.
Оба рассмеялись.
Дубинин вытащил из сумки книгу и протянул Юрию Алексеевичу.
- "Старик и море" Хемингуэя, - сказал он. - На испанском языке… Читаю для практики. Вот у кого была рыбалка! Поймать такую рыбу - и умереть. Все равно жизнь не даст большего счастья.
- Да вы фанатик, Виктор Васильевич! - воскликнул Леденев.
Дубинин отвернулся, то ли от смущения, то ли для того, чтобы снова проверить поплавки.
- Какой фанатик… Любитель я!
Дубинин вздохнул.
- Ну, хорошо, - решительно произнес Леденев, - если дадите слово, что не умрете от счастья, когда поймаете Большую рыбу в океане, я помогу вам. Испытаете свою удачу…
Юрий Алексеевич рассказал Дубинину, что его молодой друг Хуан Мигуэл де ла Гарсиа - заядлый яхтсмен. Он уже пригласил Леденева на воскресную прогулку, выход состоится из порта Матансас, и теперь он, Леденев, договорится обо всем с капитаном и известит Дубинина. Пусть готовит снасть, авось и привалит ему рыбацкое счастье.
Так и порешили. А рано утром 25 июля 1976 года Леденев увидел с борта "Паломы", - он приехал в Матансас еще вечером и ночевал в каюте яхты, - что Дубинин прибыл не один.
На причале стояла молодая женщина. "Красивая", - отметил Леденев. Виктор Васильевич смущенно улыбался.
- Здравствуйте, - сказал он. - Извините… Это…
Женщина решительно ступила вперед и заговорила.
- Доброе утро, Юрий Алексеевич, и не браните, пожалуйста, Виктора Васильевича. Это я сама за ним увязалась. Он ни в какую не хотел брать меня с собой, но я случайно подслушала его рассказ о предстоящей прогулке по океану и так поставила вопрос: добираемся до яхты и спрашиваем капитана. Берет он меня - иду, не берет - возвращаюсь в Гавану. Простите, не представилась. Власова, врач больницы в советской колонии. Зовут Нина Станиславна. Можно покороче - Нина. Умею не хныкать, стойко переносить трудности, альпинистка… И хорошо готовлю.
- Последнее обстоятельство меня уже устраивает, - улыбнулся Леденев. - Но, к сожалению, я не капитан. И как он отнесется к этому…
- Положительно! Только положительно!
Голова Хуана возникла над палубой, он поднялся из носового кубрика, спрыгнул на причал и галантно подал руку Нине Станиславне.
- Прошу вас на борт яхты "Палома", что по-русски означает "Голубка", - сказал капитан. - Я не верю в бабкины сказки про женщин, которые носят на корабль несчастье. Это зависит о того, какие женщины приходят на борт. С вами, сеньора Нина, не будем бояться никакой беды.
- Вы очень любезны, капитан…
- Капитан Хуан Мигуэл де ла Гарсиа.
- Погодите, надо запомнить…
- А вы называйте меня по-русски: Иван Михайлович. Так меня звали в России.
- Иван Михайлович… Так, конечно, проще.
Леденев хмыкнул.
- Это он пощадил вас, Нина Станиславна.
- Пощадил?
- Конечно. Хотите узнать полное имя этого молодого человека? Пожалуйста. Хуан Мигуэл Тереза Кристобаль Игнасио Батиста Хосе Освальдо Карлос де ла Гарсиа-и-Ортега д’Аламейда!
- Помилуй бог! - воскликнула Нина. - Но я обещаю запомнить такое славное имя, если вы запишете его.
Она повернулась к капитану.
- А пока вы для меня - Иван Михайлович… Ладно?
Капитан улыбнулся.
Глава третья
- Рыба! Клюнула! Рыба!
Над океаном разнесся ликующий вопль Дубинина. Юрий Алексеевич вновь почувствовал толчок, палуба яхты мелко-мелко задрожала. Леденев хотел повернуться, чтобы взглянуть на корму: какого зверя зацепил там Дубинин. Он повел глазами и увидел напряженное лицо Нины. Молодая женщина стояла на коленях на баке, судорожно обхватив руками металлическую стойку леера.
"Кита он загарпунил, что ли?" - подумал Леденев о Дубинине и хотел было встать, чтобы двинуться на корму на помощь рыболову. Но тут Леденев почувствовал, как вновь подбросило яхту, и мелькнула мысль о том, что как бы им, рыболовам, не поменяться местами с добычей. Это океан, а не озеро с карасями, тут такие твари обитают, к ним сам угодишь на уху… Обхватывая мачту руками, Юрий Алексеевич поднялся, глянул на корму и увидел Виктора Васильевича: инженер неподвижно висел поперек транцовой доски, будто силился рассмотреть нечто за бортом.
- Что-нибудь потеряли? - крикнул Леденев. - Какого дьявола удалось вам зацепить крючком?!
За спиною Леденева чертыхался по-русски капитан де ла Гарсиа.
Дубинин не шелохнулся, затем открыл глаза, заморгал.
- Удочка, - пробормотал он, - удочка…
- Что случилось? - спросил Леденев.
Дубинин поднялся и стоял, пошатываясь, испуганно озираясь. Сейчас Юрий Алексеевич заметил, что одной из удочек, снаряженных на корме, не хватает. Той, которую Виктор Васильевич снаряжал последней.
- Кто же вам попался на крючок? - спросила Нина. - С такой силой дергать яхту…
Дубинин не ответил. Взгляд его был испуганно остановившимся.
- С первого рывка, - сказал он. - Сразу выдернуло…