Интерфейс будущего
– Так. Представь, что поджимаешь ягодицы.
– Ох!..
– Не поджимай на самом деле, а то быстро устанешь. Просто представь… Ну?.. Ну, представь, что тебя милиционер погладил!..
– Ох!..
– Вот. Это скролл. Теперь беги… Господи, пап, куда ты понесся?
– Ты же сказала: "Беги?.."
– Да нет. Представь, что поджал ягодицы и бежишь…
– Ох!..
– Вот. Поджимай ягодицы, как будто морковку дергаешь, беги и ощущай вкус земляники…
– Слушай, черт с ними, с деньгами, давай я тебе по скайпу позвоню?..
– Нет, будь современным. Поджимайся, беги и ощущай вкус земляники…
– Я землянику лет тридцать не ел.
– Па-ап?
– Хорошо, хорошо, представляю…
Теплая маленькая ягода, растет на насыпях шоссе, если положить в рот…
– Во!.. Во! Хорошо, теперь дай руку!.. Чувствуешь?..
Я протянул руку в пустоту и вдруг ощутил пожатие теплой женской ладони.
– Господи!..
– Здорово, да?
– С ума сойти!..
– Не забывай играть ягодицами.
Я изо всех сил поджался.
– Так, идем дальше. Дзон Юань?.. Дзон Юань?.. Лай ба, да гэ чжаоху йейе! (Иди сюда!.. Поздоровайся с дедушкой!..)
В ладонь толкнулось что-то нежное и верткое. Я закрыл глаза и глубоко вдохнул запах детской головки.
Мальчик залопотал что-то на незнакомом языке.
– Он говорит, что у тебя руки холодные. Он хочет показать тебе свой… (Я не могу это ни выговорить, ни повторить, видимо, какая-то игрушка.)
– Скажи: "Я с удовольствием посмотрю".
– Не отпускай ягодицы… Так. Если хочешь видеть, системе нужна какая-то сильная эмоция.
– Страх или ненависть подходит?
– Нет, нужно что-то позитивное.
Дочка запрыгнула в последний вагон, границу закрыли буквально у нее за спиной.
"Как там у вас?"
"С учетом того, что мои внутренние органы формально принадлежат банку, выдавшему миграционный кредит, и разрешение на использование матки должен одобрить центральный офис, все неплохо. А вы, старые оппозиционеры? Всё кипятите?"
"Представляешь, вчера запретили зубы чистить. Говорят, угроза строю. Мне-то по фигу, у меня ни зубов нет, ни порошка сейчас не достанешь, но мы поборемся. Завтра с пацанами тайно выходим в скайп на старую Болотную. Ах, если бы Путин нас услышал!.."
"Правильно, что ты не уехал. Дома тебе лучше."
"Правильно, что ты уехала. Хотя, конечно, жаль, что твоя матка принадлежит банку, но это лучше, чем племянникам очередного генерала ФСБ. Больше похоже на Свободу…"
– Поджимай ягодицы, беги, представляй вкус земляники и поверх всего этого испытывай положительную эмоцию. Тогда система подключит зрительные образы. – Дочка вдруг заволновалась. – Ты же еще способен испытывать положительные эмоции?
Я вспомнил, как тридцать лет назад на солнечных склонах насыпи мы рвали пыльную землянику.
– Надежду. Я могу испытывать надежду. Подойдет?
– Да, надежда подойдет.
Дощатые стены барака поплыли, маленький мальчик с азиатскими глазами протягивал мне какую-то пеструю штуковину.
– Дзон Юань, я никогда не смогу выговорить, как это называется, но это отличная штуковина!..
Дочка зачем-то смотрела в потолок, потом провела рукой по глазам и улыбнулась:
– С надеждой у тебя хорошо получается, пап. Сигнал четкий. Не забывай только поджимать ягодицы, бежать и ощущать вкус земляники.
Я кивнул, еще раз подумал про обочины шоссе и побежал изо всех сил.
Шапка
– Судя по складкам, пятнам и следам сапог, на вашем хромакее трахались солдаты. К тому же он плохо высвечен и скоро упадет.
Оператору скучно.
– Ну что ж теперь делать? – зевая, интересуется он.
Я не знаю.
– А что там будет? – оператору все равно, но мне приятно, что он проявляет вежливость.
– Волшебная страна гномиков – защитников печени, – отвечаю я, смягчаясь.
Оператор пожимает плечами. "Может, в волшебной стране гномиков – защитников печени такие следы сапог и нормально?" – как бы говорит он.
– Актер-то хоть в шапке? Или пушистые волосы до плеч? – спрашиваю я, чтоб не прерывать диалог слишком резко.
– Шапка – это не ко мне, – зевает оператор, – это к костюмерам.
– Клиенту не нравится шапка на "папе". Он боится (обычно, чего-то дико странного типа: "шапка душит "папу"", или "шапка контрастирует с небом", или "шапки в России не носят") и настаивает (на чем-то невозможном, как правило, "поискать другую шапку", например).
Режиссер устало заводится. Если он проглотит шапку, все догадаются, что режиссеру плевать, как выглядит "папа". Это будет невежливо. Надо побуянить.
– Вы же не хотите "рекламную" шапку?! У нас есть вторая шапка! – угрожает режиссер.
Приводят "папу". "Папа" доволен. В ментовских сериалах он играет бандитов второго плана. На сороковой минуте ему говорят: "Вареный, прибери здесь!", а он отвечает: "Хорошо, босс". Сегодня у него в три раза больше слов, да еще две шапки на выбор.
Начинается примерка.
Ситуация – патовая. Каждой стороне плевать на свою шапку, но необходимо сохранить лицо.
– Мы можем выбрать что-то среднее между двумя вариантами? – находится агентство.
– Ну… Мы должны согласовать это с клиентом.
– Так вы же клиент?
– Конечно, мы могли бы взять на себя ответственность… Но это не очень вежливо. Думаю, в сложившейся по шапкам ситуации нам следует связаться с Самим.
Довольного актера фотографируют на айфон в разных шапках и отправляют Самому.
Съемочная группа в составе семидесяти человек массовки, операторского, постановочного, осветительного и прочих департаментов, грима и костюма, режиссерской группы, администрации, актеров, восьми специальных автомобилей, крана, света, камеры, буфета, двух сотрудников полиции и перевозного туалета вежливо ждет.
Два часа головной офис ищет Самого.
Все разбрелись. Женщины из массовки кормят грудью младенцев.
Я ложусь на клавиатуру и закрываю глаза.
Положив стрелку тахометра в красное, джип рвет колесами пустыню. Крепкий мужик с сединой в постриженной бороде хладнокровно лупит из крупнокалиберного пулемета по скачущим верблюдам. Ему скучно. Это – Сам. Улучив минутку, бледный от кокаина секретарь толкает Самого толстым спутниковым телефоном:
– Москва.
Мотор глохнет. Уцелевшие верблюды, не чуя ног, уносятся к горизонту.
– Алё?.. Алё!.. Здравствуйте!.. Дело в том, что тот вариант шапки "папы", который мы утвердили… гораздо лучше контрастировать с небом… но в третьем кадре "Гномиков иммунитета"… как хорошо, что вы согласились уделить нам минуту!.. в это время года, по совершенно независимым от креатива причинам… остановиться на синем варианте с белой полосой и нейтральной надписью "Спорт"?..
– Кто это?
Секретарь пожимает плечами:
– Похоже, какая-то дочка "Лимассола Энтерпрайзис" купила какую-то новую структуру в России.
– А "Лимассол" еще наша? Я думал, мы ее продали давно…
– Мы таиландский банкинг продали. А это та, что по фармации.
– А. Прибыль есть?
– Узнать?
– Не надо… Там какой-то "папа" и у него две шапки. Я ни хера не понял, это может быть человек Аликперова?
– Я заряжу Рахима, чтоб он прощупал.
– Добро… Перезарядили?
Водитель бербер энергично кивает замотанной в тряпки головой.
– Так что им сказать?
– Скажи, что задрали верблюды. В город поедем, проституток стрелять.
– Не, я про телефон.
– А. Не знаю. Придумай что-нибудь. Главное, не поссорь меня с Аликперовым.
– Алё? Слышно меня? Дмитрий Викторович просил передать, что он за "Спорт", – вежливым голосом говорит в спутниковую трубку секретарь.
– Шапка синяя.
– Ну да.
– И хромакей синий.
– Ну да.
– Не видишь противоречия?
Оператор поворачивается всем корпусом к площадке и некоторое время разглядывает кадр.
– Осветители? Давайте на двадцатку фрост накинем?.. А без него?.. А с ним?.. Оставляем!
– Все, что могу, брат, – оператор, зевая, хлопает меня по плечу.
Ничего не изменилось, но вежливость проявлена. Синего "папу" придется вырезать руками.
– Спасибо, брат!
Если со мной по-человечески, то и я всей душой.
"Папа" – убийца в синей шапке встает перед синим хромакеем. "Папа" нелепо озирается, дубленое лицо с заметным шрамом морщится в улыбку:
– Еба!.. Неужели я в натуре в стране гномиков – защитников печени?!.
Утвердившее "папу" агентство молчит, вежливо закрывая ладонями лица. Режиссер беззвучно разводит руками: "Чем богаты!.." – как бы говорит он.
– Это был отличный дубль, пометим его! – кричит режиссер. – И давайте с ходу попробуем еще раз, но чуть ближе к тексту!..
Синий "папа" радостно кивает. Дубленое лицо и нейтральная надпись "Спорт" отчетливо выделяются среди следов солдатских сапог.