5
Мои ровесники в майорах,
в столоначальниках, а я
паясничаю, словно Йорик,
и бражничаю, как Хайям.
Душою рад, когда ругают
престол, которому служу.
И не родился ещё Гамлет,
что пустит надо мной слезу.
6
Покуда вся культурная Россия,
предпочитая и арбуз, и хрящ,
на зубочистки тратила усилья
и примеряла гамлетовский плащ(ах мой антигерой, квазистрадалец,
лжегамлет, псевдодатский недопринц -
о, как дверями прищемивши палец,
он верещал и повергался ниц!).Так вот, покуда, к почве припадая,
страдалец гармонически кричал,
ты может быть один (и падал снег, не тая),
кто череп Йорика прикладывал к плечам,и вижу, оказалась впору
корона, превратившись в ледяную гору.
7
Доверяя коль не оку, так уху
не пугаюсь – это кот за портьерой
запоздалую преследует муху
на поверхности окна запотелой.Слава богу, слово за Фортинбрасом -
от варягов завсегда нам спасенье.
И Офелия, плывущая брассом
в сарацинском ритуальном бассейне.
Эпилог. Декабрь 2006 года
Мертв. Полоний. Сколько яда! -
Хлещет. Льется. Брызжет. Каплет.
Крысенкранц из Скотланд-Ярда
ищет-рыщет: где же Гамлет?1974–1996
"Человек есть мера вещей…"
О человеке надо говорить.
Анатолий Чепуров
Человек есть мера вещей.
И владелец вещей Кощей
узнаёт глубину пруда,
человека бросив туда.
3 июля 1996 года
Такое в голове (да чтоб ей!),
а на стене (левее сердца)
"Час пик", "изготовленье копий"…
– Какое нынче? – Третье Ксеркса -
из фортки высунясь, спросонья
спроси я – лето. Лотерея
безвыйгрышная. Баба Софья
с букетом хлора и елея.
"Когда последний станет пэром…"
Когда последний станет пэром,
при галунах и парике,
а первый будет на 101-м
сплавлять осину по реке,
словом, когда решит Создатель
переиначить всё, что есть -
я тоже стану Председатель
Палаты общин № 6.
"Трудно после фронтальных пластических операций мать-землю…"
1
трудно после фронтальных пластических операций мать-землю
признать за этой пикантной крашенной хной мамзелью
которой глупо было бы отказать когда приглашает в гости
но вдвое глупей проделать этот путь до самого конца
где на выходе по льготной цене отпускают чёрные очки белые трости
и "Мифологический словарь" с любопытнейшими материалами про отца.2
Тебе колпак фригийский не к лицу -
надвинув на глаза фригидную косынку
и подоткнув подол (чего там, не к венцу!),
то борщ сынку, то комбикорм подсвинку, -
сто метров пробежав, хватаешься за бок,
дыша, как сенбернар на солнцепёке,
а дюжина испанских сношенных сапог
наводит на тоску о Русском Боге,
и среднестатистической слезой
сверкаешь, ухнувшись в подмерзший мезозой.
"Воспоминаний деньги медные…"
Воспоминаний деньги медные,
о звон малиновый тех дней,
когда богаче были бедные
и были богачи бедней!А нынче хоть карманы выверни -
всё разошлось, уплыло, убыло,
и только золота, что иверни
сусальной луковицы купола.И только дела, что на паперти,
являя язвы, горько плакати,
прося у давешнего нищего,
который кривится: мол, ишь чего!
""Дурак!" – со всею мочью рассерженно орем…"
"Дурак!" – со всею мочью рассерженно орем
слепцу, что бродит ночью с горящим фонарем.Идет. Сверкают бельма, Господь оборони!
словно святого Эльма недобрые огни."Тебе б не эту фару, а вместо фонаря
очков бы черных пару да пса-поводыря!""Зачем слепцу светильник? – переспросил слепец. -
Вы правы, все едино: с фонариком ли, без -до дому дошагаю, пусть трижды он погас.
Огонь я возжигаю единственно для вас.Для тех, чья поступь шире, чем я мечтать бы мог.
Чтоб в темноте не сшибли меня, слепого, с ног!"
Невский проспект
Здесь топчется Россия праздная
кичась американской робой,
и тщится Западная Азия
глядеть Восточною Европой,
и снег раньше срока растаял
и неба колодец отверст,
но нечего делать раз та "Л"
поникла и сгорбилась в "С", -
зимовщик с проспекта Героев,
гудит кровяное вино,
и прыгает пьяное РОЭ,
как самоубийца в окно, -
живей, насекомое рыло,
покуда с коллажных куртин
рекою реклам не накрыло
и мордоворот не скрутил;
кляня гардероб свой дырявый
и мыслей своих сторонясь,
молчи и скрывайся, ныряя
в проулок, в лечебную грязь
и дальше – огня папироски
достанет, чтоб высветить путь
в свояси – туда где геройски
в термометре падает ртуть,
где саннодержавье, где снег, где
в окне ледяной андрогин,
где "не с кем" чредуется с "негде", -
туда, восвояси, dahin!
"Там, где на японской ширме…"
Повалиться, уставши, в оный автобус смерти – вези куда хошь.
Б. Шергин. Дневник 1942 года
Там, где на японской ширме
цапли (аисты de jure)
машут крыльями, большие,
будто рыбы на гравюре,до Чапаева, до Чарли -
Чаплина и человека, -
на Таврической, в начале
жизни, улицы и века,в блочно-розановом замке -
прянике, что Хренов-зодчий
для горбатой обезьянки
выпек на восходе ночи,чтоб трагической зимою
под тропическим закатом
нагляделась на седьмое
небо, лакомясь цукатом,и примнилось мирозданье,
как фарфор на этажерке, -
чтоб и мне без опозданья
с орхидеей в бутоньеркеоказаться в том мираже
кстати, как мускат к бисквиту,
а в 13-м, не раньше,
на дуэли быть убиту,эту свару биржевую,
эту драку из-за кочна
то есть эту жизнь живую
смертью мертвою законча,не примериваясь к тризне
и цене чилийской меди -
просто, как с телеги жизни
пересев в машину смерти.
Вторая рапсодия
Памяти Михая Варги
Воздевая, будто жрец Ваала,
руки к светодарной высоте,
чтоб за грудь почти без интервала
ухватиться правою затем -полудохлый маленький комочек,
кубарем скатившийся с вершин,
сердце, сердце, аленький цветочек
на багровый гаршинский аршин,в день, когда болотное алоэ
под рукой садовника Шарло
обнажает наглое и злое
в лепестках сокрытое жерло,припадая, как сипай к орудью
(чьею волей – не об этом речь),
затыкая низкорослой грудью
в небе обнаруженную течь,ожидая будущего вдоха,
как стрелы иль взмаха палаша,
возлежать невдалеке от Бога,
валидол под жало положа:– Боже правый! – и не оттого ли
правый, что когда на правый бок
повернешься, лишь тогда от боли
избавляет ненадолго Бог?..То утихнет, то вдруг часто-часто,
словно на арене цирковой,
замолотит – что ты расстучался,
барабанщик с заячьей губой?Отпускает – и опять колотит,
и никак не хочет перестать,
маятником (будет и колодец!)
в клетке ребер обер-арестант.Что ты хочешь, каторжник отпетый,
что желаешь выслушать-сказать?
И какой такой Ответ Ответов
на Вопрос Вопросов услыхать?Между нами костяные стены.
Но, поверь, и без того солгу,
потому что правду, как и все мы,
на последний выдох берегу.Свой участок хаоса не ты ли
содержать в порядке полагал,
тучи мелкотравчатые пыли
поднимая к тучам-облакам.Только – чу! – томителен и горек
высоты нездешнего литья
зазвенел небесный треугольник
в оркестровой яме бытия.И плеснули, и блеснули черным
гладкие холодные зрачки.
И, как потревоженные пчелы,
загудели низкие смычки.И под этот бально-погребальный
слезоиспускательный мотив
(так и будет) медальон овальный,
крест нательный – промотав, спустив, -на мундире юнкера безусого
ржавый лист, сезонный некролог
(так и будет) славно побезумствовал,
вот и хром на левое крыло:так и будет, ибо, сбитый с толку
музыкой осенних журавлей,
у соседа одолжишь двустволку
да немного дроби покрупней(это ведь нагадано на картах
полушарий головы дурной,
да и ворон эдгаров накаркал,
в Холмогоры воротясь весной)и придав лицу и жесту важность,
будто даже в помыслах высок,
посягнуть на сердце не отважась,
разрядишь оружие в висок.Но пока, присев на край лафета,
для профита – и здоров, и цел, -
как бы мог (см. Толстой про Фета)
только очень тучный офицер,наливая всякий раз до риски,
но имея виды на Синай,
то есть нарезаясь по-арийски
под цыганский Интернасьональ,шествуя по грани сна и яви,
где (мостов, что спичек сожжено!)
слышно Хари Кришна, хари навьи
видно, где, как видно, суждено,ослабляя аполлонов пояс,
отстегнув ненадобный колчан,
высмотреть в полях лодейнопольских
платиновый панночкин кочан,и качнутся ели островерхие -
любо им в одном огне согреться
с падубами ржечи, австровенгрии,
швеций, жнеций и вдудуигреций.Ангел сизокрылая, легка мне
гибель в твоей крашеной красе.
И чтоб сердце утопить в стакане,
расстегни спасательный корсет.Ветер в трех соснах берез осиновых
пляшет, как крещеный ирокез.
И не снявши рукавиц резиновых,
некто в Белом машет на оркестр.Тучи, точно мысли невропата,
высотою 20 000 Hertz.
Мертвый Лист. Рапсодия распада.
Черный шабаш чардаша. Конец
Сноски
1
Кому уж очень не нравится "три", тот пусть читает "два". Тем паче и храм-прототип – старообрядческая церковь в Рыбацком. (Прим. автора.)
2
Один герой меж персонажей романа что не напишу одно действительности нашей лицо трагическое шут гороховый что остаётся обыкновенно на бобах но и оставшись не сдаётся вплоть до последнего "бабах" долгонько не угомонится но к радости его коллег для снайпера и гуманиста цель человека человек