Герцогиня де Монсорель . Если я скину с себя позор, которым он пытался заклеймить меня, если я перестану лить втихомолку слезы, - поверьте, тогда меня ничто не сможет сломить. Я уже не в Испании, не в Англии, я уже не во власти дипломата, хитрого, как тигр, который с первого дня эмиграции следил за каждым моим взглядом, за каждым моим жестом, подслушивал каждое мое слово и даже молчание, который читал мои мысли в самых затаенных уголках души; там он окружил меня шпионами, словно невидимой железной сетью; там он превратил каждого моего слугу в неумолимого тюремщика и держал меня узницей в самой страшной из всех тюрем - в собственном доме. Теперь я во Франции, я снова с вами, у меня придворное звание, я могу обратиться к самому королю. Я узнаю, что сталось с виконтом де Ланжаком, я докажу, что после десятого августа мы с ним не могли видеться, я расскажу королю, какое преступление совершил герцог по отношению к своему сыну, к наследнику двух славных фамилий! Я женщина, я герцогиня де Монсорель, и я мать! Мы богаты, мы пользуемся советами достойного пастыря, за нас - право, и если я потребовала документ о рождении моего сына...
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же и герцог.
Герцог (входит) . ...так только для того, чтобы вручить его мне, сударыня.
Герцогиня де Монсорель . С каких пор, герцог, вы входите ко мне без доклада и без моего разрешения?
Герцог . С тех пор, как вы нарушили наш договор, сударыня. Вы поклялись, что не предпримете ни единого шага к розыску этого... вашего сына. Только при этом условии я и согласился сохранить ему жизнь.
Герцогиня . Такую клятву, по-моему, столь же благородно нарушить, как и сдержать всякую другую.
Герцог . Итак, мы взаимно освобождаемся от всех наших обязательств?
Герцогиня . А разве до нынешнего дня вы соблюдали их?
Герцог . Соблюдал, сударыня.
Герцогиня . Слышите, тетя? Будьте же свидетельницей.
Де Водре . Но, герцог, неужели вам никогда не приходила мысль, что Луиза не виновна перед вами?
Герцог . Вы, мадемуазель де Водре, конечно, должны так думать. И чего бы только я не отдал, лишь бы разделять вашу уверенность! В распоряжении герцогини было целых двадцать лет, чтобы доказать мне свою невинность.
Герцогиня . Двадцать лет вы наносите моему сердцу удар за ударом, безжалостно, ежечасно. Вы были мне не судьей, вы палач.
Герцог . Сударыня, если вы не вручите мне это свидетельство, вашему Фернану несдобровать. Не успели вы вернуться во Францию и уже исхлопотали этот документ; вы хотите сделать его оружием против меня. Вы хотите наделить вашего сына титулом и состоянием, которые ему не принадлежат; вы хотите ввести его в семью, доброе имя которой хранили в чистоте супруги и матери, в семью, в которой вы первая осквернили святость брака...
Герцогиня . Зато ваш сын Альбер достойно ее представляет...
Герцог . Берегитесь! Не пробуждайте во мне страшных воспоминаний. Из ваших последних слов явствует, что вы не остановитесь перед скандалом, хотя он и покроет всех нас позором. Неужели мы решимся раскрыть перед судом прошлое, в котором, допускаю, я был не безупречен, а вы совершили прямую низость? (К мадемуазель де Водре.) Луиза, конечно, не все рассказала вам, тетя? Она любила виконта де Ланжака; я знал это, я относился с уважением к этому чувству. Я был так молод! Виконт сам пришел ко мне; как у младшего в семье, у него не было никаких надежд на состояние; он сказал, что отказывается от Луизы де Водре для ее же блага. Я доверился их благородству, я принял ее чистою из его рук. Ах, я жизнью готов был пожертвовать ради него; и я это доказал! Десятого августа этот несчастный проявил чудеса доблести и тем возбудил ярость в народе. Я поручил его одному из моих слуг. Его все же разыскали, бросили в тюрьму. Узнав об этом, я все деньги, предназначенные для нашего бегства, отдал моему лакею Буляру, уговорил его присоединиться к якобинцам, чтобы вырвать виконта из лап смерти. Я спас его! (Герцогине.) И он достойно отплатил мне, не правда ли, сударыня? Я был молод, горяч, опьянен любовью, я не уничтожил его ребенка. И ныне вы платите мне за мою жалость так же, как ваш любовник отплатил за доверие. Ныне положение то же, каким оно было двадцать лет тому назад, с той лишь разницей, что сострадание во мне умерло. И я опять говорю вам: забудьте вашего сына, и он будет жить.
Де Водре . Так, значит, муки, пережитые в течение двадцати лет, по-вашему, ничто?
Герцог . Тяжесть раскаяния - лучшее доказательство тяжести преступления.
Герцогиня . Если вы принимаете мою скорбь за угрызения совести, я снова повторю вам: я не виновата. Нет, сударь, Ланжак не злоупотребил вашим доверием. Он пошел на смерть не только ради своего монарха. С того рокового дня, когда он простился со мною, когда отказался от меня, я его никогда больше не видала.
Герцог . Но вы купили жизнь вашего сына признанием своей вины.
Герцогиня . Разве можно считать признанием сделку, подсказанную ужасом?
Герцог . Отдадите вы мне этот документ?
Герцогиня . У меня его нет.
Герцог . Так я больше не отвечаю за вашего сына, сударыня.
Герцогиня . Хорошо ли вы взвесили свою угрозу?
Герцог . Вы, кажется, меня знаете.
Герцогиня . Но вы-то меня не знаете. Вы больше не отвечаете за моего сына? Берегитесь же за своего! За жизнь Фернана мне ответит Альбер. Если вы следите за моими поступками, отныне и я буду следить за вами; если на вашей стороне королевская полиция, то на моей будет вся хитрость, на которую способна женщина, и божья помощь. Если вы причините вред Фернану, трепещите за Альбера. Удар за удар. Ступайте.
Герцог . Вы здесь хозяйка, сударыня; я забылся, простите меня, виноват.
Герцогиня . Вы благороднее вашего сына; вспылив, он никогда не попросит прощения.
Герцог (в сторону) . Неужели ее покорность была только притворством и она лишь выжидала удобного случая? О женщина, наставляемая святошами, она прокладывает подземные ходы незаметно, словно огонь вулканов; опасность видишь только тогда, когда он вырвется наружу. У Луизы в руках моя тайна, а ее сын ускользнул от меня; она может восторжествовать. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Де Водре и герцогиня де Монсорель.
Де Водре . Луиза, вы любите сына, которого никогда не видали, и ненавидите другого, который у вас перед глазами. Скажите же мне, если вы только дорожите моим уважением и любовью, откуда такая ненависть к Альберу?
Герцогиня де Монсорель . Ни слова больше об этом.
Де Водре . Непонятно, почему герцог так спокойно принимает вашу ненависть к младшему сыну?
Герцогиня де Монсорель . Он уже привык.
Де Водре . Вы не можете быть плохой матерью.
Герцогиня де Монсорель . Плохой? Нет. (Задумывается.) Мне слишком дорога ваша привязанность. (Обнимает де Водре.) Так знайте: Альбер мне не сын.
Де Водре . Как? Посторонний присвоил себе место, имя, титул, состояние законного ребенка?
Герцогиня де Монсорель . Посторонний? Нет, это его сын. После роковой ночи, когда у меня похитили Фернана, мы с герцогом разошлись навсегда. Женщина во мне была не менее жестоко оскорблена, чем мать. Но и за спокойствие мое он тоже взял выкуп.
Де Водре . Я не решаюсь понять ваши слова.
Герцогиня де Монсорель . Я согласилась выдавать за своего сына Альбера, ребенка одной испанской куртизанки. Герцог хотел иметь наследника. Среди потрясений, вызванных в Испании французской революцией, наш обман прошел незамеченным. И не удивительно, что вся кровь во мне закипает при виде сына посторонней женщины, который занял место законного ребенка.
Де Водре . Теперь мне понятны ваши надежды. Ах, как бы я хотела, чтобы вы оказались правы и этот юноша действительно был бы вашим сыном. Луиза, что с вами?
Герцогиня де Монсорель . Он погиб! Я его выдала отцу, и герцог прикажет... Ах, да что же мы медлим? Нужно узнать, где он живет, и известить его, чтобы он не приходил сюда завтра.
Де Водре . Выйти в такой час, Луиза! Да в уме ли вы?
Герцогиня де Монсорель . Надо спасти его во что бы то ни стало!
Де Водре . Что вы хотите сделать?
Герцогиня де Монсорель . Ни вам, ни мне завтра не удастся выйти из дому незамеченной. Необходимо опередить герцога и подкупить мою камеристку прежде, чем он ее подкупит.
Де Водре . Луиза! Неужели вы прибегнете к таким средствам?
Герцогиня де Монсорель . Если Рауль - мой сын, отвергнутый отцом, мой сын, которого я оплакиваю двадцать два года, то пусть все узнают, на что готова несправедливо обвиненная женщина, мать!