- Пальнул, - добродушно передразнил Виктор, - стреляешь, так попадать нужно.
- Нахныкались? - насмешливо перебил их Коновалов. - Теперь поговорим о деле. Нам нужна регулярная связь с отрядом и конкретное задание.
- Решение о вас такое, - сразу став серьёзным, солидно проговорил Тихон, - всех надёжных ребят взять на учёт, оставаться пока в роте и ждать команды. Когда настанет время, мы вас сами найдём. Пароль: "Здравствуй, красавец, как здоровье?" Отзыв: "Спасибо, на здоровье не жалуюсь".
- Сколько же ещё ждать? - горячо спросил Виктор.
- Такие, как вы, в девках не засидятся! - уверенно ответил Тихон.
Все тихо рассмеялись…
Утром перед строем карателей долго и нудно последними словами ругался командир роты капитан Топорков, сражённый, как он выразился, подлючей хитростью Иванова, сбежавшего ночью к партизанам. Лейтенант Коновалов за недогляд получил дисциплинарное взыскание - выговор.
Начальник штаба
Командир партизанского отряда Иван Иванович Быстров не сразу узнал Тихона. Всё лицо его было в синяках, ссадинах и кровоподтёках. Между разбитыми губами, вздувшимися до немыслимых размеров, влажно блестели чудом уцелевшие зубы.
Вытянувшись по стойке "смирно", Тихон, хотя это стоило ему огромных усилий, доложил:
- Товарищ командир, задание выполнено: связь с патриотами из полицейской карательной роты установлена. Пароль им сообщён.
- Господи, - не удержался Иван Иванович, - кто и где тебя так разукрасил?
- В гестапо!
- Как это?
- Завёл знакомство с самим майором Демелем. Ничего мужик, в жизни разбирается.
- Подожди, закрой фонтан на время. Давай серьёзно и - короче, только самое главное. Потом сразу же на медпункт, оттуда - спать, а когда очухаешься немного, тогда поговорим подробнее.
- Всё понял, - с готовностью ответил Тихон, - скажу самое главное: у нас в отряде - провокатор.
Иван Иванович заинтересованно посмотрел на Тихона и строго спросил:
- Откуда у тебя такие данные?
- От начальника гестапо.
- Что за чепуха?
- Нет. Точно. Он сам проболтался.
- Когда, где, при каких обстоятельствах?
- Он приказал меня расстрелять и рисовался перед смертником, ругал нас по-всякому.
- Подожди, вспомни точно, что он сказал?
- Дураки вы, говорит, плебеи! Наш человек уже несколько месяцев командует вами, а вы подчиняетесь ему, как пастуху бараны, ничего под носом у себя не видите! Он все ваши операции срывает, данные об отряде сообщает в гестапо, а вы ему верите. Это он хотел показать, что они умнее нас. А, между прочим, нам и в самом деле последнее время не везёт. Куда ни сунемся, всё они козырями кроют. И об отряде, точно, кое-что знают.
Иван Иванович внимательно выслушал сбивчивый рассказ Тихона и спросил:
- Так и сказал, что их человек партизанами командует?
- Дословно.
- Ясно. Теперь вот что: всё, о чём ты сейчас мне сказал, ни одна душа знать не должна! Понял?
- Понял.
- Вот, вот, чтобы как в могиле!
Дальше рассказ Тихона командир слушал как бы между прочим и, когда он ушёл, немедленно послал за комиссаром. Долго они разговаривали вдвоём, затем пригласили Николая, и Иван Иванович приказал часовому в землянку никого больше не пускать.
Многое пришлось повидать отрядному врачу, но такое он видел впервые. Матвей Борисович даже крякнул от удивления, когда как следует рассмотрел Тихона.
- Эко, братец, как они тебя!..
- Разделали, как говорят, под орех, - согласился Тихон. - Впятером били. Ни рук, ни ног не жалели. Ни своих, ни моих. Устали, бедные.
- Как же это тебя угораздило?
- Было дело… Потом расскажу. Говорить мне тяжело.
- Ага.
Целый час Матвей Борисович и фельдшерица Тося "ремонтировали" Тихона: обрабатывали раны йодом, втирали мази, присыпали ссадины белым порошком, накладывали марлевые повязки, бинтовали.
- Куколка, - проговорил Тихон, укладываясь в постель, - хоть в кино показывай! - Он не торопясь лёг на спину, укрылся одеялом, потянулся и с удовольствием сказал: - Наконец-то отдохну всласть.
- Не вовремя тебя, - посмотрев вслед уходящему врачу, проговорила Тося.
- А разве такое бывает и вовремя? - спросил Тихон.
- Бывает.
- Интересно, - протянул Тихон.
- Очень. Такая невеста в отряде появилась, а главный жених в растерзанном виде.
- Женихов у нас хватает.
- Не скажи.
- Что говорить-то? Косяками женихи ходят. Глаза на тебя пялят.
- То разве женихи, - весело рассмеялась Тося, - глядеть не на что! Ты - другое дело.
- Брось!
- А что?
- Ничего, не нужно мне невест.
- Надолго?
- Навсегда.
- Ой, Тишка, не зарекайся! Увидишь новенькую - обомлеешь!
- Ерунда!
- Посмотри - тогда говори.
- И смотреть не собираюсь, - твёрдо сказал Тихон, подумав о девушке, которую видел ночью в саду.
- Хороший ты парень, - задиристо сказала Тося, - а по отношению к девчатам - лопух! Даже смешно!
- И пусть, - не обидевшись, ответил Тихон, - у меня ещё всё впереди.
И отвернулся к стене.
Командир партизанского отряда Иван Иванович Быстров и комиссар Владимир Васильевич Королёв были закадычными друзьями. Земляки и ровесники, они смолоду сполна получили всё, что отпускал самодержец "всея Руси" своим верноподданным: безотрадное детство, нужду, холод, голод, страх перед завтрашним днём. Но ребятишки из рабочих семей не сразу осознали ужас своего положения. Воробьиной стаей срывались мальчишки из серых, прокопчённых лачуг в таинственный лес, где ждали их чудеса и богатства! Самодельными силками ловили они голосистых щеглов, чижей и синиц; паслись на бархатных полянах, густо усыпанных земляникой; ореховой удочкой таскали из реки полосатых окуньков, колючих ершей, вертлявых пескарей и нежных плотвичек; грызли приятно хрустящие на зубах лесные орехи.
А время летело быстро…
И когда Володя и Ваня уже не были мальчиками, но ещё не стали и юношами, по планете ураганной волной понеслась революция, и поднялось тут такое, что перевернуло всю их прежнюю жизнь. Новые, необыкновенные слова и люди, рождающие их, быстро нашли путь к горячим сердцам ребят. Их желание ввязаться в борьбу оказалось сильнее привязанности к родному дому. Тайно размазывая по щекам непрошеные слёзы, всеми силами прогоняя от себя жалость к любимым, измученным каторжной жизнью матерям и маленьким, милым сестрёнкам, с небольшим красноармейским отрядом они покинули родной городок. Трудные походы навсегда спаяли дружбу бывших подростков.
А время всё шло и шло… Пролетела четверть века… Много воды утекло за эти годы; всё переменилось вокруг, лишь старая дружба осталась неизменной.
Когда фашистские войска тучей нависли над городом и нужно было решать, кому быть командиром партизанского отряда, то Володя, ставший к тому времени первым секретарём райкома, сказал просто, как само собой разумеющееся:
- Командиром отряда нужно быть Быстрову, а я пойду к нему комиссаром.
Предложение это никого не удивило, а представитель обкома партии сказал:
- По-моему, подходит. Характеры у обоих как раз для драки, да и друзья - водой не разольёшь, а это сейчас очень важно.
В землянке их было трое: командир, комиссар и капитан Николай Зорин, прибывший для выполнения задания из Москвы.
- Вот так-то, друзья мои, - начал Иван Иванович, - предстоит нам близкая разлука, а тебе, Николай, дальняя дорога.
- Что-то ты заговорил, как цыганка-гадалка, - невесело улыбнулся комиссар.
- Запою скоро!
- Что случилось?
- Ничего особенного.
- Не тяни!
- Николай уходит в город. Крылов согласился принять "племянника".
- Мы этого ждали!
- Верно. Кроме того, Таня у нас, а это даёт дополнительные гарантии. Между прочим, письмо её сыграло свою роль. Бургомистр перестал колебаться. Итак, Николай, готовься к встрече с "любимым дядей".
- Я почти готов, - серьёзно сказал Николай и встал, что делал всегда, когда мысли его были не совсем ясны. - Мне осталось додумать некоторые детали. На это мне нужно два дня.
- Подходит, - согласился Иван Иванович. - Теперь о главном… Сведения о провокаторе подтвердились. Да, да, не смотри на меня так, дружище.
- Но ты сам отрицал эту возможность.
- Отрицал. Теперь вынужден признать, что ошибался.
- Что изменилось?
- Демель проболтался на допросе Тихона - есть у них такая манера покрасоваться перед смертником. А Тихон от расстрела ушёл, вернее, его спасли полицаи из карательной роты.
- Вот так каратели! - громко воскликнул Николай, и по его тону нельзя было понять, то ли он восхищается этим сообщением, то ли осуждает его.
- Теперь, - задумчиво сказал комиссар, - многое, что раньше казалось необъяснимым, становится ясным. Тот страшный сентябрьский бой, о котором я не только говорить, но даже думать не могу без содрогания.
- А нужно думать и извлекать уроки.
- Уроки? - еле слышно вымолвил комиссар, и нельзя было понять, чего было больше в его голосе: горя или упрёка. - Уроки? - уже громче повторил он. - А как мы извлекли их, эти самые уроки? Нас побили, а мы по-прежнему недооцениваем врага, хлопаем ушами. Провалы явок в Богатом, Слепцах и Тарасовке. Неудачная попытка ликвидировать старосту в Дубках, трудно объяснимая, обидная гибель группы Сенькина в Лозовке…
- Всё это можно понять, если среди нас действует провокатор, - вставил командир.
- Теперь я в этом не сомневаюсь, - сказал комиссар и тут же горько пошутил: - Задний ум всегда был моим самым сильным местом.