Московская дружина из тысячи тяжеловооруженных пехотинцев стояла боевым станом отдельно от остальных полков. Здесь царили порядок и тишина, и дозоры не дремали. Нижегородцы подступились было с кувшинами дурманящей мордовской браги, но их прогнали. Так же безжалостно отвергли москвичи и доброхотные пожертвования Пиняса.
Сказать, что в московском стане одни трезвенники собрались, - кто же поверит? Но Родион Ослябя обещал повесить каждого, кто хоть каплю хмельного примет. А он слов на ветер не бросал и на расправу крут был, это знал всякий. А посему дружина московская в любое мгновение была готова к бою.
Родион Ослябя не больно-то обиделся на пьяного княжича и его безалаберного приятеля Ваську Соломатина: знал, по молодости это, да и вино в них колобродит. А вот Суздальский князь Симеон его удивил. Теперь дружину свою осторожный воевода твердо решил отвести за реку, чтобы не оказаться, в случае чего, в смертельной ловушке.
Московская рать тотчас двинулась к броду. Быстрая вода струилась меж крутых берегов. Реку эту всяк по-своему называл. Татары - Жея-су, что значит "Вода боевого лука". С высоты полета орла она и впрямь изгибом своим напоминала боевой лук. Руссы прозвали ее Веселой за озорной нрав и за то, что этот приток Суры разудалой петлей разлился. А в центре этой петли, несмотря на летний зной, буйствовала свежая, будто росой умытая, зелень: трава - в рост человека, деревья - под облака.
Веселая была глубокой рекой. Бродов на ней мало, удобных спусков к воде тоже. И не случайно по совету опытного Симеона Иван укрыл здесь свое войско, словно в крепость посадил. А по всему берегу с внешней стороны дозоры встали, и стоило хоть одному из них просигналить, как вся рать могла сосредоточиться в опасном месте. Поэтому столь беспечно вели себя руссы...
Стражники наконец услыхали вопли и брань в шатре, ввалились туда и растащили сцепившихся друзей.
Первым пришел в себя Иван.
- Вытащите отсюда этих татар! - приказал он стражникам.
Васька еще поглядывал сердито на дружка и вытирал кровь с лица рукавом порванной расшитой рубахи.
- Што делать-то теперь, дядя Симеон? - растерянно спросил главный воевода русского войска своего советника.
- А чо? - не дал ответить старому князю Васька Соломатин. - Давай я ответ твой Арапше-хану отвезу.
- Нет. Ты мне тут нужон.
- Поручи мне, - поспешно отозвался Пиняс. - Я отвезу!
- А он тебя не зарежет?
- Я скажу, что посол бузу с тобой пьет.
- Добро! - согласился Иван. - Езжай и скажи Арапше-хану: на дружбу я согласный. Но мне надобно отцову волю узнать. Пускай к нему посла шлет, чтоб договориться, когда мне выступать в подмогу Арапше. Я здесь с войском буду ждать слова великого князя Нижегородско-Суздальского. Все! Поспешай!
- Знак ему надо бы какой-нибудь, - подсказал Симеон Михайлович.
- Верно. Вот возьми, Пиняс, перстень мой. Покажешь его хану.
- Я все твои слова точно перескажу, - пообещал мордвин. - Араб-Шах-Муззафар рад будет. Но и ты не забудь моего усердия.
- Не забуду. Иди.
- Да недолго там будь, - напутствовал Пиняса Васька Соломатин. - Не позже как через шесть ден ждем тебя с добрыми вестями.
Глава семнадцатая
Ворон над полем брани
Мордовский князек в сопровождении трех русских всадников миновал дозор, скрытый на левом берегу реки Веселой. Скрыт он был до такой степени, что ни Пиняс, ни его охрана ничего не заметили. А их даже никто не окликнул. Это сильно встревожило руссов.
- Что ж они? - недоуменно спросил один наездник другого.
- Вон вишь копье торчит возле куста? - ответил его более зоркий товарищ.
- Чего ж они нас не окликнули?
- А бес их знает...
Дозор спал безмятежно под сенью густого орешника, будучи мертвецки пьяным. Один из всадников поворотил было коня к стороже, чтобы разбудить: не ночь, полдень на улице!
Пиняс обернулся зло:
- Не твоего ума дело! Мы торопиться должны... Да и кого бояться? Араб-Шах-Муззафар мир шлет коназу Ивану, а коназ меня с миром послал к татарам.
Отставший было русс догнал товарищей.
Реку переплыли, держась за гривы коней. На другом берегу они не стали даже выжимать промокшую одежду - так жарко пылало полуденное августовское солнце.
Сквозь густые перелески проглядывались островки степи...
Большой отряд татар внезапно вынырнул из-за деревьев. Пиняс и его телохранители остановились.
- Не бойтесь, - сказал по-русски, подъезжая к ним, молодой и веселый воин, видимо начальник отряда.
Руссы схватились за рукояти мечей, готовые отразить нападение.
- Чего вы? - обернулся к ним Пиняс. - Сказано же - мирные!
- Мирные-то, мирные, - прохрипел один из них, бледнея. - Только как они тут очутились?
- Может, охотятся. Тебе-то что?
И все-таки благодушный вид ордынцев и полное равнодушие к опасности Пиняса усыпили бдительность руссов... Арканы оплели богатырей внезапно. Двоих сразу пробили копьями. Третий успел перерубить волосяную вервь и, ловкими ударами меча прорубив себе дорогу, рванулся к реке, что есть мочи призывая своих к оружию. Но было далеко, и никто его не услышал. Не менее десятка татарских стрел догнали смельчака...
- Араб-Шах-Муззафар ждет тебя, коназ, - приложил руку к груди молодой веселый татарин. Он как будто и внимания не обратил на пятерых своих зарубленных батыров.
- Где великий хан?
- Тут недалеко. Поехали...
Араб-Шах в самом деле недалеко был: сразу за ближайшим перелеском.
- Говори, Пиняс, - встретил он мордвина, сидя верхом на высоком вороном коне.
- Все вышло, как я придумал, - похвастался князек. - Урусы пьяны и не способны к сражению.
- Все?
- Почти все. Остальные отдыхают, шурпу варят или рыбу ловят. Оружие в кучи свалено. Только Осляб-бей с небольшой дружиной в стороне стоит. Его воины трезвы и готовы к бою.
- Небольшая дружина?
- Ты знаешь. Всего тысяча батыров.
- Всего? Ты представляешь, что такое тысяча батыров, если они настоящие воины? Если на них броня, которую не берут стрелы и не пробивают копья? Знаешь, что это такое? Ты не исполнил моей воли!
- А что я мог сделать? - развел руками Пиняс. - Осляб-бей - настоящий полководец. Он даже повесить меня хотел. Наверное, в его стороне и дозоры не спят?
- Конечно, не спят, - подтвердил Араб-Шах. - У Осляб-бея ни один батыр не спит. А вот в других местах как?
- Пьяные все, - уверил мордвин.
- А что кричат пьяные урусы в своем стане?
- Кричат, что тебя шапками закидают.
- Как это?! - опешил Араб-Шах.
- Это значит, они тебя совсем не боятся и пренебрегают всей твоей силой.
- А где мой посол и его нукеры? Удалось ли склонить коназа Ивана на дружбу со мной?
- Посол и нукеры убиты. А на дружбу пьяный коназ Иван согласен. Меня прислал с тобой о согласии договариваться, - рассмеялся Пиняс, но кольца не показал, чтоб не отобрали нечаянную драгоценность.
Араб-Шах смеяться не стал, покачал головой в недоумении и сказал:
- Зачем мне дружба с дураком? Кудеяр-бей, пора окружать урусов.
- Слушаю и повинуюсь, о Муззафар! - прижал руку к груди статный молодой полководец в богатой боевой одежде, некогда принадлежавшей самому султану Али-ан-Насиру: он украл этот блистательный наряд, воспользовавшись случаем.
- Это хорошо, когда мне повинуются, - заметил Араб-Шах. - Прежде всего дозоры урусские сними.
Тот ускакал к своему тумену. Хан проводил его недобрым взглядом. Он презирал всякую блестящую мишуру, но осмелиться щеголять перед ним в наряде султана - это...
- Сагадей-нойон!
- Я тут, о Поражающий!
Араб-Шах подумал, не приказать ли преданному нойону поразить дерзкого, но быстро сообразил, что сейчас это не ко времени. Приказал другое:
- Ты нападешь с пятью тысячами батыров на дружину Осляб-бея. Где он сейчас, Осман? - спросил повелитель начальника одного из отрядов разведки.
- Осляб-бей поссорился с коназем Иваном и ушел, наверное, за реку, - сообщил Пиняс. - Это он киличу твоего зарезал и коня-карабаира угнал.
- Это хорошо, - по привычке отметил Араб-Шах. - Но где же все-таки сейчас Осляб-бей?
- Пиняс прав, - подтвердил Осман, - Осляб-бей с батырами ушел за реку. Но он остановился на виду всего войска коназа Ивана. Холм обрывистый занял. У каждого батыра из Мушкафа самострел есть. Очень далеко бьет - на две тысячи шагов!
- Да? - Араб-Шах подумал мгновение. - Значит, Осляб-бей не подпустит к себе и десять тысяч воинов, пока у него стрелы есть.
- Не подпустит, - согласился Осман. - И стрел у него очень много. Сто возов. Верно говорю, сам видел. Вот если бы урусов выманить с холма...
- Да надо бы. Но это потом. Ты, Сагадей-нойон, все же напади на батыров Осляб-бея и не давай ему прийти на помощь коназу Ивану.
- Я сделаю это! - твердо пообещал начальник тумена и умчался исполнять приказание.
Прискакал гонец от Кудеяр-бея.
- Путь за реку открыт! - прокричал он еще издали. - Все урусские дозоры вырезаны!
- Это хорошо. Батыры Дешт-и Кыпчака! - воззвал Араб-Шах. - Вперед!
Тысячники повторили призыв своего властелина, и неисчислимая масса конницы двинулась к реке...
Эх, если б руссы не были столь беспечны! Разве бы допустили они в защищенную пойму хоть одного татарского воина? Все тысячи Араб-Шаха потонули бы в быстрой воде. Но...