Она взяла жгут, посмотрела на него и поняла – спорить не надо. Присела и стала вязать. Иван Николаевич достал из кармана телефон и стал снимать происходящее на видео. Когда она всё сделала, он остановил съёмку.
– Теперь, когда я включу камеру, ты возьмёшь и со словами: "За то, что ты меня изнасиловал", отрежешь со злостью ему это дело. После чего мы позвоним в "скорую", а я уйду. Поняла? Я не хочу, чтобы дети знали, какая у них мать. Давай!
Она всё поняла. По его сигналу она сделала, как он говорил. Крови было немного. Таксист от боли очнулся. Валя вызвала "скорую", и Иван Николаевич выключил камеру.
– Заявление в милицию она на тебя писать не будет – ты своё уже получил. После того как выйдешь из больницы, немедленно уезжай. Если увижу в городе – пристрелю по-настоящему.
Он быстро собрался и вышел. Через несколько минут они с Татьяной наблюдали из окна, как врачи выносили на носилках человека.
– Ты что с ним сделал?
– Ничего. Человек просто присутствовал на процедуре нашего развода. Вот, посмотри! – и включил ей видео.
– Тебя не посадят?
– Не знаю, наверно, нет.
– А с Валькой что будет?
– Завтра у доктора договорились встретиться.
Глава четырнадцатая
К доктору Валентина не пришла. Он зашёл сам. Врач констатировал улучшение анализов по раку и отсутствие результатов по СПИДу. Прописал ещё лекарств и попросил прийти через месяц. Выйдя из кабинета, услышал, как звонит телефон. Ему звонили сообщить, что она вскрыла себе вены.
– Она жива?
– Да, и просит вас к ней прийти, в тринадцатую палату.
В палату к ней заходил с жалостью. Всё, что осталось от прежней его жены, – это глаза. Сегодня она их не прятала, а жадно всматривалась в него. Он молчал, даже не поздоровался. Она поняла, что ненависть и отвращение, которое он питает к ней, уже ничем не исправить.
– Спасибо тебе, Ваня, за всё. И за вчерашнее спасибо. Знаю, не простишь, поэтому не буду умолять, скажу лишь, что жаль, мне не удалось уйти тихонько. Второй раз я не смогу. Дай Бог тебе выздороветь, это будет несправедливо, если ты из-за меня умрёшь. Возьми – это завещание на всё на тебя. А это заявление на развод, занеси в ЗАГС.
– Всё?
Она кивнула и отвернулась, так как слёзы брызнули у неё из глаз. Он вышел. То, что произошло, куда-то уплыло. Без всякого сожаления он зашёл в ЗАГС, затем в горисполком, к мэру, и попросил его куда-нибудь пристроить на работу. Они были с ним знакомы давно, ещё до того, как он стал сволочью и вором. Тот пообещал что-то придумать.
Татьяна его ждала.
– Всё, Танюха, заявления в ЗАГСе, скоро разведусь и будем играть с тобой свадьбу! Согласна?
Она кинулась ему на шею и расцеловала.
Вскоре они расписались в тихой деревушке, подальше от людских глаз. Иван Николаевич получил должность инженера по технике безопасности на местном заводе. А Татьяна, так же, как прежде, продолжала шить на дому своим клиенткам. Зарабатывала, между прочим, больше, чем он.
Прошло полгода, и они стали ждать в гости сына. Созванивались редко, поэтому новостей было мало. Он так и не смог сообщить о матери, что она ушла в монастырь, который находился за тысячу километров от их дома. Дело замяли, никто не пострадал. Квартира, в которой они раньше жили, пустовала. Он не хотел там жить, но заходил, проверял, всё ли нормально. Продавать не хотел, надеялся, что сын вернётся и будет жить рядом. Дочка иногда приезжала, но, как ему казалось, во всём винила его, хотя всей правды ей никто не рассказывал. Таксиста посадили за убийство молодой девушки. Было понятно, что он вычислил, кто его заразил, и поквитался.
Болезнь не уходила. Рак отступал, а вот со СПИДом всё было сложнее. Хотя до СПИДа ещё было далеко, так как его диагноз был "ВИЧ-инфицированный", но он понимал – это неизбежно, и тогда, если произойдёт поражение иммунитета, он будет беззащитен против любой инфекции, как и те десятки миллионов человек, которых этот вирус уже убил. И хотя они с Танюхой жили полной жизнью, предохраняясь от заразы, мысль о том, что его жизнь скоро закончится, не давала покоя. По глазам врача он понимал: это не лечится. Горы перелопаченной информации – и тот же результат. Множество примеров, в которых сообщалось об исцелении, в большинстве своём были или рекламным ходом какого-то производителя лекарств, или уловки шарлатанов. За полгода он испробовал почти всё – не помогало. И тогда он решил рассказать всё сыну. Именно поэтому в этот раз он ждал его с особым нетерпением и какой-то призрачной надеждой.
Глава пятнадцатая
Сын его не понял. Вернее, категорически отказался верить тому, что ему рассказал отец. После того вечера, когда они сидели вдвоём до утра, он собрался и уехал к матери в монастырь. Иван Николаевич очень переживал по этому поводу, хотя Татьяна ему твердила:
– Не мог нормальный сын сразу в это поверить. Всё правильно он сделал. Он в данной ситуации единственный, кто может встать на защиту чести своей матери. Так было во все века, и хорошо, что это есть и сейчас. Любая мать, пусть трижды будет пропащей женщиной, всегда останется самой лучшей для сына, так же как и любой сын всегда для матери будет самым лучшим. Теперь всё зависит от неё. Если она захочет тебе отомстить – она легко это сделает. Расскажет ему, что заразу ты привез, что у тебя там были женщины, а эпизод с таксистом и твоё видео спишет на видеомонтаж. И ничего ты уже ему не докажешь. Так что будем ждать, Ванечка.
Ждать пришлось долго – почти неделю. Сын не позвонил, а приехал неожиданно, вместе с Катей. По его виду стало понятно – разговор будет сложный. Решили разговаривать в квартире, где они счастливо жили многие годы. Всё в ней напоминало о тех годах. Сергей обвёл взглядом комнаты – всё было как прежде. Присели на кухне. Отец ждал, что скажет сын, и жадно ловил его взгляд.
– Я не знаю, что тут у вас произошло, мать наотрез отказалась об этом говорить, но то, что произошло что-то очень страшное, это факт. Она попросила больше её не тревожить своими приездами и письмами. Она хочет забыть прошлую жизнь и посвятить себя служению Богу. Я не хочу верить в то, что ты мне рассказал и показал, так как… – тут он запнулся, – так как это моя мать. За последний год это уже вторая попытка отобрать у меня самого близкого человека. В прошлый раз не получилось, и в этот не получится. Я всё равно должен вернуть мать к нормальной человеческой жизни.
– А почему это ты считаешь, что в монастыре ненормальная и нечеловеческая жизнь? Пути Господни неисповедимы.
– Прекрати, отец. Ты понимаешь, что я имею в виду. Я буду настаивать, чтобы ты мне помог в этом. Если ты являлся причиной, по которой она туда ушла, то ты и будешь причиной, которая вернёт её оттуда.
– Сынок, это храм Божий. Туда нельзя приходить и уходить по чьей-то прихоти. Только сам человек может это для себя решить. Только так, и никак иначе. И пожалуйста, не делай меня виноватым. Я тебе всё рассказал, как было, и не думаю, что ты можешь меня судить. Не дай Боже тебе пережить то, что пережил я. К сожалению, я неизлечимо болен, поэтому дни или месяцы мои сочтены. Я хочу, чтобы мы сейчас поговорили о другом. О квартире, о вас и ваших планах.
– Для меня сейчас главное – это мама. Остальное меня пока мало интересует. Я ещё раз настаиваю – помоги мне вернуть мать, и тогда всё будет по-прежнему.
– По-прежнему – это как?
– По-прежнему – это значит, что у меня, как и прежде, будут отец и мать.
– А если я скажу ещё раз тебе, что в этом деле я тебе не помощник?
– Тогда я не смогу спокойно, как прежде, видеться и общаться с тобой.
– Вот оно как. Значит, ты считаешь нормальным, что я десять лет пахал вахтовым методом, чтобы тебя выучить, и заработал в итоге рак простаты – от систематического спермотоксикоза. Что из-за того, что я заработал этот рак, и начались сбои в нормальной половой жизни у нас с твоей матерью, а затем она заимела себе любовника, который заразил нас СПИДом. И вот я, который всё это пережил, теперь готовлюсь к неизбежной смерти, а сын ради которого я работал, заявляет мне, что не хочет со мной видеться? Я всё правильно понял, сынок?
– Пойдем, Катя! – Сергей встал и направился к выходу.
– Уходить никуда не надо. Я в этой квартире жить не смогу, поэтому – она ваша. Вот ключи, делайте что хотите.
Иван Николаевич вылетел из квартиры и бросился на улицу. От обиды ему не хватало воздуха и защемило сердце. Он медленно дошёл до подъезда, где они жили с Татьяной, и присел на скамейку. Выскочила Таня и вынесла в рюмке корвалол:
– Быстро выпей, и давай не будем сейчас умирать от сердечного приступа. Для тебя в этой жизни написан другой сценарий.
Минут через пять отпустило. Они зашли в квартиру, и он ей всё рассказал – чтобы стало легче.
– Ничего, Ваня, вспомни себя в двадцать семь лет. Ещё "Пионерская зорька" в одном месте играет. Ничего, время всё лечит.
– Нет его у меня. Да и не всё оно лечит, к сожалению. Не, ну ты представляешь, это он намекал, чтобы я поехал к ней и ещё просил прощения за то, что она сотворила, а потом ещё уговаривал вернуться, а? Каково тебе?
– Ладно, ладно, успокаиваемся – и за стол. Коньячку пару рюмок, пельменчиков тарелочку и теплая постель с любимой вылечат тебя очень скоро, пошли!