И стюардессы не имеют к тебе никакого отношения - во всяком случае, в таком плане.
- Непосредственно мне, конечно, не приходилось этим заниматься.
- Значит, Вернон, ты уже сам попадал в такого рода истории... какая-то стюардесса уже была беременна от тебя... Ведь так. Вернон?
Он нехотя кивнул.
- Да.
- Тебе, конечно, не сложно укладывать к себе в постель стюардесс, этих, по твоим словам, доверчивых сельских девчонок. Или, может, они были
из "скромных городских семей"? - В голосе Гвен звучала горечь. - Ну и сколько же их было? Десяток, два? Я не прошу точной цифры -
приблизительно.
Он вздохнул:
- Одна, всего одна.
Ему, конечно, невероятно везло. Их могло бы быть гораздо больше, но он сказал правду... почти правду: ведь был же еще тот случай с
выкидышем.
Впрочем, это можно не считать.
Движение на шоссе становилось все интенсивнее по мере того, как они приближались к аэропорту, до которого теперь оставалось всего каких-
нибудь четверть мили. Яркие огни огромного аэровокзала даже сквозь снегопад освещали небо.
Гвен сказала:
- Та девушка, которая забеременела от тебя... мне не важно знать ее имя...
- Да я и не сказал бы.
- Она воспользовалась этой штукой - документом "Один-три"?
- Да.
- И ты помогал ей?
- Я уже спрашивал тебя: за кого ты меня принимаешь? - нетерпеливо отрезал он. - Конечно, я ей помогал. Если уж тебе непременно надо все
знать, изволь: компания вычитала из моего жалованья определенный процент.
Потому я и знаю, как это делается.
Гвен улыбнулась.
- "Персональные издержки"?
- Да.
- И твоя жена знала об этом?
Он помедлил, прежде чем ответить.
- Нет.
- А что произошло с ребенком?
- Он был отдан на воспитание.
- Кто это был?
- Ребенок.
- Ты прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю. Это был мальчик или девочка?
- По-моему, девочка.
- По-твоему?
- Я знаю, девочка.
Вопросы Гвен вызвали у него чувство неловкости. Они оживили воспоминания, которые он предпочитал похоронить.
Оба молчали, когда "мерседес" свернул к широкому и внушительному главному подъезду аэропорта. Высоко над входом, залитым ярким светом
прожекторов, устремлялись в небо футуристические параболы - творение общепризнанного победителя международного конкурса скульпторов,
символизирующее, как тогда было сказано, благородное будущее авиации.
Взору Димиреста открылся сложный серпантин шоссейных дорог, "восьмерок", мостов и туннелей, спроектированных с таким расчетом, чтобы машины
могли идти, не снижая скорости, хотя сегодня из-за трехдневного снегопада они ехали медленнее, чем всегда. Высокие сугробы громоздились даже на
проезжей части. Общую сумятицу еще усиливали снегоочистители и грузовики, старавшиеся удержать снег хотя бы за пределами уже расчищенного
пространства.