- Дело не в нравится не нравится, - отвечаю я. - В конце книги Уинстон - просветлённое духовное существо, как и Джулия. Вот какому процессу они подверглись и вот какими стали. Я знаю, что это не соответствует общепринятой духовной мысли, но это правильное и полезное толкование книги. Также правильно будет сказать, что путь, который они прошли до пробуждённого состояния, - это единственный путь, который проходит каждый, что звучит очень неправильно с духовной точки зрения. Ещё я скажу, что не важно понимать что-нибудь из этого, чтобы проделать собственное путешествие. Всё, что нужно делать, - это продолжать рыскать в темноте у края бездны, как ты сейчас делаешь, и путешествие может начаться в любую секунду. Ты не знаешь, когда оно начнётся, но ты узнаешь, когда оно начнётся. Ты узнаешь, когда земля уйдёт у тебя из-под ног, как Уинстон и Джулия узнали в одном мгновение, что мир под ними рухнул.
- Это совсем не обнадёживает, - говорит она.
- И не должно. Весь духовный супермаркет - одна большая обнадёживающая остановка, но в какой-то момент ты делаешь неправильный поворот и заканчиваешь здесь.
* * *
Известные духовные наставники расскажут тебе, что ты можешь обрести просветление и сохранить свою человечность - поэтому они и известные. Они рекламируют пробуждённость такого рода, что позволяет тебе остаться спящим в царстве сновидений. Это ловкий трюк, и если над твоей задницей не нависла палка истина-или-смерть, то дешёвая подделка имеет больше смысла, чем что-то настоящее: неистинная истина намного лучше истинной истины. Вот такие пироги.
Можешь ли ты пробудиться ото сна и остаться таким же человеком, как сейчас? Разумеется, нет. За пределами сновидения нет людей. Пробуждаясь, ты становишься разо-всё-нным [de-everything’d]. Глядя на просветлённого человека, ты видишь лишь фальшивую оболочку. Может казаться, что в ней есть содержимое, но это просто костюм, внутри которого никого нет. Как и в тебе.
* * *
- Когда мы впервые встречаем Уинстона, - говорю я Терезе, - он начинает проявлять недовольство. Оно вскипает в его мыслях и проникает в его действия. У него появляются бунтарские мысли, которые превращаются в бунтарские действия. Недовольство - это то, что заставляет нас подняться с дивана и шевелиться. Большинство искателей духовности ищут нечто противоположное: они хотят быть довольными, то есть хотят пустить корни, окопаться, оставаться в безопасности при угрозе перемен. Искренние искатели, с другой стороны, должны выдирать себя с корнем. Они должны подпитываться своим недовольством и погружаться в него. Они должны встречаться со страхом, а не прятаться от него, они должны делать это снова и снова, что тождественно сдиранию с себя слоёв самообмана, что и происходит в результате настоящего продвижения в своём внутреннем путешествии. До того, как оно начнётся, у них, может быть, есть выбор, а может нет. После того, как оно началось, это похоже на шаг со скалы: никакого выбора не осталось, всё уже решено.
- И я прямо сейчас близка к краю?
- Да, но ты не знаешь, насколько близка, пока не свалишься, если вообще свалишься.
* * *
В начале книги Уинстон исследует, что значит быть человеком, а не винтиком в машине. Он пытается играть за обе стороны, участвуя в недозволенной любовной интрижке, содержа нелегальную квартиру и покупая вещи на чёрном рынке, будучи в то же время работником министерства правды, членом ангсоца и гражданином Океании - и всё это под неусыпным взором Старшего Брата.
Уинстон стремится отыскать не истину, а свою собственную утраченную человечность. Он сбегает от холодной тусклой реальности своей жизни в любовь женщины и тайное любовное гнёздышко запретных чувственных наслаждений. В попытке сбежать из кошмара тоталитарного подавления, Уинстон путешествует в направлении не духовного пробуждения, а счастья. Он стремится снова очеловечиться, но так это не работает.
* * *
- Когда Уинстон и Джулия переступили край? - спрашиваю я Терезу.
- Вы спрашиваете меня?
- Ты завела эту тему.
- Не знаю, - говорит она. - Когда началась их интрижка?
- Нет.
- Когда они пошли к О’Брайену и дали клятву против Старшего Брата?
- Не гадай, а думай. В какой именно момент их жизни разделились на до и после?
Она помолчала, прежде чем ответить.
- Когда их поймали, - ответила она.
- Да, когда их поймали, они оба мгновенно осознали, что земля ушла у них из-под ног. Вот так, в одну секунду, их жизнь закончилась и началась другая. Сон закончился, а его место заняла суровая ясность. Вот такой у них был первый шаг, вот где они пересекли горизонт событий - точку невозврата. Помнишь, что было сказано в этот момент?
- Ну, ммм, да. Сначала Уинстон сказал: "Мы покойники", - следом Джулия сказала: "Мы покойники", - а потом кто-то невидимый сказал: "Вы покойники". Вот тогда они поняли, что попались.
- Верно. Когда Уинстон и Джулия произнесли эти слова, это ещё не было правдой, но стало правдой, как только заговорил железный голос. С этого момента они уже знали, каким будет завершение их историй. Всё стало серьёзно.
- Так где они были до того, как их поймали? - спросила Тереза.
- Там, где ты сейчас, - ответил я. - Танцуя у края бедны, они не могли его увидеть, но подозревали, что край где-то рядом. Когда они сказали: "Мы покойники", - они подозревали, что танцуют у края, но когда железный голос сказал: "Вы покойники", - они поняли, что им конец.
* * *
"1984" - и книга и кино - неплохое подспорье для понимания процесса исчезновения и достижения состояния не-я, которое мы называем духовным просветлением. Очевидные темы утраты права на личную жизнь и свободу, подавления человеческого духа машиной тоталитарного государства нам не интересны. Тут есть кое-что получше.
Империя сокрушает бунтарский союз двух человек, и тёмные силы одерживают победу. Вот вопрос, который мы должны задать себе: "Действительно ли тёмные силы плохие ?" Если в конце Уинстон обретает просветление, то О’Брайен не его палач, а его спаситель, его избавитель, его ангел в обличье демона. Если посмотреть на это таким образом, то тёмные силы - это светлые силы, неверно понятые в перспективе, доступной для закрытых глаз. О’Брайен освободил Уинстона, лишив его заблуждений. О’Брайен не пытал Уинстона и не промывал ему мозги, он умыкнул его из культа фальшивого я и решительно депрограммировал его.
Уинстон пишет в своём дневнике, что дважды два четыре, и если это дано, то дано и всё остальное. Но в действительности дважды два не четыре. Это, в действительности, ложное утверждение. О’Брайен прав со своим истинным утверждением, что дважды два четыре - ложно. Ты веришь в дважды два четыре, и ты веришь в свою правоту, но это просто верование, а все верования ложны. Вот к какому пониманию пришёл Уинстон в результате сурового обучения у О’Брайена. Ни одно верование не истинно. Пока держишься за верования, ты держишься за сон в состоянии отделённости.
В понятиях царства сновидений дважды два четыре означает Атман, отделённое я. Если дан Атман, то дано и всё остальное.
* * *
- Уинстону и Джулии не просто приходят в голову крамольные мысли, - говорю я Терезе, - они живут крамольными жизнями. И они призывают наставника, даже не зная, что они делают это, без сознательного намерения. Как только они оказываются к этому готовы, появляется наставник. Держась за руки Уинстон и Джулия приближаются к просветлённому мастеру и просят их пробудить.
- О ком вы говорите? Об О’Брайене?
- Да.
- Вы говорите об О’Брайене , человеке, который пытал Уинстона, все речи которого были о власти, сапоге, топчущем человеческое лицо, и о дважды два пять… Вы говорите, О’Брайен был просветлённым духовным мастером?
- Он не из тех, кто пользовался бы популярностью на духовном рынке, но да.
* * *
Я представляю себе О’Брайена Ричарда Бёртона сидящим перед группой на сатсанге и меланхолично глядящим на это сборище, с увядшим цветком в руке и изображением Старшего Брата за спиной.
- Вы верите, что реальность - это что-то объективное, внешнее, существующее само по себе, - произносит он нараспев. - Ещё вы верите, что природа реальности самоочевидна. Когда вы сами себя вводите в заблуждение, думая, что видите что-то, вы предполагаете, что каждый видит то же, что и вы. Но я говорю вам, что реальность не внешняя. Реальность существует в человеческом разуме и больше нигде.
Вот это сатсанг, на который я бы сходил.
* * *
- "1984" - одна из самых пугающих до глубины души книг, которые я когда-либо читала, - говорит Тереза. - Я не вижу в ней ничего духовного.
- Если посмотреть на эту книгу в контексте процесса пробуждения, а не политической аллегории, то О’Брайен - это вооружённый палкой Роси, который даёт ряд болезненных уроков. Он демон, терзающий плоть Уинстона в бесконечной мучительной агонии. Но когда всё закончено, мы видим, что О’Брайен на самом деле ангел, разорвавший путы Уинстона и выпустивший его на волю. Вот как на самом деле выглядит процесс пробуждения. Вот куда ведёт эта дорога.