Любаша поднимает глаза на Ваню. И вдруг, обхватив голову Вани обеими руками, она крепко целует его в щеку. Потом вскакивает с места и, не оглянувшись назад, стремительно бежит к деревне.
Прижав к щеке руку, как бы желая сохранить теплоту поцелуя Любаши, ошеломленный и радостный, стоит Ваня и смотрит вслед убегающей девушке.
Ваня сидит на корме маленького речного парохода, приложив руку к щеке; он всё ещё под впечатлением поцелуя Любаши. Рядом с ним - Евдокия Макаровна. Она молча смотрит на сына. Ваня безучастен к веселящимся на берегу односельчанам.
Мы видим новобранца Николая Бухарова - крепкого, рослого детину. Он много выпил. Рядом с ним - худенькая девушка невысокого роста. Со слезами на глазах она скороговоркой шепчет:
- Что я буду без тебя делать, Коленька?
Николай берёт обеими руками её голову, крепким, долгим поцелуем приникает к девушке.
На маленькой пристани шум, крики, звуки гармони. Почти вся деревня провожает новобранцев.
В кругу провожающих - сильно подвыпивший Пётр Буянов. Он лихо отплясывает русскую.
Среди провожающих - мать Петра Буянова, на глазах у неё слёзы. Она смотрит на сына и говорит:
- Петя, родной мой!
- Не плачь, мама. Ну, что ты! - успокаивает мать Пётр, продолжая отплясывать.
По-прежнему в стороне от танцующих стоит Николай Бухаров с худенькой девушкой.
- Неужели уезжаешь, Коля? Неужели это правда?
Николай снова обеими руками берёт девушку за голову и молча целует её.
К пристани приближается группа колхозников во главе с трезвым, степенным наездником Никитой Козыревым. Он подтянут и внешне спокоен. Только бледное лицо да горящие, взволнованные глаза свидетельствуют о том, что он провел бессонную ночь. За ним один из парней ведёт под уздцы красавца скакуна с украшенной яркими лентами гривой. Рядом с Никитой идут девушки. Никита улыбается им.
На капитанском мостике - женщина-капитан. Облокотившись на перила, она объявляет в рупор:
- Прошу пассажиров занять места! Давайте отправление!
Гудок.
На берегу все засуетились, прощаясь с новобранцами.
Слышны крики:
- Не забывайте, ребята!
- Пишите! Непременно пишите!
- Ну, не плачь, не плачь, мама…
Новобранцы, прощаясь с родными и земляками, поднимаются на пароход.
Убраны мостки. Матросы, снимая чалки, смотрят на оставшегося на берегу Николая Бухарова. Он пытается пройти на пароход, но его спутница, обливаясь слезами, повисла у него на шее. Она шепчет:
- Коленька, дорогой, будешь писать? Будешь?
Вместо ответа Николай молча прощается с ней долгим поцелуем и разбежавшись, прыгает на отчаливающий пароход.
Повернувшись к провожающим, он машет кепкой. Лицо его густо испачкано губной помадой.
За ним стоят другие новобранцы, они тоже машут руками, фуражками, и только Ваня с печальным лицом сосредоточенно играет на гармони туш.
На берегу провожающие подбрасывают вверх фуражки, кричат, машут платками, бегут за пароходом.
Набирая скорость, пароход проходит мимо деревни.
На холмик у реки взбегает девушка в белом платье с косынкой на голове. Это Любаша.
Стоящий на корме Ваня замечает девушку. Он подбегает к борту. Глаза его сияют. Он растягивает гармонь и наигрывает свою любимую песню.
Все дальше и дальше идёт пароход.
Любаша, вытянувшись, ищет среди пассажиров Ваню. Увидев его, она срывает с головы косынку и размахивает ею.
Ваня поднимает руку, приветствует Любашу. Губы его шепчут:
- Любаша.
К Ване подходит улыбающийся Николай Бухаров, дружески запускает пятерню в густую шевелюру Вани и, крепко держа его рукой за волосы, силком сажает на скамейку.
На голове Вани, чуть потрескивая, заработала электрическая машинка. Солдат-парикмахер пятернёй отбрасывает густые кудри волос. Ваня сидит растерянный, смущённый; голова его острижена наголо. На нём солдатская гимнастерка.
На турнике боец Кашин без малейшего напряжения свободно делает разные сложные упражнения.
Ваня, стоя в шеренге бойцов, испуганно следит за движениями Кашина.
Кашин, несколько раз подряд прокрутив фигуру "солнце", соскакивает с турника.
- Следующий, боец Бровкин! - командует сержант Буслаев, ладно скроенный молодой человек с волевым и потому кажущимся суровым лицом.
Ваня робко подходит к Буслаеву и, с трудом подыскивая слова, говорит, показывая на Кашина:
- Я… я так не умею, товарищ сержант!
- Во время занятий не разговаривать! - тихо, но сурово произносит Буслаев и добавляет: - Выполняйте приказ!
Ваня, волнуясь, подбегает к турнику, хватается руками, однако, подтягиваясь, теряет равновесие и беспомощно повисает на вытянутых руках.
- Отставить! - командует Буслаев.
Огорчённый и, как ему кажется, окончательно опозоренный, Ваня отходит от турника.
- Боец Абдурахманов! - обращается Буслаев к маленькому, худому солдату с раскосыми глазами и постоянной улыбкой на лице.
Абдурахманов подходит к турнику и начинает "крутить" самые сложные фигуры с мастерством и изяществом виртуоза.
Буслаев, стоя рядом с Ваней, показывает ему на Абдурахманова и, улыбаясь, говорит:
- Вот видишь? Артист! А год тому назад он тоже… вроде тебя… цеплялся руками за воздух.
Абдурахманов ловко соскакивает с турника и становится в строй.
Впереди бежит Буслаев. Солдаты его отделения, быстро и не утомляясь, следуют за ним. Не привыкший к бегу на длинные дистанции, Ваня отстаёт, тяжело дышит, с него градом льётся пот.
- Отделение! Стой! - командует Буслаев.
Солдаты отделения остановились как вкопанные около навеса со скамейкой. Не шелохнувшись, по команде "смирно" стоят солдаты.
Ваня, уставший от гимнастических упражнений и бега, тяжело дышит. Увидев скамейку, он без команды "вольно" выходит из строя и садится.
Солдаты удивлённо глядят то на Ваню, то на сержанта.
Неожиданно лицо Буслаева становится строгим, и он суровым голосом командует:
- Боец Бровкин, встать!
Ваня, как ужаленный, вскакивает со скамейки и становится смирно.
- Вы что это, - сердито обращается к нему сержант, - в деревне на гулянке или в строю? Кто вам разрешил сесть?
- Я… товарищ сержант… я…
- Никаких "я", - грозно обрывает его Буслаев.
- Извините… я…
- Стать в строй! - снова командует Буслаев.
Ваня, отчеканивая шаг, становится на место.
- Направо равняйсь! - Буслаев смотрит на ручные часы. - Вольно! - и он уходит от строя.
В строю по команде "вольно" стоят возмущённый Ваня, Абдурахманов, Кашин и другие солдаты. Некоторые из них, глядя на Ваню, откровенно смеются.
- С командиром не спорят, Бровкин! - советует Кашин.
- А чего он ко мне придирается, - сердится Ваня.
- Ничего не придирается, - вступает в разговор Абдурахманов. - Правильно придирается.
Кашин, хитро подмигнув товарищам, говорит серьёзным тоном:
- Вообще наш сержант новичков не любит. Трудно тебе будет, Бровкин!
Абдурахманов, сердито посмотрев на Кашина, искренне негодует:
- Что ты врёшь! Наш сержант хороший. - Он повернулся к Ване. - Не слушай ты Кашина, Бровкин! Сержант очень хороший. Он солдат любит.
- А я попрошу командира роты перевести меня в другое отделение, - упорствует Бровкин.
- Ты думаешь, здесь, как в колхозе, пришёл к председателю и попросил: переведите меня в другую бригаду? Нет, браток, здесь армия, - не без ехидства говорит Кашин и добавляет: - На гауптвахту попасть можешь, а в другое отделение… не выйдет.
- В другое отделение нельзя, - подтверждает Абдурахманов и снова обращается к Ване: - А ты Кашину не верь. Сержант у нас очень сердечный.
- Да, сердечный, чёрта с два! - ухмыляется Кашин.
К строю подходит Буслаев и командует:
- Становись! Равняйся! Смирно! Налево! Бегом! - и солдаты продолжают бег.
В стороне от своего отделения легко бежит Буслаев, всё время сердито оглядываясь на Ваню, который изо всех сил старается не отстать от товарищей.
- Выше голову, Бровкин! - командует Буслаев и неодобрительно смотрит на Ваню.
Бровкин, стараясь держать выше голову, бежит всё быстрее и быстрее.
Вечер. Казарма. Солдаты отделения Буслаева слушают Ваню, который играет на гармони и поёт популярную лирическую песню.
Ваня, замечая, как его песня доходит до сержанта Буслаева, всячески старается усилить впечатление: гармонь чуть не плачет в его опытных руках и голос звучит ещё нежнее и задушевнее.
Кончается песня Вани. Наступает тишина.
Буслаев, покачивая головой и неловко улыбаясь, говорит:
- Душу растревожил! - он дружески хлопает Ваню по плечу. - Молодец, Бровкин! А ну, давай ещё!