Стойбище встретило их тишиной. У крайней яранги хлопал по ветру оторвавшийся конец шкуры.
Алексей заглянул внутрь.
- Никого, - сказал он.
- Порох потравили - значит зубы на полку, - Храмов. - Мало-мало помирай…
- Все помирай? - Алексей с ужасом кивнул на безжизненные яранги.
- Ну да! - усмехнулся Храмов. - Все не помрут. Это каждую весну такая петрушка. Да вы не тревожьтесь, собак добудем!
В следующей яранге на шкурах неподвижно лежали люди, и только легкий пар дыхания выдавал присутствие в них жизни.
- Доброе утро! - поздоровался Алексей.
Чукчи открыли глаза, посмотрели и снова закрыли. Лишь один с трудом приподнялся навстречу вошедшим.
Храмов спросил что-то по-чукотски. Хозяин покачал головой. Потом достал из-под лежака твердую маленькую шкурку и протянул ее Алексею.
- Это он зачем? - повернулся Алексей к Храмову.
- Лопать просит.
- Так надо ж дать!
- Что же дать-то, Алексей Михайлович? - терпеливо разъяснил Храмов. - Свой, что ли, припас? Их тут душ стоза раз все и заметут. А завтра мы сами мало-мало помирай!
Возле яранги собралось несколько жителей стойбища. Это были изможденные, угрюмые люди. Алексей опустил глаза.
Храмов обратился к чукчам. Ему ответили неохотно и, по-видимому, отрицательно.
- Вот народ! - возмущенно сказал Храмов. - Ведь есть собаки, а прячут, нехристи!
И вдруг Храмов умолк: между ярангами он увидел тощего пса. Храмов весь навострился и бросился вперед. Пёс тоже. Они обогнули ярангу. Не добежав нескольких шагов до Алексея, пёс увяз в снегу и повалился на бок. Храмов ухватил его за задние лапы.
- Счастья своего не понимаешь! - повеселев, он привычно закинул веревку на шею собаки. - Подкормим - побежит, как новый!
Алексей угрюмо наблюдал за происходящим.
- Не сомневайтесь, Алексей Михайлович! - ободрил Храмов. - Душу из них вытряхну, а для вас постараюсь! Пошли!
Но едва Храмов сделал несколько шагов, чукчи молчаливо проделали то же самое. Храмов остановился - и чукчи остановились.
- Чего надо? - ступайте, к бабам!
Один из чукчей что-то быстро заговорил, обращаясь к Алексею, другие подхватили, толпа загомонила.
- Цыц! - рявкнул Храмов. - В кутузку захотели? Ик ектагын! Это живо!
Он кивнул в сторону, на ярангу, стоящую на отшибе. Этот жест произвел магическое действие - чукчи смолкли.
- Одна на них управа! - удовлетворенно заключил Храмов. - Я тут смутьяна одного… отселил… Народ баламутил замки со складов сбить.
- Каких складов? - насторожился Алексей.
- Мистера Стенсона…
Алексей на секунду задумался и, кашлянув, сказал по возможности начальственным тоном:
- Взглянуть бы, какие такие склады?
- Интересуетесь? Это можно! - согласился Храмов, и они пошли вперед. Чукчи, постояв, медленно двинулись следом.
Мешки в углу. Ящики, батареи консервов, пачки и кули - на полках. Внавалку - топоры и свертки с гвоздями.
Алексей стоял посреди склада, восторженно созерцая богатства мирового капитала.
- Вот это да!
- Америка! - развел руками Храмов.
Алексей двинулся вдоль полок, тыкая в мешки.
- Мука?
- Крупчатка!
- Соль?
- Соль.
- А это что?
- Сахарок!
Алексей неодобрительно покачал головой.
- Как же вы раньше-то не догадались, товарищ?
- Чего изволите? - не понял Храмов.
- Давно уж раздать надо было!
Храмов тупо глядел на Алексея. - Как - раздать? А… мистер Стенсон?
- Скажете, я реквизировал. Полнотой полномочий! - И Алексей пошел дальше по складу.
Храмов ошарашенно посмотрел на него, на дверь, за которой толпились чукчи, и заспешил следом.
- Господин Глазков! Так вы кто же будете-то: не власть?
- Власть, - отозвался Алексей. Он копошился в углу, разбирая пакеты.
- А раз власть, то позволю напомнить: наперво должны закон блюсти! Флаги вешать - вешай. Собак - тоже по закону… А на это закона нету!
Но Алексей не слышал. Он быстро раскидывал пакеты, а когда выпрямился - в руках у него виднелись две картонные коробки.
- Братцы! - радостно закричал Алексей, бросаясь к воротам. - Патроны! - Он высоко поднял коробки над головой. - Товарищи чукчи!
В то же мгновение в дверях выросла фигура Храмова. Он распростер руки, загородив выход.
- Не дам! Невозможно-с!
- Возможно-с! Мы же приказом оформим!
- Не доводите до греха, Алексей Михайлович! - медленно и веско произнес Храмов. - Лучше так положьте!
Наступила секундная тишина.
Не сводя глаз с Храмова, Алексей опустил коробки на землю и нетвердой рукой потянулся к кобуре.
- Тогда… вы извините, Тимофей Иванович! Я именем революции…
На Храмова медленно поднималось дуло комиссарского маузера…
Перед складом оживленно, как в торговый день.
Распределяя товары, Алексей расхаживает среди чукчей с видом радушного хозяина.
Помог старику взвалить на нарты тяжелый ящик. Догнал робкого чукчу, который ограничился только парой консервных банок, заставил взять мешок муки.
Потом остановился, вспомнил что-то и закричал:
- Граждане! Все за мною!
Размахивая руками, он направился к стойбищу. Чукчи по одному заторопились следом.
Процессия прошагала мимо стоящей на отшибе яранги. Алексей подбежал к ней, развязал веревку у входа.
- Выходите, товарищ!
Чукча, щурясь от света, выбрался наружу.
Алексей хлопнул его по спине:
- Интернационал!
- Вуквутагин… - ответил чукча и ткнул себя в грудь. Разбирать недоразумение было некогда.
- Идем, Вуквутагин! Свобода! "Вперед, заре навстречу…", - вдруг запел Алексей, шагая во главе толпы. - Подтягивай, товарищи!
У склада остался только Храмов. Он остолбенело постоял в воротах, потом поднял замок и запер опустевший сарай.
Распахнулась дверь домика - Алексей появился на крыльце, таща перед собой ящик с луком.
- Угощайтесь, товарищи! Лук!
Алексей сорвал несколько перьев и пожевал их.
- Цынга нет! В два счета! Айн момент! - добавил он почему-то по-немецки.
Чукчи нерешительно последовали примеру начальника. А тот уже взобрался на лестницу и стоял под развевающимся флагом.
- Товарищи Далекого Севера! - радостно крикнул Алексей. - Люди голода и холода, а с нынешнего дня - граждане социалистической Чукотки! Теперь всё ваше! И земля, и море, и… фабрики, и все прочее! Ура! Переводите! - приказал он подошедшему Храмову.
Бывший управитель хотел что-то ответить, но вдруг осекся - во рту у одного из чукчей он увидел перышко лука.
Налившись яростью, Храмов исчез в домике и выскочил оттуда уже с дробовиком. В то же мгновение Алексей очутился на крыше.
- Сейчас переведу! - бормотал Храмов, щелкая курками. - Разойдись, язычники! - заорал он и прицелился в Алексея.
Но в это время опешившие было чукчи загомонили, толпа окружила Храмова, а Вуквутагин выхватил дробовик. Отбиваясь, Храмов упал.
Алексей торопливо спускался вниз, оглядываясь и крича:
- Только без самосуда! Без самосуда, товарищи!
За решеткой курятника сидит под замком сумрачный Храмов. Стоя на одной ноге, на него оцепенело глядит петух.
Алексей в самом прекрасном расположении духа собирает вещи. Сложил в мешок портянки, полотенце, подошел к столу и стал бережно завертывать в одеяло "Ундервуд".
Бывший управитель хмуро наблюдал за Алексеем.
- А со мной как же?
Алексей надел тулуп.
- Вопрос открытый. До выяснения вашей личности в разрезе мирового капитала… Советская власть решит.
- Нету такой власти, - уверенно заявил Храмов. - Не может ее быть.
- Привезу в Анадырь - увидите!
- Привезешь? На чем, интересуюсь? Или, может, я тебе собак буду добывать?
Алексей ничего не ответил, только снисходительно усмехнулся, подергал замок курятника и вышел на улицу.
Посреди стойбища горит костер.
Матово светятся куски сахара, поблескивают консервные банки: по старому обычаю, насытившись, надо покормить огонь - и чукчи бросают в костер остатки пищи. Чтото бормоча нараспев, морщинистый старик бьет в бубен.
К костру подошел Алексей.
- Отдыхаете, товарищи? - приветливо спросил он. Чукчи радостно загомонили.
- Ну вот, - сказал Алексей. - Теперь, значит, вам до наших всего хватит… а мне пора! Ехать надо! - Он кивнул в тундру и для большей убедительности нарисовал на снегу некое подобие пса и нарт.
Чукчи переглянулись и притихли.
Наконец заговорил старик. Он говорил долго и медленно, покачивая головой.
Когда старик кончил, Вуквутагин перевел:
- Он сказал - тебе не надо ехать.
- Почему не надо? - удивился Алексей.
- Порох давал, мука давал. Твоя хорош начальник. Ехать не надо!
- Да надо, надо! - Алексей обратился к чукчам. - Не начальник я вовсе! Взамен меня настоящего пришлют! А мне собак надо!
- Нету собак, - сказал Вуквутагин. - Ты хотим начальник.
- Да какой я начальник! - чуть не плача, крикнул Алексей. - Я же беспартийный!
Чукчи молчали и радушно улыбались. Где-то вдали залаяла собака.
Алексей прошел к столу и, не раздеваясь, сел.
- Что, собаки, - подал голос Храмов, - не признали новой власти?
- Помолчите, арестованный! - всхлипнул Алексей.
- Ничего, - сказал Храмов. - Мистер Стенсон приедет- он разберется, кто кого арестовал.