- Пока все благополучно, - сказал дон Камилло, прислушиваясь к пенью гондольера. - Через какой-нибудь час мой посланный приведет фелуку к морской набережной, и если нам удастся благополучно добраться до судна, то я думаю, нам тогда лучше всего прямо направиться в Адриатику.
Кармелит вошел в часовню и зажег свечи на престоле. Когда все ожидали начала венчания, в комнату неожиданно и поспешно вошла Аннина.
Чтобы прервать общее замешательство, дон Камилло появился среди присутствующих.
- Начинайте, отец, - сказал он, - ничего не значит, что будет больше одним свидетелем моего счастья.
Говоря это, дон Камилло дотронулся до шпаги и так многозначительно посмотрел на Аннину, что та едва смогла сдержать крик, готовый вырваться из ее груди. Монах, казалось, понял это немое соглашение и тотчас же начал обряд.
- Мы во-время окончили с венчанием; я слышу шум весел, - сказал дон Камилло.
Он не ошибся: большая шестивесельная гондола с каютой остановилась у калитки дворца. Оставалось сделать последний, но самый опасный, решительный шаг.
- Теперь нельзя терять ни минуты, чтобы нас не увидели шпионы республики. Едем, Виолетта! Донна Флоринда, отец, едемте!
Наставница и воспитанница вернулись из их комнаты с футлярами, содержавшими драгоценности Виолетты, дон Камилло был, конечно, готов, а монах не нуждался ни в чем лишнем.
Он первый пошел вперед, донна Флоринда и Виолетта шли за ним. Дон Камилло взял за руку Аннину и тихим голосом приказал ей под страхом смерти повиноваться.
Они прошли благополучно, не будучи никем замеченными, длинный ряд комнат, но в передней они очутились перед дюжиной слуг обоего пола.
- Дорогу! - крикнул дон Камилло, голос и наружность которого были незнакомы всем присутствующим. - Ваша госпожа желает проехаться для прогулки по каналам.
Удивление и любопытство было на всех лицах, но подозрение вскоре заняло их место, и едва Виолетта успела пройти переднюю, как несколько слуг быстро спустились по лестнице, разными выходами вышли из дворца, и каждый из них направился к тому из представителей власти, шпионом которого являлся.
Гондола стояла внизу мраморных ступеней, ведущих к выходу наружу; двое гребцов вышли из нее и притягивали ее к берегу. Дон Камилло заметил, что замаскированные гондольеры приняли все предосторожности: у каждого на боку висела короткая рапира, а под складками плащей можно было различить пистолеты. Виолетта и кармелит были уже в гондоле; донна Флоринда входила за ними; Аннина намеревалась последовать их примеру, но дон Камилло удержал ее за руку.
- Этим кончается твоя служба, - сказал он вполголоса. - Поищи себе другую госпожу, а за неимением лучшей ты можешь поступить на службу Венеции.
Потом он оглянулся назад на толпу, теснившуюся в сенях дворца.
- Прощайте, друзья! - крикнул он им. - Ваша верная служба вашей госпоже не будет забыта.
Вдруг он почувствовал, что кто-то схватил его за руки; он поспешно обернулся и увидел двух гондольеров, которые заранее вышли из гондолы и теперь с силой держали его. Неожиданность лишила его возможности бороться, и они его оттеснили к сеням дворца. Аннина, повинуясь их знаку, прошла мимо него и прыгнула в лодку. Двое гондольеров быстро отскочили и заняли свои места; весла ударили по воде, и гондола удалилась от лестницы.
- Джино! Изменник!
Дон Камилло с отчаянием смотрел на удалявшуюся гондолу, которая тотчас же, завернув за угол дворца, скрылась из виду.
Погоня в Венеции была сопряжена с большими неудобствами, потому что по бокам каналов прохода не было. Дон Камилло хотел было уже кинуться в воду, чтоб воспользоваться одной из лодок, стоявших между сваями около дворца, как вдруг послышался шум воды. Скоро из темноты выехала большая лодка, управляемая шестью замаскированными гондольерами. Сходство этой гондолы с отплывшей было так велико, что не только дон Камилло, но и все присутствовавшие подумали, что это было то же самое судно, которое, объехав вокруг соседних дворцов, возвращалось к двери донны Виолетты.
- Джино! - вскрикнул в изумлении неаполитанец.
- Синьор, - ответил слуга.
- Ну, подъезжай скорей! Разве можно терять время, когда оно так дорого!
Дон Камилло прямо из дверей дворца прыгнул в гондолу, но, войдя тотчас в каюту, увидел, что, кроме гондольеров, на ней никого не было.
- Негодяи! Как вы посмели обмануть меня? - вскричал герцог.
В это время на колокольне пробило два часа, и, когда в ночной тишине раздались тягучие звуки колокола, дон Камилло понял истину.
- Джино, - сказал он, затаив дыхание, - скажи мне: эти гребцы надежные люди? Можно на них положиться?
- Как на своих собственных вассалов, синьор!
- И ты не забыл передать моему доверенному записку, которую я тебе кинул.
- Будьте покойны, все исполнено.
- Злодей он! Он, значит, и сказал тебе, где достать снаряженную лодку?
- Да, синьор, и я должен отдать ему справедливость, что на ней все есть, и нельзя желать лучшего.
- Да, - прошептал дон Камилло. - А другую такую же он достал для полиции… Гребите, гребите, друзья мои. Ваша собственная безопасность и мое счастье в ваших руках. Тысячу дукатов в награду, если вы оправдаете мою надежду!
Дон Камилло с отчаянием бросился на подушки каюты, приказав гребцам приняться за работу, Джино, поместившись на корме, отворил окошечко каюты, через которое можно было переговариваться с хозяином. Под ловким ударом его весла стоячая вода узкого канала вспенилась, и гондола быстро двинулась вперед.
Глава XVII
Несмотря на решимость во что бы то ни стало догнать гондолу, увозившую Виолетту, дон Камилло не знал, какое ему выбрать направление. Он не сомневался, что был обманут своим доверенным, которому был вынужден поручить необходимые приготовления к предстоящему побегу. Он сразу понял, что теперь Сенат - полный властитель его молодой супруги, и слишком хорошо знал власть сенаторов и их безграничное презрение ко всем человеческим правам, чтобы сомневаться, что они захотят воспользоваться своим преимуществом. Неаполитанский герцог был теперь уверен, что его брак будет расторгнут, но он опасался, что пострадают его свидетели. Дон Камилло понимал, что своим поступком он дал возможность судьям, если не совсем отказать ему в его правах, признания которых он добивался перед Сенатом, то отложить его дело на неопределенный срок. Все же он верил в возможность вернуться безопасно в свой дворец, так как высокое уважение, которым герцог пользовался у себя на родине, и большое его влияние при римском дворе охраняли его от открытого насилия. В этот момент он так дорожил свободой и так боялся попасть в руки сенатских агентов, что возможность ареста казалась ему одним из самых ужасных несчастий. Дон Камилло приказал Джино ехать по Большому каналу, ведущему к мосту.
Пока гондола дошла до входа в гавань, дон Камилло успел вернуть себе присутствие духа и наскоро составить план дальнейших действий. Дав знак гондольерам остановиться, он вышел из каюты. Несмотря на позднее время, на каналах было движение.
- Джино, - сказал дон. Камилло, принимая спокойный вид, - позови кого-нибудь из знакомых тебе гондольеров. Я хочу его расспросить.
Это приказание было исполнено.
- Скажи, любезный, не проезжала здесь, мимо тебя, большая и хорошо снаряженная гондола? - спросил дон Камилло у гондольера, которого позвал Джино.
- Никакой не видал, синьор, кроме вот этой самой вашей, самой быстроходной.
- А почему ты знаешь достоинства этой лодки?
- Потому, синьор, что я только вот сейчас любовался ее быстротой. Она летела вперед, как-будто желая выиграть первую награду.
- А в какую сторону мы. ехали? - спросил с нетерпением дон Камилло.
Гондольер показал пальцем в сторону гавани.
- Вот возьми это в награду! - сказал неаполитанец, передавая ему монету! - Прощай!
Гондола дона Камилло направилась вперед. Она пробиралась через лабиринт судов, когда Джино указал своему хозяину на большую лодку, плывшую им навстречу, со стороны Лидо. Поровнявшись с ней, дон Камилло догадался, что это была обманувшая его гондола.
- Приготовьте рапиры, друзья мои, и за мной! - воскликнул неаполитанец, приготовляясь прыгнуть в середину неприятелей.
- Вы нападаете на должностных лиц святого Марка! - закричал кто-то из каюты встречной гондолы. - И силы у нас неодинаковы, синьор: потому что стоит нам дать знак, как двадцать галер подоспеют к нам на помощь.
Нагнувшись немного, дон Камилло увидел, что в каюте был лишь один человек. Убежденный в бесполезности дальнейшего разговора и надеясь еще напасть на следы, он приказал ехать дальше. Обе гондолы разошлись, направляясь в разные стороны.
Прошло немного времени, и гондола дона Камилло очутилась в устье Джудекки, вдалеке от высившихся на берегу ее зданий. Луна уже заходила, и ее свет, косой полосой падая на залив, оставлял в тени здания, обращенные к востоку.
- Я уверен, что они отправили мою жену в Далмацию! - сказал дон Камилло. - Этот проклятый Сенат составил заговор против моего счастья. Я и забыл тебе сказать, мой Джино, что они украли у меня жену.
- Если бы я только знал ее имя…
- Ты помнишь ту девицу, которую я спас в Джудекке?
- Как забыть этот случай, синьор!
- Так эта самая Виолетта Пьеполо-теперь твоя госпожа, и нам остается только водворить ее в замок, где я не побоюсь ни самой Венеции, ни ее агентов.