Вода вскипела; рука показалась в воздухе и мгновенно исчезла. Гондола подплыла к месту, где показалась рука; обратный удар весел остановил вздрогнувшую лодку, и вода вокруг нее вспенилась… Но, когда пена исчезла, поверхность воды была так же спокойна, как отражавшийся в ней голубой свод неба.
- Антонио! - крикнул браво.
Ответа не было. Ужасная тишина повсюду… Ничто не показалось на воде, Джакопо изо всей силы сдавил рукоять весла. Он с отчаянием смотрел во все стороны и со всех сторон видел лишь глубокий покой.
Глава XVI
Когда монах вошел в покои донны Виолетты, лицо его было мертвенно-бледно, и он с трудом добрался до кресла. Он едва заметил присутствие дона Камилло Монфорте и не обратил внимания на радость, освещавшую его лицо, и счастье, сверкавшее в глазах Виолетты.
- Вам плохо? - спросила монаха испуганно донна Флоринда. - Вас беспокоили, вероятно, по важному делу?
Монах откинул капюшон. Он казался очень утомленным и с трудом узнавал находившихся около него.
- Фердинандо! Отец Ансельм! - вскрикнула донна Флоринда, едва подавляя невольно вырвавшуюся фамильярность. - Скажи, тебе плохо?
- Да, Флоринда, мне тяжело.
- Не обманывай меня, скажи правду. Может быть, ты получил неприятные известия?.. Венеция…
- Она в ужасном положении.
- Почему тебя так долго не было?
- Я был нужен правительству, - сказал монах, тяжелым вздохом облегчая свои страдания.
- Понимаю, отец Ансельм. Ты был у осужденного.
- Да, дочь моя.
- Но он наказан справедливо? - спросила донна Флоринда.
- Нет, он не заслуживал смерти, - сказал с жаром монах.
- О, в каком ужасном состоянии находится Венеция!
- И все это делают те, Виолетта, которые распоряжаются тобой, - сказал дон Камилло. - Отец, можно узнать подробнее, свидетелем чего вы сейчас были?
- Стыдно не за умершего, а за живых. Стыдно за то, что у нас существуют такие порядки.
- Я узнаю в этом руку тех, кто заседает там, в этом гнусном Совете Трех, - сказал дон Камилло. - Они вмешались из подлого расчета в мое дело, и я должен признаться, к моему стыду, чтобы добиться справедливости, я вынужден был прибегнуть к приниженности, которая вовсе не в моем характере. Это отвратительное правление подвергает страну серьезным опасностям, облекая все тайной: намерения, действия и ответственность.
- Ты прав, сын мой: против угнетений и несправедливости в Венеции нет спасения.
- Мы слишком смело говорим, - заметила донна Флоринда.
- Уверены ли вы, донна Флоринда, в преданности вашей прислуги? И как вы думаете, отец, известно ли шпионам о моем присутствии здесь? - спросил дон Камилло.
- Я не думаю, чтобы кто-нибудь вас видел, потому что вы прошли через потайную дверь, но нельзя рассчитывать и на полную безопасность, когда из пяти служащих один уже непременно подкупленный шпион, - серьезно заметила донна Флоринда.
- Если меня здесь видели, то гибель моя неизбежна, и все-таки эта опасность меня не пугает. Лишь бы мне заслужить твое расположение, милая Виолетта.
- Я вижу, однако, что неопытная и искренняя молодость хорошо воспользовалась моим отсутствием, чтобы поговорить между собою более свободно, чем это позволяет скромность, - сказал монах.
После недолгого размышления он бросил беспокойный взгляд на дона Камилло и спросил его:
- Хорошо ли ты обдумал, к каким последствиям может привести твоя смелость? На что ты идешь, шутя с гневом республики? Хотя ты знатен и имеешь много владений, тем не менее ты не можешь сделать неприступную крепость из твоего венецианского замка.
- Вы правы. Но власть святого Марка не простирается на всю землю. Мы можем бежать. И если нам это удастся, то, несмотря на всю досаду правителей Венеции, дело будет ими проиграно.
- О, они всегда найдут средства разлучить вас и на твои права не обратят внимания.
- Они могут поступать самовольно только в пределах земли святого Марка, но когда мы будем в замке святой Агаты, то им, пожалуй, придется отказаться от их тайных замыслов. И вот что я вам скажу: в Венеции сейчас находится один калабриец, мой вассал, Стефано Милано. Джино - мой верный слуга, гондольер - говорит, что он здесь по каким-то делам республики, но я знаю, что его фелука всегда к моим услугам, уже хоть бы потому, что я могу ему заплатить не меньше сенаторов.
- Я очень боюсь за благоприятный исход этого предприятия, - сказал монах. - Если нас узнают и перехватят, мы все погибнем.
- Положитесь на меня, вы знаете, что у меня есть дядя, кардинал; даю вам слово, что я употреблю все усилия, чтобы при его содействии удалить от вас всякую опасность в случае нашей общей неудачи.
- Ты неправильно понял мои опасения, дон Камилло, я боюсь опасности не за себя, а за вас. За то время, как я состою духовником Виолетты, я успел к ней сильно привязаться, и… - он остановился и, казалось, боролся сам с собою. - Мне очень хорошо известны достоинства донны Флоринды, чтобы хладнокровно подвергать ее явной опасности. Будем лучше надеяться, что правители согласятся на счастье нашей Виолетты.
- Скорее крылатый лев преобразится в ягненка, а бездушные сенаторы в монахов-картезианцев. Нет, нам надо дорожить этой счастливой встречей. Не потребуется и часу времени, чтобы предупредить моряка, и, прежде чем взойдет солнце, мы уже будем далеко от ненавистных лагун.
- Не надо забывать, что мы окружены агентами тайной полиции, и мы не можем переступить порога замка, чтобы об этом уже не было известно. Подождите! Мне показалось, будто гондола остановилась у входа, - заметила донна Флоринда.
Она выбежала на балкон и тотчас поспешно вернулась обратно с известием, что какой-то чиновник республики входит во дворец. Едва дон Камилло успел спрятаться в часовню, как в комнату вошел тот самый чиновник, который незадолго перед тем известил донну Виолетту о снятии прав опекуна с синьора Градениго.
Внимательно оглядев всю комнату, он с официальной улыбкой обратился к присутствующим:
- Сударыня, - сказал он, кланяясь Виолетте, - мое позднее появление г поручением Сената должно вас убедить в той заботливости, которую он проявляет к вам. Желая доставить вам на летнее время более удобное местопребывание, Сенат позаботился о вас и предлагает вам немедленно сделать необходимые приготовления, потому что отъезд ваш назначен до восхода солнца. Чтобы избежать затруднений со сборами прислуги, вас будет сопровождать только одна горничная.
- Как, синьор, мне придется расстаться и с теми, кто мне заменяет здесь отца и мать: с донной Флориндой и с отцом Ансельмом?
- Они будут освобождены от их обязанностей на время вашего отсутствия… Аннина, - позвал он, приближаясь к двери, - твоя новая госпожа хочет тебя видеть.
В дверях показалась дочь виноторговца.
Несмотря на притворно униженный вид, она старалась показать себя независимой от капризов своей новой хозяйки.
- И эта девушка должна остаться со мной! - вскричала Виолетта, с нескрываемым отвращением разглядывая хитрое и лживое лицо Аннины.
- Таково желание ваших почтенных опекунов, сударыня. Я удаляюсь, чтобы не беспокоить вас дольше.
Тяжелое продолжительное молчание наступило после ухода чиновника. Но, вспомнив о доне Камилло, Виолетта начала умышленно громко разговаривать с новой горничной.
- Ты уже была в услужении, Аннина? - спросила она.
- Да, сударыня, но мне ни разу не приходилось служить у такой прекрасной дамы, как вы.
- Что касается уменья льстить, ты, очевидно, не новичок в этом деле. А теперь ступай и извести моих служащих об этом неожиданном решении Сената. Они тебе помогут сделать необходимые приготовления.
Аннина недовольно повиновалась и вышла из комнаты. Когда дверь затворилась за ней, дон Камилло вышел из своей засады, и все четверо обменялись грустными, испуганными взглядами.
- Долго еще вы будете колебаться? - спросил дон Камилло, подходя к монаху.
- Я ни минуты не колебался бы, если бы был уверен в безопасности нашего бегства.
- Так вы не оставите меня, мои милые? - вскричала с радостью Виолетта.
- Нет, Виолетта, мы пойдем с тобой всюду: и в замок святой Агаты, и в тюрьмы святого Марка.
В это время послышались шаги, и едва дон Камилло успел скрыться в часовню, как вошла Аннина и, подобно сенатскому чиновнику, подозрительно окинула взглядом всю комнату, объясняя свой приход желанием узнать от своей хозяйки цвет дорожного платья. Так как она медлила уходить, то монах обратился к ней строгим тоном:
- Ступай, моя милая, и исполни, что тебе приказано! Не беспокой нас больше.
Аннина извинилась, но, уходя, не забыла снова окинуть комнату беспокойным и подозрительным взглядом.
- Будь осторожнее, - сказал монах, обращаясь к входившему дону Камилло, - в этом несчастном городе ни на кого нельзя надеяться. И если ты уверен, что можешь вывести нас из этого тяжелого положения, то - будь, что будет - мы готовы тебя слушаться.
Крик радости вырвался из уст Виолетты, но, повинуясь серьезному взгляду своего духовника, она взглянула на дона Камилло, желая слышать его ответ. Не говоря ни слова, дон Камилло поспешно написал что-то; вложив в записку монету, он вышел на балкон и подал знак. В то же время послышался шум весел приблизившейся гондолы. Гондольер поднял брошенную в его лодку записку с монетой и, запев песенку, не спеша, отплыл от дворца.