Если хорошенько подумать, настоящее чудо - это то, что он не погиб уже миллион раз, и Джимми Эйнджел был вынужден признать, что, вероятно, благодаря фамилии его повсюду сопровождал весьма деятельный ангел-хранитель. Иначе было трудно объяснить, как это он мог столько времени подвергать себя риску и выходить сухим из воды.
Несколько шрамов, сломанные ребра да еще одна нога, ставшая немного короче другой, - вот и все, что ему пришлось заплатить за миллион дивных выбросов адреналина.
Легко отделался, что и говорить.
Очень легко, особенно если перебрать в памяти бесконечный список товарищей, которым повезло гораздо меньше.
Десятки их (даже, может быть, целая сотня) разбились или - что всегда ему казалось в тысячу раз хуже - сгорели, а он все еще был жив, разве что чуть заметно прихрамывал, да еще при перемене погоды ломило кости.
Ему действительно повезло, слишком повезло, и Вирджиния, вероятно, права, и ему уже пора прекратить заигрывать с судьбой.
Он пошел дальше, переступил порог бара "У Карри" и не успел и рта раскрыть, как хозяин уже налил ему щедрую порцию виски со словами:
- Можешь ничего не говорить: она подняла крик до небес и заявила, что не может быть и речи.
- Откуда ты знаешь?
- Потому что я знаком с Вирджинией еще с того времени, когда она ходила с косичками.
- Но ведь это же несправедливо! - посетовал его друг.
- Для нее - нет. Для Вирджинии по-настоящему несправедливо было бы во цвете лет остаться вдовой, а тут она начинает осознавать, что с тобой ей реально светит такая участь.
- Но ведь она познакомилась со мной, когда я был летчиком в цирке! - хмуро возразил Король Неба. - Я тогда еще проделывал акробатические трюки с двумя типами, сидящими на крыльях самолета, и в этом заключалась моя работа в тот день, когда мы поженились. Почему сейчас она недовольна?
- Потому что все женщины стремятся изменить понравившегося им мужчину настолько, что он перестает им нравиться. - Хозяин бара подлил приятелю виски. - Можешь мне поверить! - добавил он. - Вирджиния будет тебя любить и восхищаться до тех пор, пока не превратит тебя в механика или почтового летчика. - Он налил себе пива. - В этот день она будет счастлива, оттого что победила, однако очень скоро перестанет тобой восхищаться, и не пройдет и года, как она сбежит к другому. - Мужчина прервался, чтобы сделать большой глоток, и, опустив кружку на стойку, громко отрыгнул, что можно было принять за выражение отвращения или презрения. - Я знаю это по собственному опыту! - в заключение сказал он.
- Нельзя сравнивать Вирджинию с Кэтти.
- Мне никогда не нравились сравнения, - согласился бармен, - но суди сам: я уже начал пробивать себе дорогу в автомобильных гонках, и мне прочили блестящее будущее. - Он досадливо прищелкнул языком. - Но кто же выдержит, когда напуганная баба пилит тебя день и ночь. В результате я все бросил, и мы обосновались здесь… - Он презрительно обвел рукой вокруг. - Конец истории ты уже знаешь: она выдержала пару лет, отпуская бензин, а потом взяла и сбежала с типом, выдающим себя за импресарио. Знаешь, к чему свелась ее "карьера"? Мелькнула раз на двадцать секунд в какой-то музыкальной комедии.
- Тебе не следует изводиться по этому поводу всю оставшуюся жизнь.
- Нет! Конечно нет, - согласился собеседник, - только я по-прежнему торчу здесь, мою стаканы, а она в Голливуде спит со всяким, кто посулит ей рольку. - Он облокотился о стойку и заглянул в лицо своему приятелю и клиенту. - Не упускай эту возможность! - проговорил он. - Если ты твердо веришь, что тебя где-то ждет настоящее сокровище, не позволяй Вирджинии тебя кастрировать.
- Но ведь она моя жена! - напомнил ему Джимми.
- Женщин можно встретить в воздушном цирке, на стадионе или на гонках, - подытожил бармен. - Их там целые толпы. Но твоя судьба в твоих руках, она родилась вместе с тобой и при этом всего одна. Мужчина, который бежит от своей судьбы по вине женщины, сам себя обрекает на неудачу.
- Что-то я раньше не замечал за тобой склонности к философии, - заметил Джимми Эйнджел с почти неуловимой иронической улыбкой. - Я всегда думал, что тебя интересуют лишь бейсбол, гонки и пиво.
- Наверно, потому, что мне не приходилось сталкиваться с таким случаем, как твой, - ответил Дик Карри. - Не каждый же день кто-то приходит и рассказывает, что получил в наследство месторождение алмазов, а жена не разрешает отправиться на его поиски.
- Дело не в этом! - возразил Король Неба. - И все не так просто.
- Почему?
- Потому что гора находится на самом краю света, и если даже я ее отыщу, весьма сомнительно, что вновь сумею приземлиться на ее вершине.
- Если ты боишься, тогда дело другое, - сказал бармен, отстраняясь от собеседника, чтобы налить себе очередную кружку пива. - Признайся себе, что чувствуешь себя старым или тебе просто-напросто неохота, только не сваливай вину на Вирджинию, потому что в дальнейшем крушение надежд приведет тебя к тому, что ты ее возненавидишь. Она лишь выразила свое желание. Теперь осталось выяснить, чего хочешь ты.
- Я? Лететь в Великую Саванну!
- Ну, так лети, черт тебя побери!
- Ты бы так поступил?
- Не колеблясь ни минуты.
- Ты это серьезно?
- В жизни не говорил ничего серьезнее.
- А ты бы полетел со мной?
- Да хоть прямо сейчас.
Король Неба отклонился назад на своем табурете, словно ему нужна была дистанция, чтобы лучше рассмотреть собеседника - долговязого, тощего, бледного, но с твердым и решительным взглядом, - стоявшего по другую сторону прилавка.
- Ты уверен? - наконец спросил он. - Бросил бы все и полетел со мной в Венесуэлу?
- Уверен! - ответил тот без тени сомнения в голосе. - С тех пор как ты рассказал мне про встречу с шотландцем, я все думаю о том, как попросить тебя, чтобы ты взял меня с собой. - Он вновь широко развел руки, чтобы продемонстрировать приятелю полупустой бар, размалеванный кричащими - якобы веселыми - красками. - А чего бросать-то? Какое у меня здесь будущее?
- Спокойное.
- Отвратительное и голодное… - поправил его собеседник. - Всякий раз, когда сюда заглядывают бедолаги - эти, что "месят навоз", - чтобы заправиться бензином, я беру с них вполовину меньше, потому что представляю, как однажды мне придется вот так же скитаться по свету. - Он опять оперся о прилавок, и его голос зазвучал громко и грозно: - Эта страна увязает в трясине, Джимми! Ее душат политики и спекулянты, которые доводят до ручки честных трудящихся. И нам остается одно из двух: либо устроить революцию, в которой прольются реки крови, либо свалить из страны.
- Ты что, заделался коммунистом?
- Ах, оставь, Джимми, не строй из себя дурака! Это жизнь, при чем здесь коммунизм? Это совершенно разные вещи, однако сейчас получается так, что я продаю в четыре раза меньше бензина, чем три года назад, и зачастую совесть меня вынуждает его дарить. Это не имеет никакого отношения ни к коммунизму, ни к фашизму, ни к прочей фигне. Так обстоит дело - и точка!
- А что мне делать с Вирджинией?
- Ничего! Ты уедешь, и если, когда вернешься, она будет тебя ждать - прекрасно. А не будет… скатертью дорога!
- Но ведь я ее люблю!
- Ну и что? Сейчас важно не то, как сильно ты ее любишь, а насколько она тебя любит. И если она любит тебя по-настоящему, дождется.
- Ты так думаешь?
Дик Карри пожал плечами и скорчил гримасу, показывая, что абсолютно ни в чем не уверен, поэтому Король Неба, спустя час покинув его заведение, чувствовал такую же, если не большую растерянность, чем когда входил в него.
Он отправился назад по темной тропинке, на этот раз не вполне уверенным шагом, и, остановившись на полпути, чтобы помочиться, спрашивал себя, глядя в небо, с которого словно стерли все звезды, как сложится его судьба, если он упустит возможность, которую сама же судьба ему и послала. Он никогда не выказывал себя таким пессимистом в отношении будущего, как Дик Карри, и лелеял надежду, что очень скоро жизнь вернется в нормальное русло и Соединенные Штаты вновь станут могущественной страной, где все возможно, какой они привыкли гордиться.
Они допустили серьезные промахи и позволили себе увлечься. Он и сам угодил в глупую ловушку: вложил большую часть своих денег в акции биржи, которые с каждым днем взлетали все выше и выше. Казалось, этому не будет предела, хотя уж он-то, как никто другой, должен был бы знать, что все, что взмывает слишком быстро, рано или поздно упадет.
Ему как летчику-испытателю не раз приходилось сталкиваться с тем, что аппараты, которые в чертежах казались верхом совершенства, терпели аварию. Однако то обстоятельство, что какие-то из них взорвались в воздухе или рухнули на землю, вовсе не означало, что авиация в целом обречена на неудачу.
Приходилось устранять дефекты и предпринимать новые попытки, и в глубине души он верил, что страна тоже скоро исправит те грубые ошибки, которые в одночасье привели ее к разрухе.
Тем не менее он понимал, что одно дело - страна, которой необходимо собраться с силами, чтобы выправить крен и найти людей, способных вывести ее из кризиса, и совсем другое - он, Джимми Эйнджел, которому надо выпутываться самому.
Ему уже тридцать два, а значит, скоро ему наверняка не хватит сил в руках для выполнения сложных цирковых пируэтов, перестанут срабатывать рефлексы (и тогда во время сцены воздушного боя можно будет запросто улететь в тартарары) или недостанет хладнокровия, чтобы перевозить нитроглицерин на уже отслуживших свое самолетах.