Князь, случайно выглянув в окно и заприметив Всеславну, несказанно обрадовался и распорядился звать ее к обеду. Внезапное появление за столом княжны повергло княгиню в легкое замешательство. Но, поспешно взяв себя в руки, она милостиво улыбнулась.
- Как я рада видеть тебя, - пропела она елейным голосом, хотя при виде того, как муженек потчует гостью, в душе бушевал огонь. - Тебе надо поправляться. Откушай вот это… Запей-ка молочком томленым… с медком непременно…
Оставшись вдвоем, княгиня набросилась на мужа с упреками:
- Да ты посмотри на себя в зеркало! Седой уже, а она совсем девчонка! Как тебе не стыдно?!
- Ах ты, дура! - взъерошился Михаил. - Да как ты могла такое подумать?! Бог накажет тебя за твои грехи! Тогда, вероломно захватив, бросила Всеславну без причины в темницу, сейчас своими кознями чуть не отправила ее в могилу! И ты думаешь, тебе это простится? Бог все видит! И никакими мольбами ты не отмолишься. Всеславна ведь княжеских кровей. Ее брат, совсем мальчик, с воеводой, царство ему небесное, спасли тебя от верной гибели. Да разве так мы должны к ним относиться? - Князь подошел к жене, грубо взял ее за плечи и встряхнул: - Я запрещаю тебе обижать княжну!
В груди мужа клокотал столь неописуемый гнев, что княгиня не на шутку испугалась.
- Велю тотчас же снарядить посла к Котяну, дабы выяснить, где Аскольд. Вели заготовить грамоту и в ней отписать Дальнюю Березуху во владения молодых. Поняла?! - Михаил разжал пальцы.
Княгиня, однако, пришла в себя и пошла в наступление:
- С чего ты взял, будто я во всем виновата? Наговорил столько гадостей! Мне не ведомо, кто и что делал с этой княжной! - глаза ее заблестели, по щекам поползли слезы.
- Ну ладно, ладно, - князь не выносил женских слез. Он прижал жену к себе: - Прости, коли что не так… Но Всеславне надо помочь поскорее набраться сил, - последние слова прозвучали вполне миролюбиво.
Княгиню после этой сцены точно подменили. Она стала часто бывать у Всеславны. Может, забота княжеской четы, а скорее, энергия молодого организма, но чудо свершалось изо дня в день - Всеславна быстро набиралась сил и расцветала пуще прежнего.
Однажды, когда Всеславна вышла из ее комнаты, княгиня, глядя ей вслед, невольно вздохнула:
- Вот бы кого в жены моему Севке. - Так в порыве нежности она называла своего брата. И тут же упрекнула себя: столько времени о брате ни слуху ни духу, а она ничего не сделала, чтобы выяснить, где он, что с ним… - О Господи! - княгиня повернулась к образам и перекрестилась: - Господи! Прости меня, грешную!
Прошло несколько дней, как вдруг к княгине с перекошенным от страха лицом прибежала Флориха.
- Что случилось? - сердце у княгини дрогнуло.
- Он, он! - таинственным голосом зашептала та. - Вернулся! Пришел! - И стала неопределенно тыкать куда-то пальцем.
- Кто вернулся? - с тревогой спросила хозяйка.
- Дык он… братец!
- Всеволод? - испуганно уточнила княгиня.
Управительница энергично закивала. Княгиня приложила палец к губам:
- Т-с-с! Приведи ко мне, чтоб никто не видел.
Вскоре перед ней - в изодранной одежде, заросшая щетиной до самых глаз, - появилась жалкая худючая фигура.
Княгиня сделала несколько шагов навстречу. И только по глазам, каким-то укоризненным и виноватым одновременно, она признала в нем свою кровинку. В голове лихорадочно заворочались мысли: "Что делать? Да как его встретит князь? Где он был до сих пор? Что с ним за это время случилось?"
Но расспрашивать пока не решилась. Сделав счастливое лицо, она прижала брата к груди.
- Милый мой, жив! Слава Богу! Худющий-то какой! Но ничего. Были бы кости… Я велю… - она запнулась. - Да, я велю отвезти тебя в Кленовку. Там сил наберешься.
Всеволод только устало и безразлично пожал плечами.
- Флориха, вели запрячь лошадей немедля! Да проводи князя. Ну, с Богом… Да смотри, - хозяйка схватила управительницу за руку, - чтоб никто не видел. И сама не проговорись!..
Флориха, ничего не понимая, согласно кивнула.
…Место, куда привезли князя Всеволода, оказалось небольшим, но ладно срубленным домом. Внутри было тепло. Мягкие шкуры устилали пол, а от струганых стен веяло покоем и домовитостью. Сумрачный, неприветливый человек, судя по всему, хранитель этого очага, о чем-то пошептался с Флорихой, после чего лицо его приобрело более мягкие черты.
Княгине бы радоваться возвращению братца, но что-то заставляло ее скрывать его появление. Выбрав время поудобнее, она сама наведалась в Кленовку. Всеволод уже пришел в себя. Вид был не такой изможденный, как накануне. Но от всей фигуры веяло такими одиночеством и неустроенностью, что княгине стало его жалко. Ей захотелось приласкать брата, но он сам, загремев лавкой, приблизился к ней. Она погладила его по голове.
- Бедный ты мой, - вырвалось из ее груди. - Расскажи хоть, как жил все это время.
- Дай сперва приклонить где-нибудь голову. Да муженьку своему, смотри, не проговорись.
Княгиня удивленно посмотрела на брата:
- Ты в чем-то повинен?
Заметив, что сестра встревожилась, Всеволод заторопился ее успокоить:
- Что ты, сестрица, Бог с тобой! Просто я знаю, что он меня недолюбливает. Начнет пытать, где да что… Многие ведь в Козельске погибли, а я вот жив.
- Не ты один, еще… - княгиня прикусила язык. "Не следует пока говорить ему о Всеславне и Аскольде. Это даже хорошо, что он сам не хочет встречаться с Михаилом. Отправлю-ка я его лучше в княжью заимку", - пронеслось в голове. - Братец, - голос княгини стал подозрительно нежен и ласков, - уберегу я тебя до поры до времени от княжеского взгляда. Коль не желаешь с ним повидаться, велю Путше свезти тебя на княжью заимку. Там отдохнешь, сил наберешься. А потом уж как Бог даст…
- Хорошо, - кивнул Всеволод. - Ни о чем лучшем я и не мечтал. Отлежусь, отосплюсь, а там видно будет.
Последние слова его прозвучали загадочно. Но княгине было не до разгадок. Она велела кликнуть Путшу.
…Дни бежали один за другим, а от Аскольда не было ни слуху, ни духу. Однообразие дней нарушил внезапный приезд в Чернигов смоленских купцов. Принесшему эту весть отроку князь Михаил поначалу не поверил. В такое смурое время и… купцы?! Но во дворе и впрямь толпились по-дорожному одетые и явно чужие люди. В любое другое время князь вряд ли бы пожелал с ними встретиться, но с приходом восточных "гостей" все изменилось. Жизнь точно оборвалась. Поэтому неожиданное появление смоленских торговцев показалось глотком свежего воздуха.
- Вели звать их в гридницу, - приказал Михаил.
В разгар беседы зашла княгиня. Гости, сразу признав в ней хозяйку, низко поклонились. Князь, воспользовавшись тем, что купцы примолкли, коротко поведал супруге, о чем шла речь:
- Жалуются вот купчишки, что торговля-де из-за татар замерла.
- Силен нехристь треклятый, - закивали дружно смоляне. - И то сказать, торговое дело - тяжелое дело. Только завистник деньгу нашу считать любит. А вот попробовал бы сам… Наша работенка поопаснее, чем у иного дружинника.
Михаил вскинулся:
- Нет уж, гости дорогие, давайте тогда сравним, сколько гибнет дружинников и сколько - вашего брата?
Купцы смущенно переглянулись.
- То-то! Слышали о козельском воеводе? Как обломал он зубы непрошеному гостю? Не будь его подвига, вряд ли бы мы сейчас здесь сидели.
- Знаем, слыхали, - враз загалдели купцы.
- Да что вы знаете, - отмахнулся князь. - В его шкуре надо было побыть, тогда бы узнали.
- В шкуре его мы не были, - обидчиво заметил пожилой купец, - но тоже кое-что слыхивали. Пристал к нам намедни козельский купец Оницифор. Вернее, мы его подобрали. Весь израненный, не хуже дружинника, - не без ехидства заметил говоривший. - Вот, надеемся, венгерские лекари его подлечат. Здесь у него, говорит, где-то брат давно осел, хочет найти.
Известие о том, что в обозе смолян есть козельский купец, вызвало у князя большой интерес. Он приказал принести раненого в гридницу и вызвать своего лекаря. Плечо у козельца было глубоко разрублено. Рана успела затянуться рубцами, но они кое-где гноились, и купец каждый раз сильно морщился, сдерживая готовые вырваться стоны, когда лекарь сжимал рубец, чтобы выгнать гной. Закончив, лекарь полил рану несчастного каким-то темно-зеленым раствором и перевязал плечо.
- Эка тебя угораздило, - участливо заметил князь.
- Это спасло мне жизнь, - проговорил Оницифор. - Татарин, видать, думал, что я готов, - пояснил он сквозь боль, - и не стал добивать, как они привыкли делать. А я провалялся в беспамятстве не знаю сколько времени. Когда очнулся, кругом одни головешки и… ни одной живой души. Думал, это и есть ад… - Козелец замолчал, пытаясь превозмочь боль.
- Много народу погибло? - спросил князь, заметив, что морщины на лбу раненого разгладились.
- Да, почитай, все.
- А что случилось с воеводой?
- Наш воевода - орел! - козелец через силу улыбнулся. - Вывел и дружину, и всех добровольцев на смертный бой с нехристями. Мы умирали, но шли вперед. Так могут поступать только русские! - голос чудесным образом окреп. - Никто не показал спины противнику! - купец словно забыл о своей ране, глаза его засверкали. - А вел нас вперед наш Сеча. Благодаря ему спаслись многие козельские дети. Я видел, как уходили ладьи с ними. Только вот где они сейчас, одному Богу известно, - купец тяжело вздохнул.
- Скажи, а ты что-нибудь слыхивал о своем князе?
- Наш князь погиб как герой. Я сам видел его тело.
- Юный князь погиб на улицах города? - переспросил Михаил.
- Да, - тяжело вырвалось из груди козельца.