Он вышел на улицу, плюхнулся в «Волгу» и захлопнул дверцу.
– Куда ехать, товарищ полковник? – спросил Паша, нажимая на педаль газа.
– Давай-ка, браток, для начала в госпиталь.
Глава 30
Проскурин прошелся по дворам, посмотрел, нет ли кого поблизости. Петляя по темным закоулкам, то и дело оглядываясь, прислушиваясь к торопливым шагам одиноких прохожих за спиной, он вдруг подумал о том, что стал уже совсем не тем, каким был прежде. И чутье подводит, и глаз, видать, замылился от долгого сидения за столом. Не заметил же он в сквере этакую гоп-компанию. Чуть-чуть пошатываясь, умело притворяясь как следует принявшим на грудь пропойцей, он вошел во двор, где утром оставил свою «пятерку», и заковылял к самому дальнему подъезду, пьяно задирая голову, глядя на темные прямоугольники окон, мурлыча довольно громко и бессвязно какой-то варварский мотивчик. «Пятерка» стояла на месте. Рядом никого не было, да и в окнах подъездов он не заметил подозрительных теней. Майор прошел в дальний конец двора и потоптался возле двух пахучих мусорных ящиков, старательно прислушиваясь. Тихо. Проскурин потопал обратно, смачно чертыхаясь, размышляя о том, надежно ли укрыл ипатовскую «шестерку». Прикинул, что нормально. В темноте ее вряд ли заметят, а к утру надо будет отогнать в местечко потише. Сегодня ночью он рассчитывал еще прокатиться кое-куда. Поискать асфальтовую дорожку, ведущую от шоссе к заброшенному заводу, складу или чем уж это там окажется. Хотя, конечно, долго на машине Ипатова разъезжать нельзя. Возможно, хлопчики Сулимо догадались прихватить Ивана и заставили его заявить об угоне. «Вот на тебе и еще один «хвост» повис», – невесело усмехнулся Проскурин. В следующее мгновение он напрягся, потому что впереди, в узком переулке, под одной-единственной лампочкой, дающей свет настолько тусклый, что лучше бы его и вовсе не было, мелькнула плечистая тень. Кто-то сворачивал с улицы во двор. Майор замер, а затем, прикинув, что от плечистого его все еще отгораживает тусклая лампа, торопливо сделал два шага назад и нырнул в тень, за угол, повернулся к стене и сделал вид, что справляет нужду. При этом он продолжал что-то бормотать себе под нос, ругаться матерно и следить краешком глаза за тем, как поведет себя широкоплечий. Человек ступил в узкую полоску света, и целую секунду Проскурин мог видеть его совершенно отчетливо. Здоровый, крепкий, из породы «бультерьеров» парень. Тяжеловат, правда, чуток, но, в общем, в порядке. Спортсмен, наверное. Плечи – косая сажень, тяжелый подбородок, короткая стрижка, бычья шея и кожаная куртка, джинсы, на ногах кроссовки, несмотря на слякоть. Проскурин подумал, что парень скорее всего попытается зайти со спины. Но тут, пожалуй, справиться можно. Если он один, то как-нибудь совладаем. Легким движением майор сунул руку за отворот пальто, вытащил пистолет и переложил в карман. Сжал покрепче пальцами ребристую рукоять. Надо бить сразу в переносицу. «А потом? – подумал он. – Куда дальше-то? В этот тусклый переулок? А если снаружи поджидает еще парочка? Тогда все… Тогда попался. Интересно, есть ли из двора еще какой-нибудь выход? Ну, в самом крайнем случае, – решил он, – выстрелю по ногам». Плечистый тяжело прочавкал кроссовками под арочкой, остановился в двух шагах от пошатывающегося алкаша и внятно сказал:
– Ты, козел, а ну давай отсюда! Не х…а тут! Проскурин покачнулся, уперся рукой в стену, с деланным испугом взглянул на обладателя мощных бицепсов. И едва не рассмеялся. Мальчишка ведь, совсем пацан. Лет девятнадцать, наверное, не больше.
– Все, все, командир. Уже ухожу, – бормотнул он, пьяно сбившись, сделал вид, что застегивает штаны, и нетвердой походочкой побрел через арку.