И с сыновьями своими он свергнет тебя?
Ни у кого из юнцов нет и малого царства,
И возжелали жениться они, не любя!"
57
Рад был Данай несказанно такому решенью,
Стражу собрал для защиты своих дочерей,
Но устремился суровый Эгипт к соглашенью
И оказался намного сильней и хитрей.
Выступил с войском огромным Эгипт на Даная,
В Ливию прежде отправив младого гонца.
"Он поступает со мной, словно кровь неродная…
Мы убежим!" – Услыхали мы волю отца.
58
"Девы, несите на судно свои украшенья,
Мы не оставим следов, уходя по воде!
Город, отринутый нами – ещё не лишенья,
Зевс-Олимпиец не бросит потомков в беде!"
И на заре мы покинули берег ливийский,
Мудрый отец показал, как работать веслом,
Нам помогал незаметно тиран Олимпийский,
Мчался корабль по морскому простору орлом".
59
Вскоре в оставленный город вошли Эгиптиды,
Заняли дружно огромный данайский дворец,
И пировать девять дней стали, словно Крониды -
Праздновал шумно победу над братом отец.
Кончился пир, сыновья отрезвели немного
И вопросили Эгипта: "Где жёны, тиран?
Нам не нужны обещанья отца-демагога -
Будем делить твой Египет на множество стран!"
60
Нервно Эгипт стал шагать по огромному залу,
Чувствовал так он себя, словно кит на мели,
Только опомнился быстро и мало-помалу
План подготовил, узрев на воде корабли.
"Царство отца поделить? – вопросил он спокойно. -
При дележе раздерётесь вы между собой!
Собственный дом, сыновья, разорять непристойно!
Счастье же ваше сокрылось в дали голубой!"
61
"Ты, властелин, предлагаешь примкнуть к Данаидам?"
"Знойная Ливия – очень большая страна!
Принадлежать будет вам, молодым Эгиптидам,
Если у каждого будет царевна-жена!"
Вмиг сыновья собрались на построенном судне,
С шумом ударили вёсла по тихой воде,
И начались для юнцов многодневные будни,
Только не знали они, что поплыли к беде…
62
Долгий рассказ Данаид продолжала Адита:
"Лёгкие волны несли нас к чужим берегам,
Добрый обычно отец подгонял нас сердито,
Правил галерой и часто молился богам.
Руки и плечи болели от солнца и соли,
Тонкие спины заныли у нас в первый день,
Кровью сочились на нежных ладонях мозоли -
Но устрашала погони незримая тень.
63
Гостеприимно встречала корабль Арголида,
В добром Тиринфе устроил нам пир Геланор.
Вылилась с горечью наша на братьев обида -
Выгнали нас, как хорьков из родительских нор!
Слушали вскоре пелазги с большим интересом,
Что рассказал им Данай о царевне Ио -
И, преклоняясь давно пред великим Зевесом,
Приняли люди страны, как родного его.
64
Нас разместили с почётом по царским палатам,
А повелитель держал с Геланором совет:
Как поступить властелину ливийскому с братом,
Чтоб избежать Данаидам несчастий и бед?
Лекарь помог исцелить нам больные ладони -
Наши мозоли настойками смазывал он…
Вдруг мы услышали крики мужчин о погоне,
В город спешили пелазги с различных сторон.
65
Бой завязался уже под стеной городскою,
Мы ужаснулись, услышав знакомую речь,
Это жених из Египта ходил по покою
И выставлял пред собою сверкающий меч.
Гости напрасно искали царя Геланора,
Тот незаметно со стражей ушёл от ворот,
Только потом мы узнали, вернётся не скоро -
Он не желал подвергать избиенью народ.
66
В адрес царя полетели повсюду проклятья,
Гости ругали его, гневом жарким горя,
И захотели тогда полукровные братья
Выбрать послушного им, Эгиптидам, царя.
Трон предложили родителю не безвозмездно.
Что мог отец против всей полусотни один?
После торгов их с Данаем нам стало известно,
Что скоро будет у каждой из нас господин.
67
Всё совершилось, как было захватчикам надо -
Слепо пелазги избрали тираном отца,
Люди себя повели, как обычное стадо -
Не оказалось средь них пастуха-храбреца.
Свадьбы назначены были отцом и юнцами,
Город готовился срочно к большим торжествам -
Площадь столицы наполнилась вскоре купцами,
Взоры прикованы были к скоту и дровам.
68
С нами Эгипта сыны обращались игриво,
Словно они получали не жён, а коней,
Царь, наш родитель, на троне сидел молчаливо,
Только лицо у него было тучи темней…"
Злодеяние Данаид
69
Словно застывший сидел грозный царь, вспоминая
Жизнь, проведённую в страсти, боях и пирах,
Но угнетало подспудно сознанье Даная
То предсказанье, в душе поселившее страх:
"По головам не шагал я к ливийскому трону,
В частых боях не губил понапрасну людей,
Жил я и правил страною всегда по закону,
Не обирал свой народ, как купец-иудей.
70
Странно, что предок далёкий – Зевес Олимпийский
Не бережёт от несчастий потомков своих…
Мне предсказал очень ясно оракул дельфийский,
То, что опасен мне дочери каждой жених.
Будто бы зять мне покажет дорогу к Аиду
И под язык убиенного сунет обол.
Жаль, не узнать мне, кто смерть принесёт апатриду,
И по кровавой дорожке взойдёт на престол.
71
Но не бывать никогда, я уверен, такому,
Чтобы погиб безрассудно невинный Зевсид!
Дев приобщу после свадьбы я к "делу" мужскому,
Там и увидим, кто будет коварно убит!"
Царь улыбнулся, ещё раз обдумав идею,
Мысленно он набросал ужасающий план,
Переодевшись слугой, поспешил к иудею,
Слившись за дверью дворцовой с толпой горожан…"
72
Амфикомо́на затем продолжала вещанье,
Как у пастушки, была речь царевны проста:
"Вечером царь наш любимый давал обещанье,
Что всю семью от позора спасёт красота:
"Станьте на свадьбе прекрасней самой Афродиты -
От красоты неземной слепнут даже орлы!
Волосы пышные, с ярким румянцем ланиты,
Стройные шеи и плечи пусть будут белы!
73
Вы на пиру улыбайтесь, хоть вам неприятно,
Сделают дело своё ваша ласка и хмель,
Пусть взвеселяются ваши супруги изрядно -
Их упокоит навечно в алькове постель!
Ближе к финалу весёлого брачного пира,
После того, как усталость подступит к глазам,
Смолкнут певцы, и утихнет звенящая лира,
Всем вам вручу от супружества острый "бальзам".
74
Нежные руки узнают его назначенье,
Спрячьте "лекарство" надёжно в своих волосах.
Верю, что будет успешным от брака "леченье",
Помните, девы, чьи жизни теперь на весах!"
Вновь продолжала ужасный рассказ Данаида:
"Мы поступали, как нам повелел наш отец:
Каждая дева была красотой, как Киприда,
От дифирамбов мужей сотрясался дворец!
75
Наши улыбки там сделали важное дело,
И предвкушенье услады манило мужей -
Двинулись с нами они по палатам несмело,
Только с собою несли мы полсотни ножей…
Зал опустел, словно русла речные в пустыне,
Гости хмельные уже разошлись из дворца,
И наказали мужей ненавистных "рабыни" -
Спящим супругам вонзили кинжалы в сердца!
76
Слушал Данай с наслажденьем предсмертные стоны
И восхищался на троне высоком собой:
"Звонкой рекой обозначатся скоро навло́ны,
Надо уметь иногда спорить с грозной судьбой!
Повеселились юнцы, не изведав граната,
И в подземелье уходят без жён и без свит!
Слышу, как хлопают чёрные крылья Таната,
Примет к утру Эгиптидов суровый аид.
77
Головы юных мужей отвезу в колеснице
К Лерне и брошу там в пропасть на самое дно,
И не узнает никто о деянье в столице,
Ибо такое свершить я задумал давно.
А безголовые трупы зарыть за стеною
Смогут к утру Данаиды уже без меня.
Исчезновение братьев не свяжут со мною -
Буду я Аргосом править, законы храня…"
78
Ночь опустилась на город, даруя прохладу,
Царь в нетерпенье оставил насиженный трон,
Медленным шагом неслышно вошёл в анфиладу,
Слушая шёпот красавиц с различных сторон.
Призрачный свет проникал во дворец осторожно,
Замер внезапно властитель пред дверью одной,
Стало Данаю тогда непривычно тревожно,
Что Гипермнестры альков встретил вдруг тишиной.
79
Дверь приоткрыв, царь увидел её одинокой:
"Где, Данаида, твой "ласковый" муж Эгиптид?
Или в окно улетел он трусливо сорокой
Вместо того, чтоб спуститься, как братья, в аид?"
"Я пожалела его – он был ласков со мною,
И отпустила с советом: сокрыться скорей!"