Ласковый ветерок приносил из густых садов дурманные запахи. Свежий воздух помог Тихону сбросить тяжёлое оцепенение. Он начал осматриваться по сторонам, узнал знакомую улицу. Она словно вымерла. Молча, таинственно глядели на дорогу чёрные провалы окон. Город спал… Тихон напрягал зрение, будто хотел увидеть что-то важное, единственно необходимое. Перед ним проплыл длинный деревянный забор и дом тёти Даши. А там, почти рядом с этим домом, не ведая ни горя, ни заботы, спокойно спит необыкновенная девушка-пианистка. На мгновение в его воображении появились большие грустные глаза, светло-золотистые волосы. В облике незнакомки было для него что-то непостижимо печальное, неземное, и в то же время такое реальное и живое, что Тихону безумно захотелось ощутить теплоту её дыхания и нежных рук. "Ангел небесный", - прошептал он тихо разбитыми губами. И сразу Тихону стало мучительно жаль себя. "Неужели всё? Вот так бессмысленно и глупо! Не может этого быть! А почему не может? Балда! Мститель-одиночка! Герой-самоучка! Сам во всём виноват!"
Тускло, зловеще поблёскивало оружие в руках палачей…
Избитое тело опять напомнило о себе - заныло, и Тихон представил злое лицо со шрамом, ощеренный рот с выбитым зубом. "Свинья", - хрипло произнёс солдат и ударил в солнечное сплетение. Перехватило дыхание, потемнело в глазах. Тихон пытался дотянуться до фашиста, но сзади кто-то обхватил за шею и сильно стукнул по голове. Тихон хотел обернуться и не успел - со всех сторон посыпались удары. Он пытался защищаться - махал руками, кого-то бил… Но силы были слишком неравными. Тихон упал, а солдаты, старательно кряхтя, долго и деловито били его ногами. И опять его "спас" Гердер.
- Отставить! - выкрикнул он. - А то некого будет расстреливать!
Это было совсем недавно, перед тем как сесть в эту машину.
"Вот и всё", - прошептал Тихон. Стало страшно. Перед глазами почудилась глубокая яма, обрамлённая бруствером глинистой земли, он.
Тихон, стоит на самом краю… Тёмные зрачки карабинов, медленно двигаясь, ищут его сердце. Вот-вот, одно мгновение - и пули с бешеной силой ударят в грудь. Тихон попытался отогнать видение, воля напряглась до предела, но взять себя в руки не удалось. Обречённый, он словно летел в бездонную, мрачную пропасть, и грохочущая, бесконечная чернота окутала его со всех сторон. В кошмаре, не помня себя, Тихон вскочил - необъяснимая внутренняя сила подбросила его - и рванулся к борту, пытаясь выпрыгнуть из машины. Его схватили сразу трое. Он бешено работал руками и ногами, но полицейские спокойно водворили его на место.
- Сиди, ещё успеешь напрыгаться, - сказал один из них. Тихон не видел его лица, но удивительно знакомым показался голос, насмешливый и доброжелательный. Тихон сжался в комок. Торопливо напрягая память, он попытался вспомнить, где и когда слышал этот голос, но, как всегда бывает в таких случаях, мысли ползли в любых направлениях, только не туда, куда нужно. Он заставил себя думать о другом, и тут же, независимо от его усилий, в памяти возникла пустынная, заросшая сиренью улица и полицейские, которые конвоировали его в гестапо. И голос: "Иди, не думай, что ты один на свете человек". "Он!" - задохнувшись от восторга, подумал Тихон и тут же ощутил то радостное состояние, когда человеку необходимо общение с людьми. Ещё не веря до конца в удачу, он пытался заглянуть в лицо полицейского, скрытое тьмой…
А неутомимый трудяга-дизель гнал и гнал машину вперёд, и она, словно жалуясь на свою горькую долю, громко рычала, вздрагивала и покряхтывала, медленно пересекая поляну на окраине города и направляясь к лесу. Там, на опушке, в оврагах Вороньего поля, оккупанты производили расстрелы патриотов.
Из-за тучи спокойно выплыла полная луна и щедро пролила на землю зловещий, холодный свет. Исподлобья, боясь ошибиться, Тихон взглянул в лицо полицейского и сразу же узнал его. "Вот и встретились!" - чуть не вскрикнул он, но палец, выразительно прижатый к губам знакомого парня, и лёгкий толчок в бок заставили молчать. Появилась реальная надежда на спасение, и всё вокруг приобрело особое значение и смысл. От радости распухшие губы Тихона растянулись в жалкой, кривой улыбке. Он хорошо понимал, что спасение теперь во многом, если не во всём, зависело от находчивости и сообразительности недавних добрых знакомых и его самого. И Тихон с присущим ему оптимизмом окончательно стряхнул с себя нервное напряжение.
"Как-то нужно условиться с ребятами, но как?" - подумал он, и в это время его мысли прервал голос незнакомого полицая:
- На, закури напоследок.
Тихон уловил в голосе враждебные, издевательские нотки, но сдержал себя:
- Спасибо, не курю.
- Не угодно, значит! Была бы честь предложена.
Тихон промолчал. Но полицай не унимался:
- Завещание-то оставил?
Тихон опять не ответил.
- Оставь, Иванов, - сухо отчеканил Сергей, резко повернувшись к полицаю.
- Глянь, заступник какой нашёлся, - окрысился тот.
- Пусть потреплется, - снисходительно вставил Тихон, - он силён задирать беспомощного. Сними с рук верёвки - тогда поговорим!
- Смотри-ка, прыткий, - сдавленно хохотнул Иванов и в упор посмотрел Тихону в лицо. - Герой нашёлся, пять минут жить осталось, а туда же, огрызается!
- Шкура ты продажная! - крикнул Тихон. - Я тебя ещё переживу!
Он встал на ноги и, пытаясь освободиться от пут, сильно рванул связанные руки.
Иванов сдёрнул с плеча карабин.
Но тут между ними возникла высокая, плотная фигура Виктора. Сергей передвинулся за спину Иванова.
- Спокойно, - с усмешкой произнёс он, - всему своё время.
Машина вяло качнулась из стороны в сторону, громко чихнула, выпустив через выхлопную трубу облако чёрного, густого газа, и остановилась. Из кабины неторопливо вылез командир взвода лейтенант Коновалов, поправил на голове шапку и неожиданно громко скомандовал:
- Выходи!
Полицаи быстро оказались на земле.
Тихон с трудом перевалил своё тело через борт кузова, опёрся обеими ногами о колесо и спрыгнул, нелепо взмахнув связанными руками.
Полицейские окружили его. Все пятеро тронулись с места. Впереди командир взвода, за ним Тихон и три конвоира с карабинами наперевес, так близко, что Тихону казалось, будто холодные, как лёд, стволы упираются ему в спину.
Машина с шофёром осталась позади, растаяла в сером полумраке. Впереди были овраг и тёмный лес.
- Стой! - отчеканил Коновалов, резко повернулся к арестованному и направил на него карабин.
И Тихон опять перепугался. Мысли спутались, его охватила дрожь. "Вот сейчас эта сволочь, ни слова не говоря, выстрелит - и всё! Ребята не успеют даже глазом моргнуть и понять, что к чему!".
- Становись!
В ночной тишине голос лейтенанта, уверенный, привычный к резким командам, прозвенел, как медная труба на побудке.
Тихон, не понимая, к кому относилась эта команда, повернулся кругом и увидел три карабинных дула, направленные прямо ему в грудь.
Лейтенант, пройдя в двух шагах от Тихона, присоединился к полицаям.
- По бандиту, - громко, как на учебном стрельбище, крикнул он, - заряжай!
Клацнули затворы - назад-вперёд; патроны плавно заползли в стволы. Теперь только нажать на спусковой крючок, и пуля, неуловимая, беспощадная, устремится вперёд, Тихону в сердце.
Иванов с нетерпением и радостью ждёт команды - его пуля не пролетит мимо.
Вот последний рубеж, и силы оставили Тихона: ни отступить, ни двинуться вперёд… Засосало под ложечкой… Он отвёл взгляд в сторону. Перед глазами тихо покачивалась сухая, скрюченная корявая ветка, похожая на когтистую лапу чудовищного зверя. Словно проникнув в сокровенный смысл бытия, Тихон застывшим, отрешённым взглядом смотрел на диковинное творение природы, и ни одна струна не дрожала в его душе…
Луна, опять запутавшись в густых, мохнатых облаках, не спеша пробивалась к горизонту. Виктор и Сергей напряглись, как тигры перед прыжком, ещё мгновение - выстрелят: один в Коновалова, другой - в Иванова. И вдруг командир взвода, неожиданно для всех, ловким движением выбил карабин из рук Иванова и, не дав ему опомниться, сильно ударил прикладом по голове. Не успев даже вскрикнуть, Иванов упал.
- Развяжите парня! - тихо сказал Коновалов. - И слушать меня внимательно. Сейчас мы его "расстреляем" так, чтобы слышал шофёр. Цельтесь вверх, в луну. Эту падаль, - показал он на труп Иванова, - закопать. И дальше: Иванов, обманув нас, сбежал в лес к партизанам, поняли? А ты, - он ткнул в грудь Тихона, - похоронен. Всё осмыслили? Действуйте!
- Подождите! - захлёбываясь от восторга, выпалил еле-еле пришедший в себя Тихон. - Значит, вы тоже наш?
- Нет, - усмехнувшись, ответил лейтенант, - я дядин. Лирика будет после, а теперь за дело! - И опять громко, как на учебном плацу, скомандовал:
- По бандиту, пли!
Разорвав в клочья ночную тишину, дружно прогремел залп.
- Вот так, - удовлетворённо промолвил Сергей.
- А теперь - работать! - приказал Коновалов.
Они быстро зарыли труп Иванова. После этого Коновалов слегка толкнул Тихона и сказал:
- Ты, милок, во второй раз - наш племянник. Как тебя зовут-то?
- Тихон я, братцы, Тарасов - фамилия моя… Я по гроб теперь… Вы это… Не смотрите, что я такой… Я к вам шёл. Иван Иванович - командир отряда - послал на связь. - Слёзы радости душили его, он никак не мог совладать с собой. Всё было так неожиданно и так хорошо! Так много хотелось сказать этим родным людям… - Думал уж - всё, - всхлипнув, выдавил он. Тихон употребил все внутренние силы, чтобы взять себя в руки. Частично ему это удалось, и он продолжал: - Шёл к вам, а тут этот гусь лапчатый с кралей… А в пистолете всего два патрона. Не выдержал я - пальнул, и опять дуриком попался. Промахнулся - вот обида!