Молодица отпрянет,
А калечище тянет:
"Полетит за тобою любовь полулюдка,
Как летит за горбатым издевка-баутка!
Или этому жару, и муке, и дрожам
Не заполнить пустот, что зовутся безножьем?
Если б раз на веку в этой жизни короткой
Мне ударить во прах молодецкой подметкой,
Угнести этот прах молодецким угнетом!
Но спешу к бесконечью! Спешу я к темнотам!
Ибо – лишь темноте мои рубища любы,
Ибо – где-то есть руки, и где-то есть губы -
И отыщут меня, как бесценный запряток,
Обцелуют от лба до несбывшихся пяток.
Докачусь я туда на возке разудалом,
Где я нужен червям и потребен шакалам!"Молодица отпрянет,
Красотою изранит -
И калеке обрыдло, что было посладку,
И калека завертит свою рукоятку,
И отъедет куда-то, в темноты, в пустоты -
Ради новой потехи и новой работы:
Всех на свете шумнее и всех бестолковей -
В бесконечные поиски вечных любовей!
Сапожничек
Луна нежнится через хмарь,
Крючком цепляя дымоходы;
Привстал на цыпочки фонарь
И загляделся в огороды.
Шкандыба, полторы ноги,
Блажной сапожник беззаплатный,
Тачает Богу сапоги,
Тому, чье имя – Необъятный.Да будет лад и прок
Явившему воочью
Такой большой сапог
Такой чудесной ночью!В обитель синюю Твою,
Ты, сущий в тучах, сущий в росах,
Подарок щедрый отдаю,
Тебе для ног твоих для босых!
Пускай известье разнесут
По неба радостной светлице,
Что где сапожничек родится,
Там Бог на славу приобут!Да будет лад и прок
Явившему воочью
Такой большой сапог
Такой чудесной ночью!Ты знал – дороженька долга -
И дал житья на всю дорогу.
Прости, что кроме сапога
Мне нечего оставить Богу.
В моем шитье – одно шитье,
И шью, покуда станет силы!
В моем житье – одно житье,
Так доживем же до могилы!Да будет лад и прок
Явившему воочью
Такой большой сапог
Такой чудесной ночью!
Горбач
Горбач помирает не втуне,
Предосенье горем калеча.
И жизнь у него – из горбуний,
И смерть у него – горбоплеча.В дороге, где хмарей заплеты,
Он понял чудную примету:
Всего-то и вышло работы -
С горбиной таскаться по свету.Горбом и плясал он, и клянчил,
И думал над старью и новью,
Его на спине своей нянчил
И собственной выпоил кровью.Покорная тянется шея
Ко смерти под самую руку…
Лишь горб, нагорбев и болышея,
Живет, набирается туку.На время упитанной туши
Верблюда он пережил в мире;
Тому – все темнее и глуше,
Другому – небесные шири.И горб на останки верблюда
Грозится своею колодой:
"Вставай, долежишься до худа,
С моею поспорив породой!Иль доброй те надобно порки?
Иль в дреме затерпнули ноги?
Иль брал ты меня на закорки,
Чтоб сбиться на полудороге?Чего ж утыкаешься в тени?
Спины твоей тесны тесноты.
Спросил бы тебя, телепеня,
Куда меня двинешь еще ты!"
Рука
Искорежась от мук пересохшей мочагой,
Это тело мое побиралось под дверью,
А рука между тем сумасшедшею тягой
Вширь и вверх безобразилась, прямо к безмерью.
Покривясь от жары, без гроша на ладони,
Все росла и суставы мозжила, как пробку,
И дышала весельем, подобно подгребку,
Что мечтает о море в убогом затоне.Руку, бескрайнюю руку
Надо сложить бы в щепоть!
Муку, бескрайнюю муку
Надо молитвой сбороть!Мы, с безмерной ладонью, укрывшей от худа,
Непонятно чьи облики застящей зренью, -
Из какого ж далекого мы ниоткуда,
Если тень ее падает пальмовой тенью!
И бежит ее дрема, и девичьи груди
Никогда не спокоятся в этом затире;
Увидав ее, жмутся прохожие люди,
Ибо сколько ни кинешь – ладонь эта шире!Руку, бескрайнюю руку
Надо сложить бы в щепоть!
Муку, бескрайнюю муку
Надо молитвой сбороть!Наболевших костей перепрыгнув границы,
Превзошла мою душу, и совесть, и ложе,
И боюсь, что лицом я смогу в ней укрыться
И, укрывшись, на свет не выглядывать Божий!
Но и перекреститься – крещусь я со страхом,
Ибо так же безмерны крестовные знаки:
На меня стебельковым налягут размахом,
А ужасный остаток – мятется во мраке!Руку, бескрайнюю руку
Надо сложить бы в щепоть!
Муку, бескрайнюю муку
Надо молитвой сбороть!
Солдат
Вернулся служивый, да только без славы -
Не слишком-то бравый и очень костлявый.К ядру приласкался ногою и боком -
И нынче вышагивал только поскоком.Стал горя шутом, попрыгушкой недоли
И тем потешал, что кривился от боли.Смешил своих жалоб затопом-захлопом
И мучинских мук неожиданным встрепом.Причухал домой он – и слышит с порога:
"Пахать или сеять – зачем колченога?"Дотрюхал до кума, что в церкви звонарил,
Но тот не признал и дубиной ошпарил.Явился к милаше – а та употела,
Когда греготала с ядреного тела!"Ты, знать, свой умишко на войнах повыжег.
Тебя – четвертина, а три – передрыжек!Так мне ли поспеть за твоим недоплясом?
И мне ли прижаться полуночным часом?Уж больно прыглив ты прямохонько к небу!
Ступай, и не лайся, и ласок не требуй!"Пошел к изваянью у самой дороги:
"О Боже сосновый, о Господи строгий!Кто высек тебя, того имя забвенно, -
Но он пожалел красоты и полена.С увечным коленом, с твоим кривоножьем,
Тебе не ходить, а скакать бездорожьем.Такой ты бестелый, такой худобокий,
Что будешь мне пара в моем перескоке".И долу ниспрянуло тело Христово;
Кто вытесал Бога – тесал безголово!Ладони – две левых, а ноги – две правых;
Когда зашагал, продырявилось в травах."Не буду сосниной от века до века,
Пойду через вечность, пускай и калека.Пойдем неразлучно – одна нам дорога -
Чуток человека и крошечка Бога.Поделимся мукой – поделимся в муке! -
Обоих людские скостлявили руки.Мы братски разделим по малости смеха,
Кто первым зальется – тому и потеха.Опрусь я на тело, а ты на соснину,
Меня ты не минешь, тебя я не мину!"С ладонью в ладони, пустились в дорогу,
Суча перепрыжливо ногу об ногу.И вечных времен проходили толику,
Какой не измерить ни таку, ни тику.Минуло все то, что бывает минучим, -
С беспольем, бескровьем, безлесьем, беззвучьем.И буря настала, и тьма без оконца,
И страшная явь истребленного солнца.И кто это бродит среди снеговея,
Вовсю человечась, вовсю божествея?Два Божьих шкандыбы, счекрыженных брата,
Культяпают как-то, совсем не куда-то!Один без заботы, второй без испуга -
Волочатся двое влюбленных друг в друга.Своей хромоты было каждому мало:
Никто не дознается, что там хромало.Скакали поскоком на всяку потребу -
Покуда в конце не допрыгали к небу!
Три розы
Залязгало ржавью в соседнем колодце.
Уснула жара на цветах среди сада,
Из зелени ветхо сереет ограда,
И яркого блеска сучкам достается;
Плеснулось об воду в соседнем колодце.Посмотрим, как плавает облако в небе,
Как ветки лучами захвачены в скобы;
Пускай наши души смыкаются, чтобы
Тела обретали возжажданный жребий.
Посмотрим, как плавает облако в небе.Там розы, там птицы, две жарких души там,
И два этих тела, укрытых, весенних,
И собранность солнца в разбросанных тенях,
С покоем внезапным, тревогой прошитым.
Там розы, там птицы, две жарких души там.А если еще, не душа и не тело,
Отыщется в садике роза и третья,
Чей пурпур прордеется через столетья,
То значит, еще одна роза нас грела -
Та роза, что нам не душа и не тело!
Година безбытья
Наступает година безбытья, бесцветья,
И как бабочки осенью, вымрут девчонки,
И сама я бледнею, прижавшись к сторонке,
И все меньше меня, и должна умереть я!Полюби мою гибель и роскошь распада,
Эту морось, что шепчет моими устами,
Верь в мое торжество, в неоторванность взгляда -
Даже если ослепнет в засыпанной яме.И склонялся к ладошкам, потраченным гнилью,
И к зеницам ее, изнебывшим во хлуде,
Всей душой природнился к ее замогилью
И искал в замогилье горячие груди.Для чего же мой жар – и уста для чего же?
Иль не душны тебе мимобытья захлесты?
Перейми мою страсть, перейми мои дрожи,
О воспрянь же ко мне из могильной коросты!Я любви предаюсь! Я покорствую чуду,
Я навстречу объятьям объятья раскину!
И чем жарче твой жар, тем быстрей изнебуду,
И чем ближе уста, тем бесследней загину.
Вечером
Не в пору было, не в пору:
Потемки крались по бору.
Дневной испарился жар,
Роса родилась из хмари,
И мраком дымились яр,
Калина – в яре.Не с юга пришла, не с юга
Та темень – проклятье луга.
А холод нагнал тоску
На снулые ароматы -
Ладонь к моему виску
Погреть несла ты.Кто дорог, лишь тот, кто дорог,
Поможет глядеть на морок.
Затерянных где-то нив
Не соединит заклятье,
Ни ужас, ни боль, ни срыв,
Но лишь – объятье!
"В душу мне снежи, снежи…"
В душу мне снежи, снежи,
Грудь, целованная мною!
Доснежись до той межи,
Где почин – дневному зною!Ты гори во мне, гори,
Рук ласкающих поглажка -
Чтоб до самой до зари
Было счастливо и тяжко!