Книга Зогар
Листьев разлагающихся груда
и стихий разлаженный квартет.
Воздух отрывается от грунта
И огонь спускается к воде.Мост самоубийственной Свободы
над пустопорожним рукавом.
И тихопомешанные воды.
Но – не говорю о Роковом!..Слава Богу, на дверях щеколда
и не прыгнешь выше головы.
Отложу до будущего года
эту книгу листьев трын-травы.Идеал неврастении зимней:
камера с запором изнутри.
Господи, но только не тряси мне
стол, и что пишу я – не смотри.Ибо срок настанет – и прииду,
и к стопам, рыдая, припаду.
Но пока прошу-молю Киприду
о двойном огне в ее аду.
"Ах, кукушка, ах, сивилла…"
Ах, кукушка, ах, сивилла
тощих северных лесов,
до сих пор гнезда не свила
и язык твой не отсох!
И незваный гость лесного
государя, рад я снова
слышать птичий голосок,
что не низок, не высок.С Богом Ветхого Завета
нет ни сходства, ни родства,
но опять "ку-ку" из веток
раздаётся – раз и два.
Раз кукушка. Два кукушка.
Что затихла? Продолжай.
Препустая повестушка,
но, сказать по правде, жаль,
если устно и печатно
сообщат про твой финал.
Будет грустно и печально,
будто сам и распинал.Ну-ка, птичка, три-четыре!
Ещё много-много раз!
Я, как вор в своей квартире,
и на доброе горазд.
И приникнув к амбразуре,
я хочу – как большинство -
видеть золото в лазури,
но не пулемётный ствол.
Пять… благодарю покорно.
Шесть… спасибо, ждать не ждал.Семь… во всё кукушье горло.
Восемь… девять… Божий дар…Десять… Нет, пожалуй, хватит.
Вот уже который срок
сменщик пьян – сижу на вахте,
трон не больно-то высок.
Стерегу "Доску почета",
стены, крышу, что течет, да
лужу желтую в меже,
там, где пол. Где "М" и "Ж".Птица, нет бы вам уняться,
нет бы посидеть молчком.
Восемнадцать… девятнадцать…
двадцать… Партия. Очко!Из долины – с пыла, с жара -
всяк в прохладу норовит,
где в снегах Килиманджаро
караулит нас плеврит).
Перевал лежит в тумане.
Красота – как в синема.
Тяжек воз воспоминаний,
лошадиных сил – нема.
Руки-ноги онемели.
За душою – кирпичи.
Не томи, не мучь, не медли, -
ты всё пела? Замолчи!..
"В тупике истории гражданской…"
В тупике истории гражданской,
где-то между небом и землей,
в паузе меж холею и таской,
кем-то между птицей и змеей,
я (de facto разорвали волки,
но de jure будучи в щенках)
кой-какие подвожу итоги.
А они – меня. Да еще как!Что я делал? Разведу руками.
Небеса чухонские коптил.
Да еще двумя-тремя строками
городской фольклор обогатил.
Достигал, возможно, и вершин.
Впрочем, не цитирую, неловко…И поочередно пережил
Лермонтова, Пушкина и Блока.1993
"Полузатопленный дом-корабль…"
Полузатопленный дом-корабль.
Полузабытый гневливый Бог
недотопил его, недокарал
затем, чтоб я видеть мог
крысу, бегущую по волнам
лужи: не знаю – от нас ли, к нам?
Ибо как раз параллельно окну
зверок не идет ко дну.90-е
Памяти художника Сергея Щеголева
1. На смерть юного Чаттертона
О нет, я не хочу, как ты,
о юный Чаттертон,
как пьяный – поперек тахты
лежать с открытым ртом.Художник правдой пренебрег
укладывая – вдоль.
Хотя что вдоль, что поперек,
горька сия юдоль:гигиеничный тюфячок
в каморке угловой,
неголубая кровь течёт
на бархат голубой…Ты мне годишься в сыновья,
какой меж нами спор?
А ну-ка, пьяная свинья,
встань и возьми свой одр!Встань! И иди, незрелый псих,
в бардак или собор.
Глядишь, в одном из пунктов сих
и встретишься с собой.Встань и иди, куда скажу,
но через двадцать лет
вернись – и сам тебе вложу
в ладошку пистолет.
2. "Автопортрет с разбитой головой"
Это коллекция помарок,
это букет неврозов…
Вот как выходит,
а я-то хотел всего лишь
выращивать антимонии
в своей голове садовой.Это пик, а верней, тупик,
поставленный на попа,
где героический сокол в полете
и конический цоколь в помете.Это час, когда поцелуй
означает и все остальное,
и колотится сердце-зверок о стальное
ограждение клетки грудной,
как утопленник – головой о берег родной.декабрь 1993
"Я своё отсидел в ките…"
Я своё отсидел в ките
и ни разу не поднял хипеж.
Я сидел, сколько Ты хотел.
А теперь отпусти мя в Китеж!
Благо вот он, во всей красе.
И не за морем – в шаге с моста.
Не совсем же я оборзел,
чтоб проситься у Бога в Бостон.
Превращение
Я гляжу на Оредеж.
Хорошо. Но море где ж?
От изжоги, что после восточных сластей,
пить английскую соль из обеих горстей…Только, кореш,
какой уж Колридж!И вот-вот,
какой там Вортсворт!..Ворочайся-ка восвояси
да ворочайся-восвиняйся.1994
"Когда Бог-Отец был совсем юн…"
Цун-Хуэй
…Я подумал: кто же лучше, мы или корейцы? Но что китайцы лучше нас, это бесспорно.
М. Пришвин. Дневник 1931 года
Когда Бог-Отец был совсем юн
и не помышлял о Сыне,
в Китае, при династии Сун,
боюсь утверждать про сине -
матограф, но лет примерно за трис -
та пятьдесят до Адама
придумали и бумагу, и рис.
А порох, тот и подавно!
Светлое будущее. Казнь десятая
Вот, по слову Божьему обобран
(или повторяется Исход?),
вслед этрускам, амореям, обрам,
долгий составляющим эскорт,
скачет, перекошен от обиды,
бедуин на лысом ишаке
мимо усеченной пирамиды
с мумией в кургузом пиджаке.
День рождения Софии-Паллады
Человек, имеющий смерть перед очами, постоянно побеждает уныние.
Отечник
Владимир Соловьев
Лежит на месте этом,
Сперва был филосо́ф,
А нынче стал шкелетом.В. Соловьев. Эпитафия
"Нет греха кроме печали!" -
часто повторял философ,
от которого едва ли
сохранился даже остов,
ибо на подзоле тощем
(да считай, что на болоте)
быстро исчезает то, с чем
соотносишь мысль о плоти.
И оградки сталь истлела -
ненасытная трясина!
Но имеются у тела,
словно у царя три сына,
три наследника с огромным
чувством юмора, что скоро
поведут в шинке загробном
три веселых разговора!
Господин с кошкой, или Как бы Гамлет
Только датские книги читать
И. М.
Отдайте Гамлета славянам!
Ю. Кузнецов
1
Нет, после Гамлета датчане резко сдали!
Ханс Христиан… А что Ханс Христиан?!
И падавшие трагикам к стопам
букеты основательно подвяли.Вот только Ларсен, что живет в подвале,
парит, опустоша второй стакан,
пернатое перо дамасской стали
воткнув, куда бы прочие не стали.Но в небесах, с гусями спевшись быстро,
Склоняется на северо-восток.
Сыр-масло-мед, мудрец найдет в вас толк.Черты нашедшего увековечит Бидструп.
Рак оперированный на горе свистит в свисток.
А Гамлет… так давным-давно убит-с… труп!
2
Не пугайся, принц, я отнюдь не призрак
Офелии, требующей суда.
Нервы стали сдавать? Нехороший признак.
Но пора представиться, я – Судьба.
И что делать с тобою, несчастный Гамлет, -
мой мальчик, не уходи, постой! -
я не знаю… оставить победу врагам ли
или тебя возвести на престол?
Я не знаю, как быть с терзаньями принца.
Козырных королей невозможно крыть,
если ты не туз. Это мудрый принцип.
И прошу, дорогой, умерь свою прыть.
Справедливость? О да! Но нет худшей из каторг,
чем борьба в одиночку. А в Дании зла
слишком много, чтоб ставкой твоею на карту
жизнь была… Да к тому же корона мала
вдруг окажется? Ну а другим она впору.
И для черных лучший исход – ничья.
Потому как у стен есть уши. А вору
и убийце послушны и меч, и яд.
3
Детские истины, сладкие, словно
капли датского короля:
только от соли бывает солоно,
ухо создано для рулад.Вышел срок храненья микстуры,
горечь вкралась в старинный вкус.
За самоваром еду из Тулы
с соловьём за пазухой в Курск.Говорим о бедах минувших,
в том, попутчики, мы вольны…
заливаем друг другу в уши
взрослых истин сок белены…
4
Зачатое на кровати
скрипевшей, как молотилка,
зачатое в страхе матерью,
отца умолявшей: "Тихо,
соседи сейчас застучат!.."
И впрямь – из картона стенка…
О, поколенье, зачатое
отцовской мыслью о деньгах!