Нет, говорят, на земле равной ей в красоте.
Но полагаю, никто несравним с титанидой,
Что показалась волшебной в густой темноте!
Дивно прекрасны три лика и тела богини,
И не узреть чаровницу никак со спины,
Выглядит дева на зависть самой Мнемосине -
Прелести эти её дочерям не даны…"
35
А во дворце ожидали правителя вести,
Мигом улыбка слетела у бога с лица,
Ждали его три богини проклятья и мести:
"В мир отпусти нас, там девы убили отца!"
Вспыхнули злом Алекто, Тисифона, Мегера,
Гнев – их удел, беспощадны они и страшны,
Двигала девами в правду и мщение вера,
Жаждою кары Эриннии были полны!
36
Тот, кто свершил в нарушенье законов деянье
И обагрил руки кровью друзей и родных,
Тот получает от "Гневных" всегда наказанье -
Кара бывает страшнее мучений иных!
Так привлекал царь на службу оккультные силы,
Чтобы дать катарсис душам до блеска камней:
"Смертных тела принимают огонь и могилы,
Только для "пси́хэ" "лекарства" нужны посильней…"
Данаиды
37
Утро ли было, иль солнце свернуло к закату,
Шёл по широким владеньям своим властелин,
Встретил Эринний, трёхтелую деву Гекату,
Кербер взглянул на царя чернью спелых маслин.
К псу подошёл он, погладил шерстистую спину,
И вопросил, чуть касаясь могучих телес:
"Что ты внимательно зришь на речную стремнину?"
Кербер ответил: "Душ много ведёт к нам Гермес!"
38
Царь обратился к посланцу Олимпа с вопросом:
"Где, Психопомп быстроногий, собрал столько душ?"
Слышалось в хоре вопящем и многоголосом:
"Был ненавистным для каждой навязанный муж!"
"Сами расскажут, Аид! Там нелёгкое дело!" -
Молвил Гермес, оставляя здесь призрачных дев.
И бестелесные взвыли уже оголтело,
Правила мира теней громким криком презрев:
39
"Смилуйся грозный Аид, нет за нами злодейства,
Мы выполняли суровый отцовский приказ!
Пусть и ответит родитель за все лиходейства,
В коих теперь обвинили неправедно нас!"
"Так расскажите немедля, прекрасные тени,
Что сотворили такого на дивной земле?
Как вы причастны к кончине людей иль измене? -
Кровь проступает у каждой на дивном челе!
40
Алою жидкостью залиты нежные длани,
Зрю я: у каждой был спрятан в одежды кинжал!
Пусть и колеблются ваши виденья в тумане,
Ясно одно: вы в живое вонзали металл!"
Кербер суровый на дев зарычал недовольно,
Чуя неправду сестёр бестелесных нутром:
"Может быть, речь у меня, властелин, и крамольна,
Только отмечены тени преступным тавром…"
41
"Тёмный Властитель, услышь наш рассказ покаянный:
Нас родилось у правителя ровно полста.
Верил родитель, гордыней своей обуянный,
Царство его укрепит дочерей красота…"
"Не говорите, девицы, об этом все сразу!
Пусть мне правдиво поведает кто-то одна!
Буду внимателен я к небольшому рассказу,
Если останется дева предельна честна!"
42
"Всё откровенно поведай царю, Клеодора!" -
Крикнула громко одна из рыдающих из дев.
"Пусть говорит обо всём без девичьего вздора!" -
Вымолвил грозный властитель, на камень присев.
И потекла ручейком речь души бестелесной,
Вдумчиво слушал Аид этот долгий рассказ,
Жизнь на земле показалась царю интересной -
Зевс и девица Ио́, Прометей и Кавказ…
43
Стало немало известно о брате Аиду:
Любвеобильным ему показался Зевес,
Если с вершины Олимпа пришёл в Арголиду,
Где проявил он к царевне Ио́ интерес.
Только узнала о том вездесущая Гера,
Деву в корову тотчас превратил властелин,
Зная, что вспыхнет супруга его, словно сера,
Спрятал Ио на просторах цветущих долин…
44
С ловкостью Гера раскинула сеть обвинений,
Выпросить в дар ухитрилась "корову" царя.
И началась для несчастной эпоха гонений -
Овод царицы богов гнал её за моря:
Пелопонесс и Балканы, седые Родопы
И переправа Ио через бурный Босфор…
Дева-корова бежала быстрей антилопы
И оказалась в плену неизведанных гор.
45
Стала она между скал, животом тяготея,
В полном отчаянье пала в кустарник густой,
Сверху она услыхала вдруг глас Прометея:
"Дева, лишь Нил может встретить тебя добротой!
Ты обретёшь снова внешность царевны аргосской,
Мальчиком там разродишься в угоду богам,
Путь твой к пустыне прочерчен незримой бороздкой,
Смело беги без оглядки к чужим берегам!"
46
Лишь промычала "Спасибо!" корова титану
И побежала, копыт не жалея, туда,
Белая шкура прилипла к иссохшему стану -
Стала заветной мечтою речная вода.
Овод Аргеи изжалил бегущей всю спину,
Скоро не стало у девушки жизненных сил,
И, разглядев пред собою большую стремнину,
Бросилась смело корова в спасительный Нил!
47
Принял корову с теплом Нил спокойный и мутный,
Вышла девицей она из ласкающих вод,
А надзирателя Геры сдул ветер попутный -
Овод не зрил, как пустеет царевны живот…
С нежностью Гелий смотрел на соперницу Геры
И на дитя средь сверкающих зеленью трав,
Деву жалел: испытала мучений сверх меры,
Но улыбался тому, что родился Эпаф!
48
Зевс не оставил Ио на погибель на бреге -
Мать и дитя приютил местный царь Телегон,
Вырос Эпаф во дворце, неподдавшимся неге,
И после смерти царя сел законно на трон.
Вскоре женился Эпаф на царевне Мемфиде,
Дочери Нила, кто бог величавой реки,
Ливию-дочь та явила седой пирамиде,
Именем этой девицы назвали пески.
49
Ливией той овладел Посейдон беспокойный
И "подарил семена" двух сынов-близнецов:
Но Агенор – черноглазый и нравом был знойный -
Мальчиком он убежал с караваном купцов.
Бел, синеглазый и светловолосый потомок,
Не оставлял родовое гнездо, как близнец,
И не искал для женитьбы своей незнакомок -
Дочь бога Нила взял в жёны красивый юнец…
50
Грозный Аид повернулся на камне гранитном:
"Я уставать начинаю от наших бесед!
Нет ничего в вашу пользу в рассказе неслитном…"
Но изрекла Клеодора: "Юнец – это дед!
Именно дети от Бела сгубили так много
Юношей смелых и нас, невиновных девиц!
Царь, не суди нас поспешно, дождись эпилога,
Правду узнаешь о жизни несчастных вдовиц!"
Бегство Данаид
51
"Слушаю, девы, рассказ о мужьях убиенных! -
От нетерпенья стал царь, как Гермес, деловит. -
Хватит! Довольно пространных речей сокровенных,
Я не услышал, как муж был у каждой убит!"
Но Клеодора вещала по-прежнему смело,
Девы умолкли, светясь в жутком мире теней,
Речь потекла ручейком о наследниках Бела,
Грозный властитель невольно прислушался к ней:
52
"Старший близнец жил давно за далёким Синаем
И не имел притязаний на долю страны,
Бела жена разродилась Эгиптом с Данаем,
Чьи злодеяния будут тебе, царь, видны!"
Речь Клеодоры звучала потоком привычным,
С чутким вниманием слушал девицу Аид -
Он с преступленьем столкнулся совсем необычным,
И предстояло судить пятьдесят Данаид!
53
"Юный Данай, наш отец, был красивым и сильным,
Смог удержать власть над Ливией в крепких руках,
Был он и храбрым, и хитрым, и любвеобильным -
Десять невест приглядел он в Ливийских песках.
Был десять раз наш любимый родитель женатым,
Жёны рождали Данаю одних дочерей,
Бегали девочки шумно по царским палатам,
И говорил нам отец: "Подрастайте скорей!
54
Все вы красивы, разумны, учёны, прилежны,
Вскоре за славных тиранов просватаю вас,
Самым могучим царём стану я неизбежно,
Ни от кого, знаю я, не услышу отказ!"
Выросли все пятьдесят дочерей у тирана,
Все, как одна, стали славны своей красотой,
Были в пустынной стране мы, как поле шафрана,
Словно для Ливии гордой – запас золотой!
55
Но у Эгипта, любимого царского брата
Тоже наполнен был жёнами пышный альков.
Каждая пять раз от мужа ходила чревата,
И у царя стало ровно полсотни сынов…
Выросли быстро в соседней стране Эгиптиды
И возжелали взять в жёны сестёр и меня,
Чтобы рабынями были для них Данаиды,
Жили покорно, обитель супруга храня…
56
Разве могли мы, царевны и девы пустыни,
Думать тогда по-другому, великий Аид?
Так и сказали родителю: "Мы – не рабыни!
Ты, наш отец, точно так же, как брат, родовит!
Вдруг сватовство – это просто Эгипта коварство,